Феликс Лурье - Нечаев: Созидатель разрушения

«В Петровской (так называли Земледельческую академию, по месту ее нахождения в Петровско-Разумовском. — Ф. Л.) академии в последнее время обнаружились беспорядки, ближайшим поводом к которым, как дошел до меня слух, послужило следующее: часть студентов Академии пользуется квартирами в казенном здании, особо под их помещение назначенном. Некоторые из числа живущих там студентов позволили себе приводить в занимаемые ими квартиры женщин вольного обращения, что возбудило ропот других квартирующих в том же корпусе товарищей их, посещаемых нередко их матерями и сестрами. По заявлении о том жалобы недовольных Директору Академии, г. Железнов призвал к себе тех, на кого преимущественно падало обвинение в означенном неприличии и сделал им строгое по сему случаю внушение.

В каких именно формах и выражениях сделано было Директором такое внушение, в точности указать было нельзя, по последствием его было то, что обе стороны студентов, после взаимных между собою неудовольствий, начали негодовать уже на свое Академическое Начальство и до 40 человек из них, решившись оставить заведение, подали прошения об увольнении их из Академии. Директор Железное, не будучи в состоянии уладить возникшее таким образом неприятное дело, донес о том телеграммою г. Министру Государственных имуществ, который в ответ на то немедленно предложил вновь собрать означенных студентов и постараться убедить их отказаться от заявленного ими намерения оставить Академию». [314] 9 Там же, л. 77–77 об.

И в университете, и в академии волнения быстро улеглись. Зачинщиком университетских беспорядков генерал Слезкин назвал Ф. В. Волховского. [315] 10 Cм.: там же, л. 156. В это же время по Москве распространялось анонимное рукописное воззвание «Братья-товарищи!», [316] 11 См.: там же, л. 124–126. призывавшее поддержать петербуржцев.

Желая расширить студенческое движение, вынести его за пределы Петербурга, столичные студенты 22 марта отправили в Москву депутацию. В ее состав вошли слушатели Медико-хирургической академии 3. К. Ралли и Л. Мгебров и студент университета Л. П. Никифоров. [317] 12 См.: Никифоров Л. П. Мои тюрьмы // Голос минувшего. 1914. № 5. С. 172–173; Ралли-Арборе 3. К. Сергей Геннадиевич Нечаев // Былое. 1906. № 7. С. 139–140. Упоминание о Мгеброве имеется в кн.: Революционное движение 1860-х годов. М., 1932. С. 193.

В это время в Москве действовало несколько кружков самообразования. Молодые люди слушали лекции своих товарищей, обменивались книгами, обсуждали прочитанное. Один из таких кружков в 1868 году организовал Всеволод Лопатин, брат выдающегося революционера Г. А. Лопатина. В конце августа в кружок вошел Ф. В. Волховский и вскоре сделался его руководителем. Кружок собирался у Н. Г. Успенской, младшей сестры Петра Гавриловича Успенского. С нею жили М. О. Антонова и невеста П. Г. Успенского Александра Засулич, сестра В. И. Засулич. Кружок посещало около пятнадцати человек. [318] 13 См.: Революционное движение 1860-х годов. М., 1932. С. 192; РГИА, ф. 878, оп. 1, д. 82, л. 96 об.

«Собиравшаяся у нас молодежь, — вспоминала А. И. Успенская (Засулич), — не представляла из себя чего-нибудь определенного. Это был кружок самообразования, не задававшийся пока никакими определенными целями, стремившийся только выработать в себе определенное мировоззрение, и если что намечалось в будущем, так это работа в народе, причем одни находили, что для этого достаточно тех знаний, какие у нас были, другие же, что и нам самим следует еще поучиться да и с народом познакомиться, но где и как с ним знакомиться, никто, конечно, не знал. Все мы были еще очень юны, неопытны, до многого приходилось додумываться самим, выискивать и приобретать из книг по крупицам то, что потом стало уже общим достоянием. Читали мы, помнится, статьи из «Современника» Чернышевского, «Исторические письма» Миртова (П. Л. Лаврова. — Ф. Л.), печатавшиеся в «Неделе». Читали, конечно, с особым увлечением всякую «нелегальщину», попадавшую из-за границы или ходившую по рукам в рукописях. С полным восторгом приветствовалось появление номеров «Колокола», которые доставал откуда-то Успенский». [319] 14 Былое. 1922. № 18. С. 27–28.

Члены кружка, владевшие иностранными языками, изучали историю и литературу стран Западной Европы, остальные — занимались Россией. Самостоятельно подготовившись, молодые люди на собраниях кружка читали рефераты. Книжный магазин и библиотека Черкесова служили удобным местом для получения и хранения литературы, там же можно было уславливаться о встречах. Кроме Успенского, заведовавшего магазином и библиотекой, а также приказчиков П. В. Прокопенко и В. П. Скипского, с февраля 1869 года в магазине работал Волховский.

Мгебров, Никифоров и Ралли надеялись побудить московские кружки возглавить студенческое движение и направить его на поддержку нечаевской группы радикального крыла столичного студенчества. После посещения сходок, на которых выступали заезжие пропагандисты, [320] 15 См.: ГА РФ, ф. 109, 3 эксп., 1869, д. 44, ч. 1, л. 66–67. Волховский и Успенский несколько раз встречались с петербургской депутацией. В результате обсуждения доводов столичных радикалов в пользу политических выступлений москвичи заявили, что они побуждать своих товарищей к выходу за пределы «академических» требований не станут. Опасаясь, что депутация неверно изложит взгляды москвичей, Волховский отправился в Петербург и там выступил на сходке. Он посоветовал горячим головам придерживаться легальных методов борьбы за получение разрешения на устройство библиотек и касс взаимопомощи. После визита Волховского в столицу Никифоров еще раз посетил Москву. 12 апреля 1869 года Слезкин докладывал в III отделение, «что из Петербурга нарочно приезжал в Москву студент тамошнего Университета Никифоров с целью возбудить здешних студентов к беспорядкам, подобным Петербургским.

Никифоров знаком с дворянином Феликсом Волховским <���…>». [321] 16 Там же, л. 185.

В конце апреля кружок Волховского был разгромлен; [322] 17 См.: там же, л. 224. все началось с Антоновой, случайно присутствовавшей во время обыска у Томиловой. При допросе она назвала своих московских знакомых, и ее отпустили. На другой день управляющий III отделением Н. В. Мезенцев дал в Москву телеграмму, и в ночь на 15 апреля начались обыски и аресты. Под стражей оказались все члены кружка Волховского, кроме Успенского и его жены. С. С. Татищев писал, что Успенского не взяли из-за путаницы, возникшей при составлении списков на аресты. [323] 18 См.: РГИА, ф. 878, оп. 1, д. 82, л. 103 об. Объяснение это вызывает сомнение.

Если недоразумение произошло, отчего же его не исправить? Причин могло быть три: плохая работа политической полиции; оставили на «разводку» (полицейский термин — оставили, чтобы следить за ним и его окружением); оставшийся на свободе был полицейским агентом. Скорее всего, Успенского не арестовали по второй причине: в то время за ним постоянно следили. Жандармский генерал Слезкин 11 июня 1869 года доносил в III отделение: