Вячеслав Звягинцев - Трибунал для Героев

Известный журналист В. Песков, встречавшийся с М.П. Девятаевым, в 1985 году писал в очерке «Побег», опубликованном в «Советской России»: «Экипаж тяжелого двухмоторного бомбардировщика, [361]с которым до этого Михаил Девятаев встречался лишь в воздухе, состоял из шести человек. Беглецам предстояло поднять его силами одного изможденного узника. «Главное: запустить, вырулить и взлететь… Случай помог проследить операции запуска. Однажды мы расчищали снег у капонира, где стоял такой же, как «наш», «хейнкель». С вала я видел в кабине пилота. И он заметил мое любопытство. С усмешкою на лице — смотри, мол, русский зевака, как легко настоящие люди справляются с этой машиной, — пилот демонстративно стал показывать запуск». Заговорщики стали теперь обсуждать детальный план захвата машины. Заучено было: кто ликвидирует вахтмана, кто расчехляет моторы, кто снимет струбцинки с закрылков… «Степень риска все понимали: может поднять тревогу охрана; может неожиданно кто-нибудь появиться у самолета; машина окажется без горючего; не запустим моторы; могут, быстро хватившись, загородить полосу взлета; могут вслед послать истребителей; могут возникнуть и непредвиденные осложнения. Сам я мысленно думал: шансы — один из ста. Но отступать мы уже не могли».

И они не отступили. Фашисты послали в погоню истребитель, но немецкий летчик не смог обнаружить беглецов. Девятаев летел, ориентируясь по солнцу. После того как самолет был обстрелян нашими зенитками, пришлось совершить посадку на брюхо южнее населённого пункта Голлин, в расположении артиллерийской части 61-й армии.

Михаил Петрович вспоминал об обстоятельствах этого невероятного побега: «Когда мне оставалось два «дня жизни», [362]мы смогли осуществить свой план — в обеденный перерыв убили конвоира, забрали его винтовку, с большими трудностями, но запустили двигатели. Я разделся по пояс, чтобы никто не видел полосатой одежды, загнал ребят в фюзеляж и попытался взлететь. Самолет почему-то не поднимался, взлететь не удалось, в конце полосы, когда я развернул самолет обратно, мы едва не свалились в море. Зенитчики побежали к нам, солдаты, офицеры отовсюду. Наверное, думали, что один из их летчиков сошел с ума, тем более, что сидит голым.

… меня осенило, что самолет не взлетает из-за того, что триммеры на посадочном положении. «Ребята, — говорю — давите здесь!» Навалились, все-таки три человека, пересилили. И только так, почти чудом, взлетели…

Смотрим, наши солдаты. А прямо по полету в лесу полянка была. Я чудом посадил самолет, прямо воткнул его, аж шасси обломилось… Скоро начали подбегать наши солдаты: «Фрицы, сдавайтесь!» Мы выпрыгнули из самолета, наши, как увидели полосатых, одни кости, никакого оружия, нас сразу стали качать, понесли на руках. Видят, мы голодные, привели в столовую. Там кур варили, мы и набросились. Врач у меня курицу отбирала, я бы объелся, голодный — и вдруг курицу жирную, сразу нельзя, можно даже умереть. Я тогда весил меньше 39 килограмм…». [363]

Во многих публикациях последних лет утверждалось, что М. Девятаев и другие участники героического побега были репрессированы и до 1953 года находились в концлагерях ГУЛАГа. В других статьях и очерках, в том числе и в официальном некрологе, говорилось, что Девятаев был осужден военным трибуналом, утверждалось также, что он и другие беглецы были направлены в штрафные роты, что М. Девятаев 14 месяцев отсидел в лагере и т. п.. [364]На самом деле он содержался лишь в фильтрационном лагере НКВД. Особисты, естественно, не поверили, что узники Узедома сами смогли угнать самолёт. Их подвергли долгой и унизительной проверке. Но до суда дело не дошло. В рассказе М. Девятаева нет и намека на это: «… тогда, в 45 году, когда у меня все расспросили, [365]отправили на сборный пункт. Потом нас пешком повели из Германии через Польшу и Белоруссию в Псковскую область, на станцию Невель. Привели к озеру. Вокруг озера лес. Ворота, над ними написано «Добро пожаловать», а кругом колючая проволока. Говорят: «Ройте себе землянки». Мы сделали землянки, сена накосили, на сене спали. В октябре уже стало холодно. Домой не отпускают, и переписываться нельзя. Там, в Невеле, содержались бывшие пленные и вывезенные в Германию советские женщины…Потом все-таки меня в декабре отпустили… Мне еще повезло, не посадили. Все-таки не все дураки, хотя дураков у нас много». [366]

В лагере Девятаев пробыл в общей сложности около 10 месяцев. Но на этом его мытарства не закончились. Клеймо военнопленного в те годы ассоциировалось с предательством, и отношение к Михаилу Петровичу было соответствующим. Долгое время он не мог устроиться на работу. Потом все же взяли в речной порт, работал грузчиком, дежурным по вокзалу. А капитаном катера стал только в 1949-м.

Поворот в его судьбе связан с именами С.П. Королева, заведующего отделом газеты «Советская Татария» Я. Б. Винецкого и собственного корреспондента «Литературной газеты» Б. М. Гизатуллина. Благодаря этим людям в марте 1957 года вышла статья о подвиге Девятаева, а в августе он стал Героем Советского Союза. Позже М.П. Девятаеву довелось встретиться и с бывшими врагами, в том числе с отставным немецким генералом, бароном Штейнгофом, который подарил ему громадную хрустальную вазу с надписью: «Самому храброму человеку на земле». [367]

Сведения о дальнейшей судьбе остальных храбрецов, бежавших вместе с Девятаевым, крайне скупы. Трое из них погибли в боях, четверо — вернулись домой. О том, что стало с остальными — до сих пор неизвестно. Эту фразу, к сожалению, мы и сегодня произносим нередко, когда вспоминаем героев минувшей войны.

Один из них майор Антонов. Официально он до сих пор числится погибшим. В справочнике о Героях Советского Союза, например, говорится, что командир авиаполка майор Антонов погиб в воздушном бою 25 августа 1942 года. [368]

Начальник штаба 88-го истребительного авиационного полка генерал Г. Пшеняник писал в своих мемуарах об обстоятельствах его гибели:

«25 августа предстояло нанести штурмовой удар по вражескому аэродрому в районе Моздока. В нем участвовало 9 самолетов нашего полка и 8 соседних И-153, боевой порядок которых возглавил командир 84-го авиационного полка Герой Советского Союза майор Я. И. Антонов. Стояла ясная погода, и на фоне белоснежных вершин Кавказа наши самолеты превратились в весьма заметные для врага черные мишени. Так что «мессеры» уже поджидали их в воздухе. Судя по всему, это были модернизированные Ме-109ф, которые легко маневрировали и даже не боялись идти в лобовые атаки. Двадцать вражеских самолетов вели бой против наших семнадцати, И все-таки через 8 — 10 минут схватки первыми не выдержали напряжения фашистские летчики. Один за другим начали падать на землю горящие «мессеры»… А бой над гитлеровским аэродромом тем временем подошел к концу. Помимо радости победы он принес нам боль невосполнимой утраты: немцам удалось сбить два И-153, и на одном из них Якова Ивановича Антонова, прекрасного летчика, опытного командира». [369]