Борис Грибанов - Женщины, которые любили Есенина

В Орле, где и состоялось его знакомство с Анной Ивановной Викторовой, он оказался по воле весьма «романтического» случая — там он скрывался от полиции из-за участия в революционном движении.

Его старшая любимая дочь Зинаида выросла под влиянием отца. В гимназии она участвовала в подпольном кружке, распространяла революционную литературу. Эти ее увлечения не остались незамеченными гимназическим начальством — когда она окончила гимназию, ей не было выдано свидетельство о политической благонадежности, что лишало ее права поступать в российские университеты. Зинаида Райх приехала в Петроград, где училась на «приватных» женских курсах. Ее отец, пытавшийся последовать за дочерью в Петроград, не сумел там обосноваться и уехал с семьей в Орел, где сестра Анны Ивановны владела собственным домом.

Зинаида Райх осталась в Петрограде и пыталась обрести себя — училась в скульптурной мастерской, а одно время даже хотела стать сестрой милосердия. Попутно она в совершенстве освоила машинопись. Здесь необходимо отметить, что она была девушка хорошо образованная, знала французский и немецкий языки, латынь.

Ее метания кончились тем, что весной 1917 года она устроилась секретарем-машинисткой в редакцию левоэсеровской газеты «Дело народа».

Здесь и произошла ее встреча с Сергеем Есениным.

Все, знавшие Зинаиду Райх в то время, единодушно отмечали ее удивительную женственность и красоту. Художница Софья Вишневецкая, например, писала: «Мне нравилась ее внешность, ее прелестные, как вишни, глаза и веки, как два лепестка… необыкновенная матовая кожа и абсолютная женственность».

Не следует думать, что до знакомства с Сергеем Есениным мужчины обходили Зинаиду Райх вниманием. Как раз тогда, летом 1917 года, в нее был влюблен поэт Алексей Ганин, приятель Есенина. Он ухаживал за Зинаидой Райх, посвящал ей стихи. Вот он-то и предложил Есенину и Зинаиде Райх поехать вместе с ним на север, в его родную деревню Коншино в Вологодской губернии. Они оба с восторгом приняли его предложение.

Путешествие оказалось весьма романтическим и увлекательным. Русский Север покорил их своей суровой, непривычной красотой. Они побывали в Архангельске, Мурманске, посетили Соловки.

Сергей Есенин и Алексей Ганин наперебой ухаживали за Зинаидой Николаевной, но по общему молчаливому уговору она считалась «девушкой Ганина».

Трудно сказать, действительно ли в течение этого путешествия Есенин всерьез влюбился в Зинаиду Райх или его подтолкнула атмосфера соперничества с Алексеем Ганиным — Есенин всегда и во всем хотел быть первым, — но он сделал ей предложение, что было несколько неожиданно, поскольку предшествовавший объяснению ход событий не предусматривал такой развязки.

Татьяна Есенина, дочь поэта и Зинаиды Райх, так описывала со слов матери эту поездку:

«Со дня знакомства до дня венчания прошло примерно три месяца. Все это время отношения были сдержанными, будущие супруги оставались на «вы», встречались на людях. Случайные эпизоды, о которых вспоминала мать, ничего не говорили о сближении.

Уже на обратном пути, в поезде, Сергей Александрович сделал матери предложение, сказав громким шепотом:

— Я хочу на вас жениться».

Ответ «Дайте подумать» Есенина несколько рассердил. Некоторые колебания Зинаиды Николаевны, надо полагать, объяснялись тем, что в Петрограде у нее был жених, хотя свадьба еще не была назначена.

Есенина эта задержка выводила из себя, он нервничал — не мог понять, как девушка может колебаться, когда руку и сердце ей предлагает такой красивый мужчина и к тому же уже достаточно известный поэт. Есенин хорошо знал, насколько он привлекателен, и был уверен в своей неотразимости.

