Михаил Морозов - Шекспир

Лишь с начала XVI века в Англии стали проявляться новые веяния. Приведем примеры из драматургии, так как эта область имеет непосредственное отношение к нашей теме.

Основными жанрами средневековой драматургии были мистерия и моралите. Мистерии писались на сюжеты из библии и евангелия (так называемые «миракли» — пьесы на легендарные сюжеты, взятые преимущественно из житий святых, были мало распространены в Англии). Исполнялись мистерии мастерами и подмастерьями ремесленных гильдий. Своего расцвета мистерия в Англии достигает вместе с расцветом гильдий, ярмарок, средневекового города в XV веке. Мистерии продолжали существовать и в XVI веке и лишь в конце этого века исчезли совсем. Шекспир, таким образом, мог в детстве и юности видеть спектакли мистерий.

Иногда эпизоды библии и евангелия соединялись в так называемые «циклы», рисовавшие всю историю мира с точки зрения «священного писания», то-есть от сотворения мира до страшного суда. Такие «циклы» исполнялись иногда в течение нескольких дней. Каждая гильдия выбирала эпизод, соответствующий своему ремеслу. Так, например, в «цикле», который ставили в городе Ковентри, изгнание из рая исполнялось оружейниками (так как ангел, изгоняющий Адама и Еву, был вооружен мечом), построение ковчега — плотниками, потоп — рыбаками, принесение волхвами новорожденному Христу драгоценных даров — ювелирами, тайная вечеря — булочниками. Эпизод Фомы неверного исполняли городские писцы и стряпчие.

В мистерию робко проникали мелкие черты наивного реализма, например вифлеемские пастухи подносили новорожденному Христу мяч для игры. Более широко проникали в мистерию элементы народного фарса, например в эпизоде о — пастухе Маке, укравшем овцу у вифлеемских пастухов, или в эпизоде о жене Ноя, которая не хотела войти в ковчег, пока муж не отколотил ее палкой (средневековый вариант «Укрощения строптивой»). Были здесь и моменты подлинного драматизма, но еще больше было ходульного пафоса: таков был неистовый свирепый царь Ирод — прообраз игры многих позднейших трагиков (недаром Гамлет говорит о чрезмерно жестикулирующем и декламирующем актере, что он «переиродовал Ирода»). В мистериях серьезное повествование сменялось комическими выходами чертей с песьими мордами и волчьими хвостами, вылезавших из «пасти ада». Эта «пасть ада» изображалась в виде огромной красноносой и зубастой рожи, изрыгавшей пламя и клубы дыма. Еще в эпоху Шекспира няньки пугали этой рожей непослушных детей. Эта композиция мистерий, типичная для народного театра, была в известной мере унаследована Шекспиром и его современниками, пьесы которых также построены на чередовании серьезного и комического. Интересна сама фигура чорта — нередко плебейского элемента мистерий. Чорт был «клоуном» мистерий (слово «клоун» первоначально значило мужик, деревенщина). В фигуре чорта, носителя народного юмора, некоторые исследователи видят дальний прообраз шекспировского шута.

В XV веке наряду с мистерией достигает своего расцвета другой жанр средневековой драматургии — так называемое моралите. Это были аллегорические пьесы, в которых действовали воплощенные человеческие «добродетели» и «пороки»: Скромность с опущенным взором, Благочестие с молитвенно сложенными руками, Жадность, впившаяся когтистыми пальцами в туго набитую мошну, Обжорство с огромным брюхом и т. п.

Моралите гораздо более, чем мистерия, давало место изображению человека, хотя и показанного в схематическом расчленении его душевных качеств. Как для актеров, так и для зрителей моралите уже требовался известный запас жизненных наблюдений.

Если тексты мистерий сегодня представляют интерес только для исследователя, то знаменитое моралите «Каждый человек», написанное в XV веке, было поставлено в США в XX веке и оказалось благодарным материалом для актеров. Не случайно, что в XVI веке именно в моралите, как в более прогрессивном жанре, с особенной яркостью могли отразиться тенденции нового века и что на почве моралите, как увидим, выросла та английская историческая драма XVI века, которая нашла свое наиболее законченное и мощное выражение в исторических пьесах Шекспира.

В начале XVI века один из ученых писателей (кто именно, нам неизвестно) пишет моралите под заглавием «Четыре стихии» (издано в 1519 году). Традиционные «добродетели» и «пороки» являются здесь в новом свете. Дьяволу дано название Невежество, которое ненавидит «философов и астрономов» и вообще науку. Среди «добродетелей» здесь находим Жажду знания и Опыт, появляющийся на сцене с глобусом в руках и попутно обучающий зрителей географии. В центре пьесы стоит дитя Человечество, сын Природы. Замечательно, что автор пьесы, в отличие от средневековых схоластов и богословов, считавших, что вся мудрость издавна и до конца уже раскрыта в церковных писаниях, изображает человечество в образе малолетнего ребенка.

Столь же типично для духа времени и моралите «Ум и наука», в основе сюжета которого положено бракосочетание Науки, дочери Разума, с Умом, сыном Природы.

Не только в «академических верхах», но и в «низах» появляются симптомы, типичные для духа времени. В XVI веке «а сцене площадного театра среди фигур моралите вырастает замечательный персонаж под названием «Старый Грех». Он наделен всеми на свете пороками, но вместе с тем полон безграничного веселья. В конце пьесы разгульный Старый Грех своим деревянным мечом убивает чорта. Так на языке примитивной символики было рассказано о победе силы земной жизни над призрачным загробным возмездием. По мнению многих шекспироведов, Старый Грех, имя которого не раз упоминается в произведениях Шекспира, был примитивным прообразом сэра Джона Фальстафа.

Для средневекового сознания формы общественной жизни являлись раз навсегда установленными, вечными и неизменными. Благополучие человека, как полагали, зависело прежде всего от исполнения им предписаний церкви. Теперь мыслители впервые задумались над зависимостью человека от общества и над несовершенством и несправедливостью существующего общественного устройства. Томас Мор в своей «Утопии» не только рисовал светлую картину идеального общества, но и изображал в мрачных красках тяжелое положение народных масс. Люди той эпохи все чаще начинают искать наставлений не только в церковном писании, но и в живом опыте прошлого. Пробуждается интерес к истории. Пишутся исторические сочинения, которые обычно носят ярко выраженный поучительный характер. Упомянем о хрониках Графтона, Стоу и Голиншеда (у последнего Шекспир заимствовал большинство сюжетов для своих исторических пьес). Правда, в их повествованиях, созданных на основании старинных хроник и устного предания, факты перемешаны с легендой и вымыслом. Они еще не имели ни малейшего представления об историческом процессе, они не знали, что люди — их мысли, чувства, отношения, обычаи, одежда и т. д. — меняются в процессе истории. Люди прошлого в их описании кажутся англичанами XVI века.