Дэвид Хэлберстам - Игрок на все времена: Майкл Джордан и мир, который он сотворил

Осенью 1997 г. Майкл Джеффри Джордан, уроженец Уилмингтона (штат Северная Каролина), а ныне житель Чикаго (штат Иллинойс), прилетел в Париж. Во Францию он прибыл в составе знаменитой баскетбольной команды «Чикаго Буллз» («Чикагские Быки»), которая должна была выступить в предсезонном турнире, проводимом под эгидой могущественной корпорации «Макдоналдс». Компания, прославившаяся своими гамбургерами, – один из главных корпоративных спонсоров этих соревнований, а заодно и Национальной баскетбольной ассоциации США.

Хотя в парижском турнире и участвовали несколько сильных европейских клубов, для «Чикаго Буллз» спортивный уровень состязаний был явно низок и сами соревнования не представляли интереса. Впрочем, американцы и не собирались биться за результат. Приезд чикагского клуба стал частью программы, спланированной НБА. Ее цель – демонстрация великолепного баскетбола в странах, где этот спорт обретает все большую популярность. Иными словами – показательные выступления. Поэтому неудивительно, что американские игроки отнеслись к предстоящим соревнованиям не слишком серьезно – так же, кстати, как и спортивные комментаторы. Здесь уместно вспомнить один случай. Несколько ранее в подобном турнире участвовал клуб «Бостон Селтикс». Опытный баскетбольный комментатор Джонни Мост, который почему-то никогда не был в ладах с именами американских игроков, на сей раз окончательно оплошал, и болельщики в Бостоне довольствовались примерно такой информацией: «А сейчас невысокий усатый паренек пасует бородатому верзиле…»

Как всегда, «Буллз» обставили свой приезд на «гамбургеровский чемпионат» с пышностью, достойной прибытия знаменитой рок-группы. Не зря кто-то из журналистов окрестил их «баскетбольными Битлз». Американцы прилетели точно на таком же «Боинге-747», на котором колесят по миру «Роллинг Стоунс».

…Было время, когда Франция служила Майклу Джордану убежищем. Здесь его не отягощало бремя славы и он мог спокойно расслабиться в обычном уличном кафе под видом простого туриста, каких в Париже миллионы. Но после его выступления на Олимпиаде-92 в составе легендарной «Дрим Тим» («Команда Мечты») его всемирная известность стала так расти, что французской идиллии пришел конец. За пять лет, прошедших с той олимпиады, годовой доход Майкла удвоился, но Париж для него был уже потерян. Как и повсюду, здесь его все узнавали и все осаждали. Огромные толпы день и ночь дежурили у его отеля, надеясь хоть на миг увидеть того, кого французские журналисты назвали лучшим баскетболистом мира. Во время матчей мальчишки, подающие игрокам мячи, весьма неохотно обслуживали соотечественников, но ради «Буллз» разбивались в лепешку. Некоторые французские баскетболисты в память об игре против мировой знаменитости вывели на своих кроссовках цифру 23 – номер, под которым выступает Майкл. В «Берси», где проходили матчи, копии маек Джордана шли нарасхват по 80 долларов за штуку.

Билеты на матчи были распроданы за несколько недель до начала турнира. «Джордана ждут как короля» – гласил заголовок в ежедневной спортивной газете «Экип». Французская пресса вообще относилась к Майклу с подобострастием, словно он был главой иностранного государства. Ему даже прощались отдельные промахи. Когда на своей пресс-конференции Джордан, говоря о величайшем музее мира, вместо «Лувр» сказал «Люж» (luge по-французски означает «санный спорт»), никто его не стал подкалывать. Допусти подобную ошибку любой другой американец, даже президент США – французы радостно за нее бы ухватились: еще один повод поиронизировать над варварами, окопавшимися в Новом Свете.

Еще один газетный заголовок: «Майкл покорил Париж!» Процитирую автора этой заметки:

«Те молодые парижане, которым посчастливилось попасть в Берси, видели, наверное, чудесные сны, заранее предвкушая предстоящую встречу со своим кумиром». По поводу знаменитого берета Джордана журналист Тьери Маршан заметил: «Теперь мы вправе звать Майкла «Мишель». «Франс Суар» пошла в своих восторгах еще дальше: «Майкл Джордан – в Париже! Это событие – большее, чем даже визит Папы Римского. К нам пожаловал сам Господь в плоти человеческой».

Сами по себе матчи оказались неинтересными. Никаких сюрпризов не произошло. «Буллз», игравшие вполсилы, в финале все же победили греческий «Олимпиакос». Постоянные партнеры Джордана Деннис Родман и Скотти Пиппен в финальном матче не участвовали, а Тони Кукоч, в прошлом лучший баскетболист Европы, принес чикагцам всего 5 очков. Сам Джордан внес в копилку 27 очков, но остался недоволен тем, что ему пришлось играть без привычной поддержки Родмана и Пиппена. Честно говоря, ему лучше было бы остаться дома и отдохнуть, тем более что у него было воспаление большого пальца ноги.

Джордан прекрасно понимал, что наибольшую лепту в парижский триумф «Буллз» внес не он, а Дэвид Стерн, комиссар НБА. Турнир продемонстрировал растущую популярность баскетбола, а в этом процессе особенно велика роль именно Стерна. Кроме того, парижские соревнования стали праздником единения НБА и «Макдоналдс».

Стерн, постоянно находившийся в окружении высокопоставленных функционеров из НБА и топ-менеджеров «Макдоналдс», чувствовал себя королем. В Париж съехались почти все, кто что-то решает в баскетбольном мире. Исключений было немного. Отсутствовал, в частности, Джерри Рейнсдорф, владелец «Буллз», который вообще редко показывается на подобных мероприятиях. Стерн уговаривал его приехать в Париж, суля ему всяческие nachas (на идиш означает «удовольствия, развлечения»), но на хозяина «Буллз» эти соблазны не подействовали. Судя по всему, он не выносит полусомнительные тусовки, показуху, льстивых журналистов и предпочитает спокойствие в семейном кругу.

Накануне турнира среди руководителей НБА велось много разговоров вокруг возможного приезда еще одной очень важной персоны – Дика Эберсола, руководителя спортивных программ Эн-би-си. Получилось так, что парижский турнир совпал по времени с началом ежегодного чемпионата США по бейсболу. По Парижу распространялись упорные слухи, что сердце Эберсола отдано все же баскетболу, а не бейсболу и он скорее прилетит во Францию, чем будет находиться на трибунах бейсбольных стадионов под прицелом телекамер своей корпорации.

Учитывая тесную связь телевидения и большого спорта, нетрудно представить, что Стерн и Эберсол всегда были неразлучны. Эберсол то и дело называл Стерна не иначе как своим боссом, а тот платил ему той же любезностью. Стерн, возможно, самый искушенный и изощренный имиджмейкер нашего времени, а уж какой именно имидж стоит растиражировать на всю страну – это решает телекомпания, где в поте лица трудится Эберсол.