Наконец Зинаида Николаевна дала Есенину согласие стать его женой. Решено было венчаться немедленно. Все четверо сошли в Вологде. Денег ни у кого не было. В ответ на телеграмму «Вышли сто, венчаюсь» их выслал из Орла, не требуя объяснений, отец Зинаиды Николаевны. Купили обручальные кольца.

Венчание состоялось 4 августа 1917 года в Кирико-Улитовской церкви под Вологдой. Шафером на свадьбе был Алексей Ганин. На Зинаиде Николаевне не было свадебного платья, она была одета в белую блестящую кофточку и черную шуршащую юбку.

А букет для невесты Есенин нарвал по дороге на лужайке перед церковью. Возможно, ему это показалось добрым знаком — единением с землей, словно сама природа благословляла их брак, — не вычурный букет, купленный в магазине, как это принято в городе, а простые цветы, сорванные его собственными руками.

Однако их брак дал трещину в первую же ночь. Мариенгоф писал в своих воспоминаниях:

«Зинаида сказала ему, что он ее первый мужчина. Она солгала. И вот этого — по крестьянской своей натуре — он никогда не мог простить ей. Трагически, фатально, но не мог простить».

Однако на поверхности эта трещина затянулась.

Погостив некоторое время в Орле, Есенин с Зинаидой Райх вернулись в Петроград и поселились в двухкомнатной квартирке на втором этаже дома № 33 по Литейному проспекту. Окна выходили во двор.

Начала налаживаться нормальная семейная жизнь. Очень точно воспроизвел атмосферу этой первой есенинской квартиры поэт и тогдашний друг Сергея Владимир Чернявский:

«Жили они без особенного комфорта (тогда было не до этого), но со своего рода домашним укладом и не очень бедно. Сергей много печатался, и ему платили как поэту большого масштаба. И он, и Зинаида Николаевна умели быть, несмотря на начавшуюся голодовку, приветливыми хлебосолами. По всей повадке они были по-настоящему «молодыми». Сергею доставляло большое удовольствие повторять рассказ о своем сватовстве, связанном с поездкой на пароходе, о том, как он «окрутился» на лоне северного пейзажа. Его, тогда еще не очень избалованного чудесами, восхищала эта неприхотливая романтика и тешило право на простые слова: «У меня есть жена». Мне впервые открылись в нем черточки «избяного хозяина» и главы своего очага. Как-никак тут был его первый личный дом, закладка его собственной семьи, и он, играя иногда во внешнюю нелюбовь ко всем «порядкам» и ворча на сковывающие мелочи семейных отношений, внутренне придавал укладу жизни большое значение. Если в его характере и поведении мелькали уже изломы и вспышки, предрекавшие непрочность этих устоев, — их все-таки нельзя было считать угрожающими».

Между тем такие вспышки случались. Дочь Есенина и Зинаиды Райх Татьяна записала со слов матери рассказ о крупной ссоре, происшедшей уже в первые месяцы их совместной жизни в Петрограде. Зинаида Николаевна поведала дочери, как она пришла с работы. «В комнате, где он обычно работал за обеденным столом, был полный разгром: на полу валялись раскрытые чемоданы, вещи смяты, раскиданы, повсюду листы исписанной бумаги. Топилась печь, он сидел перед нею на корточках и не сразу обернулся — продолжал засовывать в топку скомканные листы. Она успела рассмотреть, что он сжигает рукопись пьесы. Но вот он поднялся ей навстречу. Чужое лицо — такого она еще не видела. На нее посыпались ужасные, оскорбительные слова — она не знала, что он способен их произносить. Она упала на пол — не в обморок, просто упала и разрыдалась Он не подошел. Когда поднялась, он, держа в руках какую–то коробочку, крикнул: «Подарки от любовников принимаешь?» Швырнул коробочку на стол. Она доплелась до стола, опустилась на стул и впала в оцепенение — не могла ни говорить, ни двигаться.