Михаил Морозов - Шекспир

Но как бы ни был занят Шекспир работой в театре, он, согласно преданию, ежегодно навещал свою семью в Стрэтфорде. Попытаемся же воссоздать картину из жизни Шекспира, увидать его на дороге из Стрэтфорда в Лондон.

Жизнь величайшего драматурга человечества скрыта от нас туманом. Лишь местами туман становится более редким, и тогда мы видим стройного, высокого человека с карими глазами и высоким лбом. Одетый в простой шерстяной камзол, [23] Англия эпохи Шекспира — это «шерстяная Англия». Шелк, атлас, бархат стоили очень дорого. он идет ранним утром по улице тихого провинциального городка Стрэтфорда, где он родился и где живут его жена и дети. Он пробыл здесь всего несколько дней, рад бы остаться еще, но в лондонском театре «Глобус» (точнее перевести — «Земной шар») скоро пойдет его новая пьеса: ему нужно присутствовать на репетициях. Пора ехать…

Он прощается с женой и детьми, привязывает короткий меч к поясу, поправляет кинжал за спиною, закутывается в большой дорожный плащ; зевая спросонья, грузный, широкоплечий работник пристраивает к седлу мешок с провизией на дорогу.

В Лондон едет несколько человек стрэтфордских горожан. Одному странствовать опасно: в соседних лесах бродит много недобрых людей.

Группа всадников подъезжает к мосту через Эйвон. Это старый мост, укрепленный на четырнадцати круглых каменных арках. [24] Этот мост сохранился до наших дней. Они переезжают на левый берег реки. Отсюда идут две дороги, и обе ведут в Лондон.

Мысли его в театре. Как пройдет новая пьеса? Роль Гамлета будет играть Ричард Бербедж, лучший в труппе актер. Он щедро одарен природой и обладает прекрасными данными для сцены, несмотря на невысокий рост и полноту. Но временами он уж слишком неестественно бьет себя в грудь, строит страшные рожи и завывает. За последнее время он до некоторой степени избавился от этой привычки, но не совсем. [25] См. беседы Гамлета с актерами и сцену «мышеловки». Мы исходим из предположения, что Шекспир в «Гамлете» описал ту актерскую труппу, к которой сам принадлежал. А ведь актерское искусство, как и всякое другое искусство, по мнению Шекспира, должно, как говорит Гамлет, «держать зеркало перед природой».

Он едет молча, погруженный в свои мысли. А между тем спутники его ведут беседу. Тяжелые наступили времена. Падают цены на шерсть, и куда скромному стрэтфордскому хозяину тягаться с крупными помещиками-овцеводами! Помещики захватили общинные земли, обратили нивы в пастбища, обнесли их изгородями и пасут на своих пастбищах овец тысячами. Богачи-помещики запрудили шерстью рынок, так что простому овцеводу-фермеру деваться некуда. «Не правда ли, мистер Шекспир?»

С тех пор как в 1596 году он получил дворянский герб, стрэтфордские горожане стали относиться к нему с уважением. Несколько лет тому назад они бывало, покровительственно хлопнув его по плечу, просто называли его «Вильямом», а то и кратко: «Виль». А теперь — «мистер Шекспир». Да и кем был он тогда! Сначала — сын разорившегося отца, а потом, переселившись в Лондон, стал актером театра. То, что он стал актером, не могли одобрять в Стрэтфорде. Больше всех негодовали пуритане. Они водились и в Стрэтфорде, эти суровые сектанты, повторявшие, что нужно выжечь каленым железом остатки папистской ереси в Англии. Они ходили в строгих черных одеждах, говорили мало, чтобы подчеркнуть свое презрение к лишним словам, улыбались редко и то как-то кисло, будто проглотили уксус. Они ненавидели роскошь, называя ее «сатанинским наваждением». А между тем у молчаливого хозяина-пуританина в прикрепленном крепкими цепями к стене и стоявшем под жесткой кроватью железном сундучке водился не один мешок с золотыми кронами. Пуритане ненавидели театры — новую затею века, «гнездо дьявольское». Немудрено, что стрэтфордские пуритане все сразу поджали губы и нахмурили брови, когда узнали, что сын старого Джона Шекспира, бывшего когда-то в Стрэтфорде ольдерменом, а одно время даже городским головой, оказался в самом сердце «гнезда дьявольского». Впрочем, объяснили это тем, что тут предопределение божье, ибо каждый человек уже с зачатия своего обречен на погибель или спасение. Но потом стали доходить странные слухи: говорили, что Виль нажил деньги, став пайщиком театра. Да и сам он, приехав навестить семью, привез жене в подарок дорогой материи на платье и украсил в своем доме полку над камином тяжелым серебряным золоченым кубком. [26] Этот кубок упоминается в завещании Шекспира. В Стрэтфорде пошли разговоры о том, что Виль купил несколько участков земли. Мысль о мошне, набитой деньгами, возымела свое действие. «Видно, и в бесовском логове встречаются почтенные люди», — заговорили менее строгие. А потом разнеслась уже совсем невероятная весть: Виль выхлопотал для своего отца, а значит и для самого себя, потомственное дворянство с гербом. Над щитом нового дворянского герба красовался белый сокол, державший в когтях золотое с серебряным острием копье. Ведь слово «шекспир» значит «потрясатель копья». Красивое, воинственное слово. На гербе девиз: «Не без прав». Пусть знают все, что и он, актер Вильям Шекспир, тоже человек и тоже не без прав. Многим этот девиз показался причудливым и бессмысленным. Насмешливый Бен Джонсон даже вывел в одной из своих комедий приехавшего из провинции простака, купившего себе дворянский герб, на котором изображена кабанья голова. Этому глупому деревенскому парню предлагают такой девиз для герба: «Не без горчицы» («я, дескать, понимаю толк в вещах и не хуже всякого природного джентльмена ем кабанину с горчицей»). Но пусть смеется тот, кому нравится. В 1597 году он купил красивый дом в Стрэтфорде, и все в родном городке словно забыли, что он актер и что он пишет на потеху собирающимся в театре зевакам. Теперь его стали встречать по-другому: «Как поживаете, мистер Шекспир?», «Сколько времени не видались, мистер Шекспир!»

«Тяжелые настали времена, не правда ли, мистер Шекспир?» — это говорил один из его спутников. Он повернулся и прислушался. Ноги лошадей завязали в размокшей глине, и под мерные чавкающие их шаги спутник неторопливо рассказывал:

«Вот говорили мне про некоего Томаса Карна. [27] Согласно церковной метрике, этот Томас Карн умер в возрасте 207 лет. Всего вероятнее, что тут ошибка в метрической записи. Верно ли, не знаю, а умер он, говорят, двухсот семи лет в Шордитче, под Лондоном. Лет пятнадцать тому назад как похоронили его. Все вздыхал он о прошлых временах, о старой веселой Англии. Легко тогда было жить. Сколько соберешь с поля, столько и ешь. А теперь все пошло на деньги. Вот послушайте. Был один фермер. Взял он деньги взаймы, нанял работников, собрал урожай и спрятал в амбар. «Ну, — думает, — продам зерно на будущий год по хорошей цене и возвращу долг с процентами и еще положу себе в карман изрядный излишек». А тут, как нарочно, хороший урожай. Стали падать цены на зерно. Смотрит фермер на роскошные хлеба, вспоминает о том, что скоро срок платежа, и молится: «Подай, господи, засуху или пошли ядовитую росу». И что же вы думаете? Истинную правду говорю. В ожидании обильного урожая повесился фермер… Ведь это не иначе, как дьявол, сам Вельзевул, шутил над людьми».