А. Груздев - Д. Н. Мамин-Сибиряк (1852—1912)

Перед писателями-демократами возникла серьезная задача — преодолеть вредное влияние буржуазной литературы на массового читателя. Вслед за М. Е. Салтыковым-Щедриным и Н. А. Некрасовым Мамин-Сибиряк показывал эксплуататорскую, хищническую роль буржуазии. В «Приваловских миллионах» он создал целую галерею типов, близких по своей внутренней сущности к Колупаевым, Разуваевым, Деруновым; Хиония Заплатина, Половодов, Ляховский, Альфонс Богданыч — все это хищники паразиты, мешающие здоровому развитию народной жизни. Среди хищников-стяжателей выделяется «делец последней формации» Половодов. Получив университетское образование, Половодов начал свою карьеру со службы в уездной земской управе, которую он, как и щедринские земцы, расценивал с точки зрения «фондов» и возможностей «сходить в карман своего ближнего». Хищническое нутро Половодова полностью обнаружилось, когда ему удалось проникнуть на должность директора Узловско-Моховского банка и в опекунский совет Шатровских заводов. В Половодове «заговорила непреодолимая жажда урвать свою долю из того куска, который теперь лежал под носом». Эта «непреодолимая жажда урвать» раскрыта в «Приваловских миллионах» как основа буржуазной философии жизни.

Типичный буржуазный хищник Половодов продает свою жену, торгует своими убеждениями и, ограбив Шатровские заводы, скрывается за границей. В расчете на всеобщую буржуазную продажность строится план ограбления Шатровских заводов, составленный для Половодова «дядюшкой» Шпигелем. В план Шпигеля входит подкуп не только дворянской опеки, но и представителей таких высоких сфер, которые Шпигель не решается даже назвать.

Хищничество понято и раскрыто автором «Приваловских миллионов» как неизлечимая болезнь, которой заражена сама буржуазная атмосфера.

В раскрытии хищничества, как кодекса буржуазного поведения, проявляется способность автора понять социальную сущность изображаемых явлений, отчетливо звучит активное противодействие буржуазной литературе.

Мамин-Сибиряк видит, что интересы заводовладельцев и рабочей массы непримиримы. Он убежден, что основной и решающей силой в промышленности является фабричный рабочий. Роль буржуазии в истории развития промышленности автор рассматривает исторически. Он признает некоторые заслуги зачинателей горного дела, но и эти заслуги относит не столько к буржуазии, сколько к трудовому народу, выдвинувшему из своей среды талантливых организаторов промышленности.

В полном соответствии с исторической правдой писатель говорил об утверждении «власти капитала» в жизни пореформенной России, но в то же время он остро ставил вопрос о непрочности буржуазного общественного строя. Один из существенных признаков преходящего характера буржуазных общественных отношений он видел в вырождении буржуазной семьи. Тема вырождения буржуазии интересовала Мамина-Сибиряка в течение многих лет его творческой деятельности. Еще в студенческие годы, обращаясь к своему отцу с просьбой собирать материалы из заводской жизни, он указывал на «резкую разницу, отделяющую энергичных, деятельных представителей первых основателей дома Демидовых и распущенность последних его членов». Эта тема нашла выражение в «Приваловских миллионах» (1883), «Горном гнезде» (1884), «Хлебе» (1895) и ряде других произведений писателя. На протяжении двух десятилетий в разных аспектах Мамин-Сибиряк ставит вопрос о неумолимом законе вырождения буржуазии.

В отличие от западноевропейских писателей-натуралистов, трактовавших процесс вырождения как результат воздействия биологических факторов, которому якобы подвержены все общественные сословия, Мамин-Сибиряк изображал вырождение буржуазной семьи как результат социально-исторических закономерностей. В разработке темы разложения и вырождения буржуазии он шел не столько от современных ему биологических теорий (ошибки которых он иногда, однако, разделял), сколько от самой жизни. Материалом его произведений служила история многих семейств уральских заводчиков, в которых процесс вырождения давал себя знать особенно сильно и безжалостно. Яркий пример тому — история знаменитой в летописях уральской горной промышленности семьи Демидовых, хорошо известная автору, который родился и вырос в фамильной вотчине этих крупных заводчиков.

С большой художественной убедительностью тема вырождения буржуазии разработана в романе «Горное гнездо». Автор не ставит перед собой цели показать в этом произведении процесс вырождения в его исторической последовательности. В образе Евгения Лаптева дан результат этого процесса. Из краткой, намеченной отдельными штрихами характеристики предков Евгения Лаптева вырождение буржуазной семьи предстает во всей своей жизненной конкретности. Ближайшие предки Евгения Лаптева, пользуясь миллионными доходами от заводов, прожигали свою жизнь за границей. «Некоторые из представителей этой фамилии, — пишет Мамин-Сибиряк, — не только не бывали в России ни разу, но даже не умели говорить по-русски… Эти мужицкие выродки представляли собой замечательную галерею психически больных людей, падавших жертвой наследственных пороков и развращающего влияния колоссальных богатств». Последний представитель семьи — Евгений Лаптев — родился и вырос за пределами своей страны. Там под влиянием окружавших его праздных людей и под руководством «разных светил педагогического мира» он получил «органическое отвращение ко всякому труду и в особенности к труду умственному». В результате праздной, полной всяческих излишеств жизни Евгений Лаптев утратил нормальные человеческие свойства и всякую способность к деятельности.

Автор «Горного гнезда» убедительно показал, что хозяева заводов не играют никакой роли в производстве материальных благ, что создателями всех материальных ценностей являются люди труда. Владельцы заводов и фабрик ничем не связаны со своими предприятиями, кроме получения баснословных прибылей, беспутно расточаемых ими в беспрерывных кутежах, оргиях и всякого рода безобразиях. Евгению Лаптеву чужда, непонятна и утомительна непривычная трудовая обстановка. «Лаптева ничто не могло расшевелить, и он совершенно равнодушно проходил мимо кипевшей на его глазах работы». Не более Лаптева понимают заводское дело его ближайшие помощники. В качестве консультанта по горнозаводскому делу с Лаптевым приехал на Урал ученый генерал Блинов. При посещении завода оказалось, что ученый генерал, как и его хозяин, «ничего не понимал в заводском деле и рассматривал все кругом молча, с тем удивлением, с каким смотрит неграмотный человек на развернутую книгу».

В поездке по уральским заводам Лаптева сопровождает огромная свита корреспондентов, секретарей, доверенных лиц и просто темных людей, которые делают вид, что тоже интересуются русской промышленностью. Вся эта орава с Лаптевым во главе показана как чуждый народу и промышленности элемент, мешающий нормальному развитию заводского дела.