Борис Островский - Адмирал Макаров

Обсуждая с Агапеевым вопросы обороны, Макаров предложил целую систему защитных мероприятий на случай ночной атаки японцев.

Прежде всего Макаров приказал ставить на ночь предохранительные противоминные сети, так как японцы все время пытались закупорить выход из Порт-артурской гавани брандерами. Первая такая попытка была предпринята ими еще до приезда Макарова в Порт-Артур, в ночь на 12 февраля.

Японские пароходы стали двигаться к берегу, чтобы попытаться проникнуть в проход, ведущий в гавань. Войдя в проход, командиры брандеров должны были бросить якоря и затем при помощи специальных подрывных патронов взорвать суда.

Но выполнить задуманное японцам не удалось. Меткий огонь «Ретвизана» и береговых батарей, главным образом огонь ставшей потом знаменитой батареи Э 15 Электрического утеса, не позволил японцам приблизиться к берегу, три парохода были затоплены, остальные два выбросились на берег 179.

Потерпев неудачу, японцы стали готовить второе нападение, на этот раз более серьезное. В городе распространился слух, что японцы якобы собираются применить в качестве брандеров какие-то устаревшие броненосцы, начиненные сотнями тонн динамита; взрыв этих брандеров будет таким сильным, что уничтожит не только всю Порт-артурскую эскадру, но и крепость с городом. Не обращая внимания на панические слухи, Макаров готовил флот и береговые батареи к отражению предстоящего нападения. Главной задачей было не допустить подхода японских кораблей к гавани, топить их в море.

В ночь на 14 марта командующий японской эскадрой адмирал Того приказал брандерам в сопровождении крейсера «Тацута» и девяти миноносцев выйти к Порт-Артуру. Ночь была пасмурная, и это давало возможность японцам незаметно подойти к берегу. Но когда японские корабли стали приближаться к входу в гавань, они были освещены прожекторами, что позволило дежурным кораблям и береговым батареям открыть сильный и точный огонь по кораблям противника. В результате один пароход, не дойдя четырехсот метров до гавани, выбросился на берег и взорвался. Другой был атакован и потоплен миноносцем «Сильный», третий — миноносцем «Решительный», четвертый, подобно первому, выбросился на берег.

Особенно отличился в эту ночь миноносец «Сильный», которым командовал лейтенант Криницкий(?). Под градом снарядов «Сильный», расправившись с брандером, вступил в бой с сопровождавшими брандеры японскими миноносцами и потопил один из них. Затем «Сильный» полным ходом устремился к другому японскому миноносцу, намереваясь таранить его. Однако вражеский корабль успел уклониться от удара и, отстреливаясь, стал уходить. Другие японские миноносцы также открыли ожесточенный огонь по «Сильному». Командир миноносца капитан 2 ранга Криницкий(?) решил повернуть обратно. Но в это время вражеский снаряд попал в машинное отделение и пробил главную паропроводную магистраль. Паропровод вышел из строя, но «Сильный» все же, хотя и тихим ходом, продвигался к Порт-Артуру. В наступившей темноте японские миноносцы не рискнули его преследовать. Однако дойти до базы «Сильный» не смог и выбросился на отмель у Золотой горы.

Макаров, наблюдавший в бинокль всю картину сражения и с восхищением следивший за действиями миноносцев «Сильный» и «Решительный», на другой же день наградил Криницкого орденом Георгия 4-й степени.

Когда начался ночной бой, адмирал, заслышав первые выстрелы русских орудий, велел подать катер, чтобы лично руководить боем. Потом он перешел на канонерскую лодку «Бобр», которая приняла участие в бою с японскими миноносцами, и, убедившись, что с походом брандеров японцы потерпели неудачу, вернулся в гавань.

Наутро, когда к гавани Порт-Артура приблизилась эскадра адмирала Того, Макаров приказал всему флоту выйти в море. Японцы повернули назад и скрылись за горизонтом.

Ночные события 14 марта явились экзаменом для русского флота, и этот экзамен был блестяще выдержан. Исключительно смелые действия «Сильного» и «Решительного», блестящая работа артиллерии, хладнокровие, энергия и неустрашимость личного состава, общий подъем боевого духа — все это свидетельствовало о том, что флот в короткое время стал неузнаваем.

Но останавливаться на достигнутом, считал Макаров, значит идти вспять. И Макаров с еще большей энергией начал работать над планом отражения очередной операции брандеров, несмотря на то, что после второй, окончившейся полным провалом попытки запереть Порт-артурскую эскадру японцы, казалось бы, должны были отказаться от своей затеи. Вскоре и в самом деле стало известно, что японцы готовятся к третьей попытке.

Решив, что японцы на этот раз отправят в операцию значительно большее число брандеров с расчетом на то, что часть пароходов все-таки сможет прорваться и войти в проход к Порт-Артуру, Макаров организовал три линии оборонительных заграждений. У самого входа в гавань было установлено круглосуточное дежурство двух миноносцев, которые при появлении брандеров должны были с двух сторон атаковать и взорвать их.

Естественно было ожидать, что брандеры изберут для набега кратчайший путь. На этом предполагаемом пути Макаров приказал затопить три огромных парохода — «Хайлар», «Харбин» и «Шилку».

Накануне затопления пароходов в Порт-Артур прибыл знаменитый художник В. В. Верещагин 180старый знакомый и боевой товарищ С. О. Макарова. Макаров встретил своего друга, предоставив ему место на «Петропавловске», на котором он держал свой адмиральский флаг, и пригласил посмотреть, как будут затапливать на рейде торговые суда для защиты Порт-артурской гавани от японских брандеров.

Район затопления пароходов был минирован. Этим решались сразу две задачи: загораживался прямой проход для вражеских судов и создавалось прикрытие для дежурных миноносцев.

В обороне гавани, помимо миноносцев, должны были участвовать крейсера и канонерские лодки.

Макаров тщательно выбирал позиции кораблям, выделенным для отражения атак брандеров. Так, канонерская лодка «Гиляк» была поставлена за затонувшим на мели японским брандером. Береговая оборона также была усилена. Из снятых с транспорта «Ангара» пушек была оборудована новая береговая батарея. Все вместе взятое: дежурные миноносцы, минированные участки, новая батарея — составляло первую линию обороны. Расположившиеся по правую и левую стороны прохода канонерские лодки составляли вторую линию, и, наконец, в стороне, наблюдая за всем проходом, стояли крейсера «Аскольд» и «Баян» — это была третья линия. Все корабли несли дежурство со спущенными в воду противоминными сетями. Флот готовился встретить неприятеля во всеоружии.

За любое дело, даже если оно казалось совершенно незначительным, Макаров брался с огромной энергией и воодушевлением, работая зачастую по восемнадцати часов в сутки и своей работоспособностью и энергией заражая всех окружающих. «С его приездом, — писал В. Семенов в письме к жене Макарова от 14 марта 1904 года, — эскадра ожила и зашевелилась. Раньше командиров не только не звали для объяснений и разговоров но даже и думать им считалось предосудительным. Теперь их призывают то порознь, то вместе, и все они стали какими-то бойкими и бодрыми! 181»