Евгений Бессонов - Танковый десант

После завтрака мы выступили в поход, сначала пешим порядком, а затем пересели на танки. Батальон двигался в передовом отряде бригады. Продвигались быстро, немцы не оказывали большого сопротивления, но к исходу дня мы были остановлены сильным заслоном противника. Роты несколько раз бросались в атаку, но все наши атаки были отбиты с потерями в наших рядах. Особенно усердствовала немецкая артиллерия, в основном противотанковая. Мы вынуждены были остановиться и окопаться. Днем противник не давал нам жить спокойно, чуть что – открывал огонь, и только с наступлением темноты мы «зашевелились» – привели себя в порядок, подсчитали потери. Я устроился было вздремнуть, но меня нашел связной и передал приказ командира батальона явиться к нему. Когда я пришел, то застал у него заместителя командира бригады Старовойта и командира танкового полка Столярова. Все они находились в палатке, поставленной в низинке. В палатке горела переноска от аккумулятора. Ко мне обратился не командир батальона Козиенко, а командир танкового полка бригады Столяров. «Тебе, Бессонов, поручается ответственное задание, – сказал он. – Ты на трех танках со своим взводом должен перерезать дорогу, по которой двигаются немцы, остановить их, продвинуться вперед, захватить немецкую артиллерию и обеспечить продвижение бригады вперед». Мне не хотелось снова идти на смерть и очень хотелось спать. Это была вторая ночь и второй день без сна. Да, это был приказ, но меня «занесло»: «Неужели нет другого офицера, кроме Бессонова, в батальоне? Я и так все время впереди, вот уже двое суток!» На это подполковник Старовойт сказал мне: «Тебя выбрали не случайно, и считаем, что задачу ты выполнишь, на других у нас меньше надежды». Майор Козиенко подтвердил задание: «Давай выполняй приказ». Что поделаешь, приказ есть приказ, надо выполнять! Пришел и командир танкового взвода. Мы были знакомы по предыдущим боям, поэтому быстро разработали план взаимодействия друг с другом. Я и здесь влез со своим характером, сказал, чтобы танкисты именно помогали десанту, а не прятались, как это было в ночном бою за село прошлой ночью. Майор Столяров не обиделся на мое замечание, а, наоборот, обратил внимание танкиста на мою реплику: танк, мол, создан для боя, это не телега для десанта.

В ночь с 14 на 15 января мы приступили к выполнению задания. На каждый танк, а их было три, я разместил по отделению (7–8 человек). Танки друг от друга стали по фронту в 20–25 метрах. По моей команде танки двинулись на малых оборотах двигателя вперед. На дороге было интенсивное движение машин противника, поэтому шума моторов наших танков немцам не было слышно. Стояла темная и облачная ночь, звезд не было видно. Танки подошли к дороге и остановились от нее метрах в тридцати, и, как было согласовано, каждый танк произвел по одному выстрелу из орудия и длинную очередь из пулеметов, после чего прекратил огонь. В этот же момент десант покинул танки и стремительно бросился к дороге, на ходу ведя огонь из автоматов по автомашинам противника. Когда мы подбежали к дороге, колонна немецких автомашин остановилась. Легковые открытые машины стояли набитые мешками и рюкзаками с продуктами и вином. Немцев как ветром сдуло – я всегда удивлялся, как быстро они бегали. Видимо, это отступал или передислоцировался штаб крупного соединения. Противник был отброшен с дороги, и путь бригаде был открыт. Мы побросали мешки на танки и бросились вперед, захватив артиллерийскую батарею с тягачами, у одного из которых еще даже работал мотор. Немцев не было видно, но в темноте было слышно, как они убегали, ломая кусты и ветки деревьев. Да, немцы бегали быстро, здорово бегали, особенно когда смерть им смотрела в глаза.

