Лена Ленина - Миллионеры шоу-бизнеса

– Она не самая молодая модель в мире, но Вам понравилась, значит, красота – это не только модели-подростки?

– Старлетки шестнадцати лет – прекрасный материал для съемок моды. Возрастная планка сейчас опускается все ниже и ниже. Когда я начинал, я снимал 19-летних, 20-летних и даже 25-летних моделей, потом – 17-, 16-, 15?летних, и даже в 14 лет можно уже начинать снимать. 12 лет – это еще дети, а в 13 лет некоторые уже не совсем.

– Это не противозаконно?

– Мы сейчас говорим о съемке моды, – удивился Миша моему вопросу. – Быть демонстратором одежды – это не противозаконно. Как они получают гонорары, какие у них права, об этом, наверное, знают родители, которые подписывают за них контракты.

– Вас не возмущает эта тенденция? Пахнет педофилией... Ведь Вы же стремитесь сделать сексуальные объекты из этих девочек 13 лет.

– О сексе речь идти не может, – твердо сказал Миша. – А фотосессия – это же игра. Эта девушка в данный момент является актрисой. Я не заставляю ее делать что-то такое, что бы не понравилось ее родителям. Чаще всего они и присутствуют на съемках, хотя в этом ничего хорошего нет, так как девушки обычно смущаются. Этим девочкам, как правило, создают образ чуть старше. Просто такое молодое женское существо, определенным образом накрашенное и причесанное, выглядит старшей по возрасту барышней, но посвежее. Это такая уловка. Я не вижу в этом никакого криминала, никакого урона для детской психологии. Конечно, я не снимаю таких детей для мужских журналов, где требуется какая-то откровенная эротика. У меня тоже ребенок есть, между прочим.

– Вам хотелось бы, чтобы Ваш ребенок работал в шоу-бизнесе: стал моделью или звездой?

– Я бы хотел, чтобы он стал фотографом. Сколько бы я ни ругал эту профессию, я ее обожаю, и если бы я ее не любил так сильно, я бы занимался чем-то более прибыльным. Но я люблю фотографию и хотел бы, чтобы мой сын стал фотографом. Он еще не знает, кем станет, ему одиннадцать лет, пока он думает, что он будет режиссером и будет снимать фильмы типа «Властелин колец».

– Как происходит процесс придумывания рекламной картинки? Например, Вам говорят, что Вы завтра будете снимать рекламу пива...

– Рекламу пива обычно придумывает рекламное агентство. Есть некая пивная империя, которая обслуживается неким рекламным агентством, которое получает от них бюджет на год или другой срок. В рекламном агентстве работают копирайторы, молодые, странно выглядящие люди, которые не умеют придумывать в России почти ничего. Крайне мало людей с мозгами, и они куда-то очень быстро исчезают. Поэтому российская реклама выглядит достаточно примитивно, как и эстрада. Хотя у меня есть рекламные проекты, которыми я горжусь. Например, это реклама бутиков «Bosco Di Ciliegi». Я ее делал давно, это было несколько серий, начиная с 1996 года. В течение десяти лет Москва была наполнена этими картинками. Может, потому, что это была самая первая громкая история, остальные не так запомнились. Моих работ очень много, они и сейчас висят в городе, но поскольку новизны для меня уже в этом нет, я отношусь к этому достаточно спокойно. Работать для журналов значительно интереснее, хотя они, конечно, слегка зомбируют людей.

Ура! Лучший российский фотограф, как и я, – против моды!

– Это такая большая коварная игра: кто-то делает моду, а кто-то ее потребляет, делает меньшинство, а потребляет большинство. Тем, кто делает моду, глупо покупать вещи с логотипами и хвастаться друг перед другом, но все остальные это покупают. Конечно, это немножко странно. Мне кажется, разумнее вкладывать деньги в недвижимость, в хорошую мебель, вырыть бассейн, купить лодку, хорошую машину, фотоаппарат. Но вот бесконечно вкладывать в одежду... Это так быстро меняется.

По этой фразе можно сразу определить, что Миша – не женщина. Потому что женщине не нужна ни лодка, ни вырытая дыра во дворе дома, ей нужно много красивой модной одежды.

– Понятно, женщина ведь жертва моды! – воскликнул за фотографа сексист. – Думаю, скоро все немного изменится. Всем хочется носить хорошие вещи, и мне хочется вкусно поесть и красиво одеться, но сейчас многие покупают подделки, не скрывая этого. И многие носят подделки, покупают за двести долларов часы, которые, в оригинале, стоят сто тысяч. Мне кажется, что это тоже воздействует на модный рынок и что-то должно поменяться. Через какое-то время люди перестанут так стремиться к трендам. Но все по синусоиде: перестанут, потом снова захотят. Но сейчас это носит явно фанатичный характер, особенно в Москве. Я знаю некоторых людей, которые живут в съемных квартирах, почти без мебели, но все уставлено туфлями «Gucci» и т. д. Это очень по-негритянски.

Я потупила взор, потому что мой ребенок посчитал мою обувь – триста пар оказалось. Я, конечно, не живу в съемной квартире, но стало стыдно.

– Ты можешь себе это позволить, это твое удовольствие. Но согласись, что ты немножко являешься жертвой этих привычек... Я, наверное, лукавил, потому что мне хочется видеть рядом с собой красиво одетых людей, и я не хотел бы, чтобы они носили всякие военные френчи, одевались одинаково. В этом одна из самых больших сложностей моей профессии, потому что я привыкаю к красивому. Мне иногда хочется переставить мебель в каком-то ресторане, поменять интерьер, переодеть какую-то барышню за соседним столиком.

Вот видите, оказалось, что Королев – эстет. В первую очередь художник, а потом уже нажиматель на кнопки. Кстати, о кнопках. Предлагаю поговорить о таком будоражащем умы явлении, как ретушь, благодаря которой целлюлит пожилых звезд не виден на обнаженных съемках, а модели могут спокойно есть.

– Я считаю, что каждый кадр должен быть деликатно немного отретуширован. Например, вскочил прыщ на носу. Какую информацию об этом человеке даст этот прыщ? Никакой. Через два дня он пройдет, но через два дня съемка будет невозможна. Поэтому надо этот прыщ отретушировать.

– А если толстая тетенька сорок четвертого размера сокращается ретушью до тридцать шестого?

– Это совместный выбор фотографа и редактора журнала. Я считаю, что, как только фотограф или журнал переходят границы, теряют в ретуши правильную пропорцию, их работа обесценивается, становится не фотографией, а рисованной открыткой, цена которой три копейки. Все нельзя убрать на ретуши. Уж точно нельзя практически сменить состояние человека, его настроение. Можно сделать улыбающийся рот, но глаза останутся без улыбки, а это достаточно жутковато. Я стараюсь в этом не усердствовать.

Миша не только не любит моду, но не очень жалует и ретушь.

– А то, что нужно обязательно переспать, чтобы добиться успеха в шоу-бизнесе, – это правда? – задаю коварный вопрос, который журналисты редко произносят, да и то за глаза.