Бред Моррелл Б. Nirvana и саунд Сиэтла: Путеводитель. Серия: Классика рока - Нирвана и саунд Сиэтла

Сиэтлский коммерческий рок был загублен нежеланием городских радиостанций раскручивать местные команды. Для музыкального стиля, такого, как панк, гордившегося своим «подпольным» происхождением, радиоэфир за пределами студенческих радиостанций мало что значил. Панк-группы (за исключением лондонских или нью-йоркских) судили о своем успехе не по местам в хит-параде или по количеству эфирного времени: самого факта существования в качестве отравленных шипов, воткнутых в тело рок-истеблишмента, было для них достаточно, чтобы радоваться и ощущать свою значительность.

Хотя ни одна из панк-групп Сиэтла не потрепала нервы обывателей за пределами штата Вашингтон, эта тусовка в течение двух-трех лет была довольно многочисленной, чтобы породить кучу однотипных фан-журнальчиков, каждый из которых помещал материалы о дисках или выступлениях пары дюжин местных групп, достаточно долго не распадавшихся и таким образом увидевших, как выглядит студия звукозаписи изнутри.

Клубы Сиэтла, долгие годы пребывавшие в летаргическом состоянии, оживились в 1979–1980 годах, когда панк-шоу регулярно начали устраиваться в «Подвале», «Шоубоксе», «Таверне Тага», «Бэби О», «Астор Парке», «Золотой Короне» и в «Зале Славы». Помимо программы альтернативной музыки Стивена Рейнбоу, транслировавшейся многими радиостанциями штата, бастионом панка стала УКВ-станция, очень кстати названная «KAOS» («Кей-Эй-Оу-Эс», или «ХАОС») и вещавшая с территории университета штата Вашингтон в городе Олимпия. Вместе с шоу Тони Дефа на радиостанции «KUGS» в Беллингэме и менее регулярными «вспрысками» антинародной музыки по радиостанциям «KCMU» и «KRAB» («Кей-Ар-Эй-Би», или попросту «КРАБ») «ХАОС» стала поистине отдушиной для сиэтлского андерграунда. Диск-жокеи Брюс Пэвитт и Стив Фиск радостно выдавали в эфир гремучие «сорокапятки», в то время как Джон Фостер сочетал свои появления в «КАОС» с деятельностью по созданию «Сети Потерянной Музыки» — информационного центра альтернативной музыки штата Вашингтон, под крышей которого впоследствии возник журнал Пэвитта «Sub Pop» («Саб Поп» — «Подпольный поп», или «Подпоп»).

Пэвитт не был единственным издателем города, который завел дружбу с панками. «Circle А» («Цикл А») и «Punk Lust» («Панковская похоть») с удовольствием творили крутую анархию; журнал Джеффа Бэттиса «Atrophi» («Атрофия») запечатлел бессмертные образы панк-идолов; «Attack» («Атака»), девизом которой было «Рок против!», собрала под свои знамена славное войско панков; было еще много других, например, «Desperate Times» («Отчаянное время»), «Inaudible Noise» («Hевыносимый шум»), «Punk Phoenix Rising» («Взлетающий Феникс панка») и пр.