На танках мы продвинулись еще немного, на 2–3 км от дороги. Танкисты доложили Столярову, что задание выполнено, немецкое движение остановлено, немцев не видно, и сообщили свои координаты. У меня рации не было, связь держали только танкисты по своей танковой рации. Поступила команда ждать основные силы бригады. Эти основные силы мы ждали долго, уже рассвело. Видимость была хорошая. Наступил морозный день, мы стояли в лесу – и ветра не было. Мы перекусили трофейными продуктами, естественно, поделились и с танкистами. Появились танки с десантом нашего батальона. Прибыл командир батальона майор Козиенко, а вот командира роты старшего лейтенанта Чернышова я не увидел. Вообще, почти всю операцию я получал задания от комбата или даже командира танкового полка майора Столярова, а ротного, по сути, и не видел. Сейчас комбат дал новое задание – осмотреть несколько домов, расположенных вдали от дороги.

Я развернул взвод в цепь, противник произвел по нам несколько выстрелов, но все мимо. Домов мы достигли броском и в ближнем бою, вплоть до рукопашной, уничтожили фрицев. Некоторые убежали, и преследовать их мы не стали. Потерь во взводе не было. Задание, таким образом, было выполнено, и мы вернулись к батальону.

Появился командир бригады полковник Туркин, который опять отрядил меня в головной дозор на трех танках, дал мне маршрут движения на весь день и указал место, где я должен был остановиться на привал. Со мной был и поредевший взвод раненого Шакуло. Головной дозор двигается впереди основных сил бригады на расстоянии в 5–7 км, держа связь по танковой рации, чтобы предупреждать главные силы о появлении противника. Дозор первый получает удар противника, порой – смертельный удар из засады, поэтому надо было всегда быть внимательным.

Так начался для меня и моих бойцов далекий путь по польской земле, до самого Одера и далее до реки Нейссе. Вообще, на танке надо уметь ездить, спрыгивать и садиться на него. Для этого мы специально тренировались на формировании. Зимой это делать сложнее, чем летом, к тому же от брони идет холод и нет защиты от ветра, а надо еще держаться, чтобы не упасть с танка, часто идущего по пересеченной местности. На башне имеются скобы, но их мало, поэтому зимой бойцы стараются сесть позади башни, на корму танка, там от мотора через жалюзи идет теплый воздух. Был случай, когда во время движения в лесу по бездорожью одного солдата ветка от дерева, как рогатина, захватила за шею и сбросила с танка. Его исчезновения никто не заметил – видимо, все спали, поэтому солдату пришлось добираться одному по следам танковых гусениц. Хорошо, что колонна скоро остановилась, и этот солдат, из взвода Петра Шакуло, догнал батальон. Над ним еще долго потом беззлобно шутили «славяне».

Я чаще всего находился позади башни, где ночью сидел и дремал, а днем обычно стоял и смотрел вперед, чтобы видеть обстановку и иметь возможность своевременно сориентироваться. Обычно я ехал на втором или третьем танке, где лучше работала рация. Непрерывная связь – основа основ, особенно в тылу противника и в отрыве от главных сил бригады. Задачей нашей было наступление по маршруту польских городов Кельце, Лодзь, Петраков, Острув, Кратошки к реке Одер и на том берегу реки – к г. Кебен. Быть впереди вообще опасно, прозеваешь противника, и весь его удар будет направлен на твои три танка и личный состав взвода. С другой стороны, чувствуешь себя лично свободно – начальства нет, и ты сам себе хозяин. Тем более трофейные продукты имелись, голодными мы не были, да и горло «промочить» было чем. Перед глазами раскинулись серые холмистые поля Польши, кое-где прикрытые снегом, поля бедноты. Справа или слева недалеко от дороги встречались мелкие населенные пункты с десяток домов. Иногда оттуда слышались выстрелы, но у нас своя задача: только вперед. По рации мы сообщали место, где нас обстрелял противник, но в бой не ввязывались. Иногда встречались огромные поля без единой межи. Обычно в центре таких полей стояли большие кирпичные дома, окруженные постройками, это были уже дома господ. Любоваться, однако, было некогда. Первый танк доложил: «Вижу обоз, что с ним делать?» Передаем с командиром танка: «Давить!» Мы налетели, разметали немецкий обоз, немного постреляли, не сходя с танков, и опять вперед.