Борис Малиновский - Участь свою не выбирали

Вышедших бойцов и командиров направляли в медсанбат. Гвардии майор Вербин и старший лейтенант Николаев погибли при последнем броске группы. По неполным данным, из-под Левошкино удалось вырваться не более 150 человек. Но эти данные приблизительные. Из состава 107-го СП вышли 35 человек.

Хочу сказать еще раз об исключительном мужестве гвардии майора Вербина. Он правильно оценил сложившуюся обстановку, твердо и четко отдавал приказы, проявлял исключительную требовательность к себе я действиям других командиров. Он смог создать и постоянно поддерживал высокую дисциплину и постоянную боевую готовность всего личного состава вплоть до самопожертвования. В те дни коммунисты и комсомольцы проявили исключительные образцы выносливости, отваги и добросовестного отношения к выполнению боевой задачи. Вот коротко, что могу Вам сообщить о боях под Левошкино".

К рассказу Н.С. Локтионова добавлю, что он сам проявил незаурядное мужество, умение руководить боем в окружении и был награжден орденом Красной Звезды.

Инструктор политотдела дивизии Иван Александрович Иохим, выходец из немцев Поволжья, тоже оказался в окружении. Вот его бесхитростный рассказ:

"11 января сформированная командиром дивизии группа прорыва, в которую входил и я, при поддержке нескольких танков пыталась прорваться к окруженному 107-му СП. Танк, за которым бежали я и еще несколько человек, был подожжен. От него повалил густой дым. Пользуясь возникшей дымовой завесой, наша группа пробилась через немецкий передний край и соединилась с окруженными. Остальные танки были подбиты, прорыва не получилось.

Через несколько дней во время одного из обстрелов меня ранило осколком в грудь. Я потерял много крови (перевязку некому, да и нечем было сделать), и меня затащили в одну из трех землянок, где находились раненые. К 22-23 января обстановка стала критической. Все попытки высвободить нас не увенчались успехом. Продовольствия не было ни грамма. Патроны: заканчивались. Из двух раций собрали питание для, одной, но и она дышала на ладан. За два дня до этого произошло событие, которое ускорило решение командования о нашем самостоятельном прорыве. Ночью к нам в плен попал заблудившийся немецкий фельдфебель, который наткнулся на наше боевое охранение. Поскольку я был единственным человеком, владевшим немецким языком, мне пришлось вести допрос. Выяснилось, что пленный в составе бригады горных егерей (номер уже не помню) был переброшен сюда из Скандинавии. Ночью их бригада сменила находившуюся на нашем участке потрепанную немецкую часть и получила задачу уничтожить окруженную в лесу русскую группировку. Эти данные мы сообщили командованию, и в ночь на 23 января получили приказ прорываться к своим.

Днем мне принесли щепотку сухарных крошек. Это была вся моя пища за 10-11 дней. Сообщили, что ночью прорываемся. Состояние у меня было тяжелое, голода я уже не чувствовал, сил передвигаться не было. Досаждало несметное количество вшей, переползавших на меня с трупов, которых в землянке было уже больше десятка. Я попросил вытащить меня, когда начнется отход, или, в крайнем случае, пристрелить, но не оставлять живым…

Но случилось так, что обо мне забыли, а может, просто совесть не позволила пристрелить. Сообщил мне об отходе наших пленный немец, который находился в блиндаже со связанными телефонным проводом руками. Что заставило его это сделать – трудно понять. Возможно, он считал, что его перед уходом пристрелят, а может, подействовало гуманное с ним обращение наших бойцов… Как бы там ни было, я, уцепившись за него, выбрался из нашего склепа. Была глубокая ночь. Снег – выше колен. Мороз -20 °С. Все уже ушли далеко вперед. Мимо пробирались шедшие сзади раненые – кто с палкой, а кого тащили на палатке.

Вдруг в лесу раздалось громовое "Ура-а-а!", и началась стрельба. Не знаю, откуда у меня вдруг появилась такая прыть, но я ринулся вперед за всеми. Немцы были буквально ошеломлены нашим "Ура!", тем более ночью, в лесу, видно, они этого не ожидали. В какой-то момент я вскочил в воронку от бомбы, где стояли три фрица с поднятыми руками у станкового пулемета, но на них никто не обращал внимания. Пробежав еще и окончательно выбившись из сил, я упал в снег. Кругом наступило затишье. Холода я не чувствовал и уже смирился с тем, что мне больше не подняться. И вдруг кто-то рядом мощно закричал:

– Товарищи, вперед! Осталось сто метров! Здесь – смерть, там – жизнь! – это был голос командира полка Вербина. Не в состоянии подняться, я пополз и вскоре увидел пушку, выкрашенную в белый цвет, и услышал русскую речь. Это все, что осталось у меня в памяти.

Очнулся в блиндаже командира дивизии Заиюльева. Его первый вопрос был: "Где Вербин?" Что на это я мог ответить… [21] Судьба Вербина неизвестна. Вероятнее всего, этот человек, спасший многих людей, сам погиб в последние минуты выхода из окружения, что подтверждается и рассказом И.С.Локтионова. - Авт. . Затем – медсанбат, лечение от истощения, а потом – фронтовой госпиталь, где был извлечен из грудной клетки злосчастный осколок.

Особо следует сказать о массовом героизме наших воинов. У бойцов не было возможности укрыться от непрерывного обстрела – на всех было три землянки, да и те были заполнены ранеными. Сильные морозы, отсутствие пищи и медицинской помощи, нехватка боеприпасов до предела усложнили обстановку. Но не было случаев, чтобы кто-то смалодушничал. Все коммунисты и комсомольцы, вышедшие из окружения, сохранили свои партийные и комсомольские билеты, награды и знаки различия. В моей планшетке вместе с другими документами были листовки на немецком языке, разоблачавшие преступную клику Гитлера и обращения к немецким солдатам с призывом сдаваться в плен [22] И.А.Иохим отвечал в политотделе за антифашистскую пропаганду. . Нетрудно догадаться, что меня ожидало, попадись я им живым в руки. Вот, пожалуй, и все из этой эпопеи".

Остается добавить, что Ивану Александровичу в те дни шел двадцать второй год.

Не могу не сказать еще об одном человеке – командире батальона 107-го СП капитане Борисе Полякове. За отвагу и умелое проведение боев в окружении под Левошкино он был награжден орденом Красного Знамени. После выхода из окружения капитан был назначен командиром 107-го СП. Через полгода в боях на Курской дуге двадцатилетний командир полка погиб… О его коротком, по славном боевом пути подробно рассказано в книге Н.Б.Ивушкипа [23] Ивушкин Н.В. Место твое впереди. С. 113, 114, 108. .

Командир нашего дивизиона Александр Данилович Новиков, начальник разведки дивизиона Мартынов, разведчики и часть связистов взводов управления в дни наступления на Левошкино продвигались вместе с подразделениями 107-го СП и тоже оказались в окружении.