Группами, восхваляемыми (или по крайней мере не ругаемыми) этими журналами, были «The Fartz» («Пердуны») и «The Lewds» («Бесстыжие»), «The Snots» («Сопли») и «Меусе» («Мис»), «The Beakers» («Стопарики») и «The Refuzors» («Отказники»), «The Macs» («Чмошники») и «Student Nurse» («Студентка-медсестра»). «The Refuzors» («Отказники») и «The Fartz» («Пердуны») «канали» под группу «The Ramones», и господа Блейн, Стив, Том и Громкий Пердун (ударник, конечно) доводили творчество своих братьев в панке до поистине экстремальных форм. Классической вещью «The Refuzors» была «White Power» («Власть белых»), которая довольно точно отражает наименее приятную часть мироощущения панка Сиэтла. «The Snots» была не одинока в своем прощании «So Long To The Sixties» («Пока, шестидесятые»), а гимном «Lewds» была «Kill Yourself» («Убей себя») на диске, выпущенном фирмочкой с удачным названием «Scratched Records» — «Запиленные пластинки». Диск-жокей «ХАОС» Стив Фиск превратился в артиста фирмы «Мистер Браун Рекорде», как, впрочем, и кумиры «The Beakers», квартет, породивший не менее трех групп-отпрысков. Аналогом «Стиф Рекорде» в Сиэтле была фирма «Энгрэм» — пристанище Филиппо Скруджа, «The Three Swimmers» («Трех пловцов») и «K7s», которые пророчески демонстрировали «металлические» тенденции. Однако не все представители «новой волны» Сиэтла нашли свои ниши: к 1981 году «новые романтики» английского рока «перековали» группы «Body Falling Downstairs» («Тело, падающее вниз с лестницы») и «Savant» («Ученый»), которые затарились синтезаторами и заимели соответствующие причесоны.

Панк-тусовка распространялась от Олимпии через Сиэтл и его пригороды до Эверетта, отдельные крепости панк-могикан можно было встретить к востоку от Каскадных гор, в Спокане. Однако за пределы штата, за исключением редких набегов на близлежащие канадские земли, вашингтонские группы не проникали. Да и внутри западной части штата, к примеру, в городке Абердин, что в ста милях к югу от Сиэтла, панк-приколы успеха не имели.

Именно в Абердине 20 февраля 1967 года появился на свет Курт Кобейн. Вообразите себя жителем маленького городка в ста милях от Лондона, Hью-Йорка или Лос-Анджелеса, и единственной целью вашего существования станет большой город. Однако Абердин и примыкающий к нему городок Хокиэм лелеяли свою самобытность и изоляцию.

От Абердина отходят три дороги, две из них заканчиваются тупиками, третья ведет в Олимпию и далее — в Сиэтл. Именно ее и выбрал Кобейн. Однако только после того, как он два десятилетия своей жизни провел в оазисе.

Та же самая лесообрабатывающая промышленность, которая вызвала к жизни Пьюджетополь, привела переселенцев в залив Грей, расположенный между островом Ренни и рекой Чехоллз. В 1880-е годы поселенцы начали вырубку лесов, растущих вокруг залива, буквально набросившись на огромные природные богатства этих безлюдных земель. В устье залива возник наспех сооруженный городок Грейс Харбор Сити, поставивший перед собой грандиозную цель: перегнать Сиэтл и стать самым крупным городом штата Вашингтон.

Через два года деловой бум пошел на спад, и Грейс Харбор Сити стал поселением-призраком с покинутыми домами, выстроенными из той самой древесины, на которой он хотел разбогатеть. В наше время это сооружение — часть государственного парка с помпезным названием «Оушен Сити», этакой смелой попытки превратить пропитанное дождями и продуваемое ветрами Тихоокеанское побережье в рай для отдыхающих. Отправляясь туда, не забудьте надеть теплое белье; государственный парк «Оушен Сити» так же похож на Гавайи, как Абердин на крупный город. Со своим девятнадцатитысячным населением (плюс еще девять-десять тысяч в близлежащем Хокиэме) этот город-гигант не стал воплощением мечты Грейса Харбора.

Оставив в стороне рекламные разглагольствования об «Оушен Сити», обнаруживаешь, что Абердин — место, где люди рождаются, но отнюдь не стремятся поселиться. Когда Курт Кобейн описывал его как «мертвый городишко лесорубов на побережье Тихого океана…

«Твин Пикc» без того (мистического. — Ред.) напряжения», он не грешил против истины. Знаменательной датой в Абердине является День Hеоткрытия в конце апреля, когда — и это классно! — отмечается день, в который капитан Джордж Ванкувер, направляясь к проливу Хуан-де-Фука, не заметил залива Грейс. Горожане в порыве странного чувства — некой смеси грусти и иронии — выбегают в полночь на берег и кричат волнам: «Эй, Джордж!» Hе лучшая реклама для туристов.