Вячеслав Звягинцев - Трибунал для Героев

Незадолго до своего собственного ареста нарком ВМФ Фриновский так охарактеризовал проделанную им работу: «Проведенное и проводимое очищение Флота от всех видов враждебных элементов и их последышей освободило флот от ненужного мусора, бременем сидевшего на флоте и тормозившего боевую подготовку и боевую готовность флота». [174]

К «враждебным элементам» и «ненужному мусору» П. Смирнов и М. Фриновский отнесли командующего флотом флагмана 1 ранга Киреева Григория Петровича, [175]командира бригады заграждения и траления ТОФ флагмана 2 ранга Васильева Александра Васильевича; [176]членов военного совета ТОФ армейского комиссара 2 ранга Окунева Григория Сергеевича [177]и корпусного комиссара Волкова Якова Васильевича; заместителя начальника политуправления ТОФ дивизионного комиссара Лаврова Михаила Васильевича; [178]командующего морской авиацией ТОФ комдива Никифорова Леонида Ивановича; [179]начальника штаба ТОФ капитана 1 ранга Солонникова Ореста Сергеевича; командира бригады подлодок ТОФ капитана 1 ранга Кузнецова Константина Матвеевича и многих других.

Среди песчинок этого «ненужного мусора» оказался также командир морской бригады капитан 2 ранга Г. Холостяков, его сослуживцы и подчиненные — капитан 2 ранга Н.С. Иванов-Ивановский, капитаны 3 ранга А.В. Бук, А.Э. Бауман и И.М. Зайдулин.

Их арестам и осуждению предшествовали события, о которых Г. Холостяков рассказал в своих воспоминаниях. Живо и интересно написал он о том, как в обстановке строгой секретности монтировали и собирали первые лодки «на стройплощадке в Гнилом углу», как принимал он их вместе с будущими контр-адмиралами А.Т. Заостровцевым и Н.С. Ивановым-Ивановским, как ходили на этих «щуках» в зимние плавания и впервые нырнули под лед…

«Ни перед кем из нас не вставала прежде, — писал Холостяков, — такая, например, задача, как плавание подо льдом. Здесь же, в условиях, когда лед местами очень крепок, но занимает не слишком большие пространства, сам собою возникал вопрос: а не выгоднее ли «поднырнуть»?

Одним из первых попробовал это сделать в феврале 1934 года Заостровцев… Успешно проводили свои «щуки» под ледовыми полями также Чернов, Ивановский. Теперь никого не удивишь тем, что советские подводные атомоходы могут, погрузившись где-то у кромки полярных льдов, всплыть хоть на Северном полюсе. Но тогда подледное плавание было делом совершенно новым. Насколько мне известно, никто в мире не плавал подо льдом до начала 1934 года, когда это осуществили в Уссурийском заливе лодки 1-го дивизиона 2-й морской бригады МСДВ». [180]

Потом, в 1934 году, подлодки из дивизиона Г. Холостякова успешно освоили установленную для «щук» 20-суточную норму непрерывного пребывания в море без пополнения запасов. Вскоре после этого было создано новое соединение — 5-я морская бригада подводных лодок. Ее командиром стал Георгий Никитович, а начальником штаба, его сослуживец по Балтике, бывший инженер-механик подводной лодки «Батрак», — А. Э. Бауман.

«Наверное, мы все были немножко романтиками, — вспоминал Холостяков, — Людей захватывало, будоражило ощущение раскинувшихся вокруг просторов. Хотелось плавать дальше и больше, познавать новое, неизведанное». Прежде всего, это относилось к автономным плаваниям. Подводники были здесь первопроходцами, новаторами, шли новыми, неизведанными путями. А в новом деле всегда неизбежны трудности, нештатные ситуации, поломки…

Следует более подробно остановиться на описании Г. Холостяковым первых «автономок» и людей, которые в буквальном смысле творили подвиг. Сделать это следует потому, что следствие и суд тоже уделили автономным плаваниям самое пристальное внимание.

Вот лишь несколько выдержек из мемуаров вице-адмирала:

«Подводники задумывались над таким, например, вопросом: не пора ли доказать, что наши лодки способны действовать в отрыве от базы дольше, чем это считалось возможным до сих пор. Расчеты, которыми занялась группа энтузиастов (там были и командиры лодок, и инженер-механики, и штабные специалисты), показывали, что «щука» в состоянии принять на борт топливо, воду, продовольствие для плавания в течение сорока суток. Это означало бы «двойную автономность»…

Все-таки чаще, чем мы ожидали, возникала необходимость устранять разного рода неисправности, хотя в основном и мелкие. Как ни объясняй это силой зимних штормов, следовало подумать, все ли возможное делается для предупреждения технических неполадок…

…Среди немногих, кто в этот поход не просился, был командир «Щ-122» Александр Васильевич Бук. Между тем постепенно складывалось мнение, что как раз его лодка могла бы, не посрамив бригады, выполнить ответственную задачу…

Не потребовалось много времени, чтобы убедиться: плавать он действительно очень любил. Экипаж лодки вскоре стал одним из передовых в бригаде. Но у Бука произошел разлад в семье, очевидно давно уже назревавший, и это повлекло за собой «персональное дело». Сгоряча Бука исключили из партии.

Можно было надеяться, что парткомиссия флота такую крайнюю меру не утвердит. А Бук старался доказать всей своей работой, что достоин звания коммуниста. Но просить, чтобы почетное задание дали ему, не смел.

В этого командира хотелось верить. Еще раз посоветовавшись с начальниками штаба и политотдела, я решил спросить его самого, как бы он отнесся к возможности пойти в такой поход. Александр Васильевич весь просиял…

Командующий флотом с нашим выбором согласился, и мы проводили «Щ-122» в море. Лодке предстояло нести позиционную службу пятьдесят суток, отрабатывая в то же время плановые учебные задачи». [181]

Далее Холостяков пишет, что первые две недели плавания прошли спокойно, а потом мотористы услышали подозрительный стук в одном из цилиндров левого двигателя и выяснили, что поврежден поршневой подшипник. Повреждение устранили, заодно проверили и остальные семь цилиндров. Бук доложил об этом и получил «добро» продолжать плавание. Проходило оно в условиях частых штормов, волнами сорвало несколько стальных листов ограждения рубки. Но все завершилось благополучно, лодка после почти двухмесячного плавания вернулась на базу, командующий флотом. М. В. Викторов лично поздравил командира и экипаж с «выдающимся достижением в боевой подготовке, каким бесспорно являлось это длительное и трудное плавание».

В это же время в другом районе Японского моря несла дозор и выполняла поставленные задачи, включая торпедные стрельбы, подводная лодка «Щ-123», которой командовал И. М. Зайдулин. Его экипаж провел в отрыве от базы два с половиной месяца — в полтора раза больше, чем Бук, и почти в два раза больше, чем Египко.

Потом были новые походы, новые победы и рекорды. А 7 мая 1938 года капитана 2 ранга Г. Холостякова арестовали. Вызвали из Находки во Владивосток «для доклада». И тут же взяли. В августе того же года, после того как Холостяков «сломался», не выдержав издевательств, арестовали А.В. Бука, А.Э. Баумана, Н.С. Иванова-Ивановского и И.М. Зайдулина.