Уильям Роберт Миллер - Мартин Лютер Кинг. Жизнь, страдания и величие

В течение всей весны, лета и ранней осени 1960 года Мартин Лютер Кинг находился в постоянных разъездах ― он выступал на митингах, собраниях, съездах, читал лекции, собирал пожертвования в различные фонды. Сотни студентов уже были арестованы во время акций протеста, и Кинг мучился мыслью, что он должен быть за решеткой вместе с ними. Он всерьез думал о том, чтобы пойти на рожон и сесть в тюрьму. Его соратники советовали ему воздержаться от этого шага, а пока, заявляли они, куда важнее его общее руководство Движением, его лекции и участие в митингах.

12 октября на ежегодной конференции КЮХР, состоявшейся в Шривпорте, штат Луизиана, делегаты от тринадцати штатов приняли программную резолюцию, призывавшую «усилить массовость и интенсивность ненасильственных действий, направленных против сегрегации в транспорте, в залах ожиданий, в школах, на избирательных участках, а также добиться организации экономического бойкота на территории всего Юга». В качестве сигнала к началу осеннего наступления Мартин Лютер Кинг в сопровождении 75 студентов негритянских колледжей вошли 19 октября в универмаг Рич в Атланте и попросили обслужить их в кафе при магазине. Кинг и 36 студентов были арестованы. Им предъявили обвинение в нарушении общественного порядка и незаконном вторжении на территорию, являющуюся чужой собственностью. Когда они отказались переслать по почте залоговые суммы, их взяли под стражу, и Кинг твердо заявил, что он «останется в тюрьме год или десять лет», сколько потребуется, чтобы покончить с сегрегацией в сети универмагов Рич. Его заявление вызвало незамедлительную реакцию властей: мэр города Уильям Б. Хартсфилд вмешался и добился установления двухмесячного перемирия, в течение которого должны были состояться переговоры. С Кинга и со студентов были сняты все обвинения.

Студенты были тотчас же освобождены. Что касается Кинга, то судья соседнего округа воспользовался представившейся возможностью и отменил условность наказания, которому был подвергнут Мартин за месяц до того в связи с незначительным административным правонарушением. Переселившись в Атланту, Кинг не успел получить водительские права штата Джорджия в установленный законом срок. Выяснив это, дорожные патрули специально начали за ним охотиться. Это стало ясно тогда, когда судья сельского округа объявил, что участие Кинга в «незаконных» сидячих демонстрациях отменяет условный характер его предыдущего приговора. Поэтому 25 октября он был закован в наручники и перевезен из одного суда в другой. На следующий день он уже томился в одиночной камере тюрьмы штата в Рейдсвилле, приговоренный к четырем месяцам заключения.

До президентских выборов 1960 года оставалось всего восемь дней. При равенстве сил голоса негритянских избирателей могли сыграть решающую роль. В течение последних нескольких лет Никсон напрямую контактировал с темнокожим лидером, оказавшимся за решеткой. Теперь республиканцы подготовили заявление, в котором президент Эйзенхауэр обещал вмешательство генерального прокурора. Заявление, однако, так и осталось неопубликованным, а Никсон отказался давать по этому поводу хоть какие-то объяснения.

Демократы действовали совершенно иначе. Харрис Вуффорд-младший, помощник Кеннеди, был юристом, членом ТПРП и поклонником Ганди. В результате его энергичных действий в доме Кингов 26 октября раздался телефонный звонок. Трубку сняла Коретта. «Одну минутку, миссис Кинг, ― сказала оператор, ― с вами хотел бы поговорить сенатор Джон Ф. Кеннеди».

— Как поживаете, миссис Кинг? ― по-дружески тепло приветствовал ее сенатор. ― Я знаю, что вы ждете ребенка. И вы, должно быть, очень тяжело переживаете ситуацию, в которой оказался ваш муж.

— Да, я сильно переживаю, ― ответила удивленная Коретта.

— Так вот я хочу, чтобы вы знали ― я лично заинтересован в судьбе вашего мужа, и мы собираемся сделать все возможное, чтобы вам помочь.

Сказанное оказалось не пустыми словами. Брат Джона Кеннеди и руководитель штаба его предвыборной кампании Роберт Ф. Кеннеди вскоре убедил судью отпустить Кинга под залог в 2000 долларов. Адвокат Кинга зафрахтовал самолет, на котором они прилетели в Атланту, где 800 прихожан собрались в церкви Эбенезер на благодарственный молебен. «Мы должны быть готовы к страданиям, к жертвам и даже к смерти, ― сказал им Кинг. ― Мы должны сохранять мужество, чтобы повсеместно противостоять системе сегрегации в школах, в городских парках, в церквях, в буфетах или в публичных библиотеках».

Мартин Лютер Кинг-старший был настолько воодушевлен освобождением сына из тюрьмы, что с церковной кафедры объявил о своей поддержке кандидатуры Кеннеди. «Кеннеди, ― сказал он, ― обладает нравственным мужеством защищать то, что он считает правильным». Его сын обладал большей предусмотрительностью. Он испытывал чувство личной благодарности, но не стал делать никаких политических заявлений.

Перемирие, объявленное после арестов в универмаге Рич, ни к чему не привело; вновь начались сидячие демонстрации. К чернокожим активистам Студенческого движения Атланты примкнули белые студенты из Университетов Эмори и Джорджии. Борьба оказалась упорной и долгой. Она затянулась на два с половиной года. Личное участие в ней Мартина Лютера Кинга было кратковременным. Он не ввязывался в кампании локального характера, если только они не имели значения для Движения в целом. Студенты Атланты в его непосредственной помощи нуждались значительно меньше, чем вся КЮХР и все Движение. Его участие в демонстрации в универмаге Рич стало своего рода символическим жестом. Многие месяцы, последовавшие за этим, Мартин Кинг большую часть времени посвятил публичным выступлениям, написанию статей и участию в конференциях. Он, не переставая, бомбардировал федеральное правительство, требуя его содействия в деле защиты гражданских прав и свобод, а также предлагая администрации Кеннеди целую серию мер по улучшению условий жизни чернокожих американцев.

Настроение американских негров в 1961 году вполне наглядно проявилось во время демонстрации, состоявшейся 18 января в Нью-Йорке у здания ООН. Это была отнюдь не миролюбиво настроенная толпа темнокожих ньюйоркцев, протестовавших против предательского убийства премьер-министра Конго Патриса Лумумбы. Для них, как и для многих других, Лумумба был гордым символом негритянской независимости, а его убийцы, вне зависимости от конкретных обстоятельств дела, были агентами колониализма, империализма, белого превосходства.

Одновременно с усилением освободительного движения происходило возрождение негритянской музыки с ее блюзами и спиричуелсами; чернокожие гордились ею так же, как и своим происхождением. Значение сидячих демонстраций было весьма широко, они свидетельствовали об общем неприятии чернокожими американцами образа «негра», который создан белой Америкой. Учась отстаивать свои гражданские права, предпочитая страдать, а не прятаться, негры учились также отстаивать права на свою собственную историю. А когда мир узнал о таких людях, как Нкрума, Кеньятта, Каунда и другие лидеры африканского освободительного движения, американские негры убедились, что находятся на правильном пути. Они пели «Черные и белые вместе», но рассматривали борьбу за равенство как свое дело. Они предпочитали утверждать собственные ценности и образы, не приспосабливаясь ни к чему из того, что хотя бы отдаленно походило на белое покровительство. Белые союзники или попутчики могли приходить к ним и уходить от них, но негритянская революция как таковая принадлежала самим черным, была их собственностью.