Георгий Мелихов - Белый Харбин: Середина 20-х

В 5 час. вечера здание правления опустело, чтобы со следующего дня зажить новой жизнью.

Теперь о том, как проходил этот день — 3 октября — в Управлении дороги (последний день Остроумова в должности Управляющего КВЖД).

Скоро 9. По широким панелям Большого проспекта к Управлению течет обычный поток служащих. Дверь в кабинет Оффенберга открыта: работает. Дверь в кабинет "Эн" наглухо закрыта. Появляется элегантно одетый Обольский. Шутит. Опоздал и таинственно улыбается профессор Гинс. Выжидательная лихорадка. День в управлении прошел в необычайном настроении лихорадочного ожидания каких-то крупных событий. С утра все были на местах, но занятия не клеились. Служащие поминутно выходили в коридоры, смотрели, не появилось ли новое начальство, жадно ловили каждый слух. И ждали — ждали событий. Была уверенность в том, что вот-вот придет новое начальство и начнутся перемены — перемены во всем, но прежде всего в личном составе служащих.

Управляющий опаздывал… Заметили и учли, как факт, имеющий какую-то подкладку. Но в 9.30, как всегда неожиданно для всех, в свой кабинет проходит Остроумов. Он бодр и улыбается. (Вообще все и всюду улыбаются.) Но ни разу не улыбнулись только трое: Серебряков, Ракитин и Иванов. У всех на устах вопрос: уедет ли Остроумов? Общее мнение, что нет, останется в Харбине.

В начале 11-го часа к Управляющему приезжает французский консул Леписье. Вскоре Остроумов направляется на совещание в Русско-Азиатский банк… По возвращении его из банка разнеслись слухи, что инженер Остроумов уж подал в отставку и выпускает прощальный приказ. Однако сотруднику "Зари", обратившемуся к Управляющему за проверкой этого слуха, Остроумов заявил, что никакого прошения об увольнении он не подавал и тем более не отдавал приказа по линии об оставлении своего поста.

Час истекал за часом, и лихорадочное возбуждение управленцев начало спадать. Все глубже стала проникать уверенность, что день пройдет спокойно, и что если и будут какие-либо события, то не раньше следующего дня. Спокойствием прониклось сверху донизу все Управление — настолько, что Управляющий назначил даже представителям прессы на следующий день интервью о происходящих и готовящихся событиях… Из этого очевидно, что Остроумов не был ни о чем уведомлен и ничего не знал о происходившем в правлении, не ожидал каких-либо серьезных перемен. Возможно, что он получил от советской стороны какие-то заверения и был обманут. Во всяком случае, обманутыми оказались все служащие управления, все они ошибались по поводу видимого спокойствия. Мы теперь знаем, какие события в эти часы разворачивались вовсю в правлении дороги. Но вот в управлении тоже все стало известно…

И финал: прощальная речь Остроумова.

Передаю слово беспристрастному газетному отчету: "…около 3 час. дня служащие Управления стали собираться к дверям кабинета Остроумова. Разнеслась весть, что группа служащих хочет устроить ему проводы, и к дверям кабинета стали стекаться со всех служб все чины Управления от машинисток и конторщиков до Начальников служб. Толпою служащих были заняты в обе стороны коридор и доверху лестница, ведущая в Контроль.

Появившийся в дверях кабинета Остроумов был встречен рукоплесканиями.

Заметно взволнованный, Б. В. Остроумов обратился к своим сослуживцам с речью. Он сказал следующее:

"Ну что ж, друзья мои, около четырех лет мы боролись за Китайскую дорогу, и эту работу я направлял. В то время дорога была оторвана от России. Теперь Россия пришла. Вы знаете, что в Пекине и Мукдене состоялось по этому поводу соглашение, а сегодня в 12 час. дня первое заседание Распорядительного комитета, которое заканчивается к вечеру, и во главе дороги будут поставлены новые лица.

Я рад, что вы собрались здесь, и, не будучи в состоянии долее руководить вами, я могу поблагодарить вас за ту колоссальную работу, которую мы вместе с вами произвели. Перед тем как мне приехать сюда, я наметил план работы и должен сознаться, что с вами мне удалось осуществить его гораздо легче, чем я думал. Мы работали с вами в самый острый период после тяжкой войны и революции, в период партийной, политической борьбы, и я с гордостью могу сказать, что мы в целости донесли достояние России и Китая до сегодняшнего дня. Мы сберегли то богатство, которое приобретено великим соглашением графа Витте с Ли Хунчжаном, и Китайская дорога по заключению всех специалистов является далеко не худшим звеном Великого Сибирского пути. Но самой главной ценностью Китайской дороги является ее личный состав. Когда я принимал дорогу, я потребовал, чтобы мне было положено на стол 3 миллиона и заключен 20-миллионный заем. Однако ни копейки дано не было.

И все же свыше 20 тысяч служащих и рабочих имели на дороге свой кусок хлеба. Вы знаете, какое количество самых разнообразных учреждений содержалось за счет Китайской дороги. Во всей той работе, которая сделана, в вашем лице я видел честных и энергичных сотрудников. Может быть, за время нашей совместной работы и были некоторые несправедливые требования, особенно в начале, но вы сами понимаете, что чрезвычайные обстоятельства влекут за собой и чрезвычайные меры. Я сам поражался той выносливостью, с какой вы несли эту работу, выполняя все мои требования.

Вы служили не мне, а вашим родинам России и Китаю, и горжусь, что в этом деле служения России я был во главе вас. При моих переговорах с местными представителями советской власти, теперь уж это дело прошлого, я всегда указывал им на ваши заслуги и просил беречь личный состав Китайской дороги как главное ее богатство.

Сегодня я расстаюсь с вами. Кто знает, быть может, судьба еще столкнет нас. И где бы и когда бы это ни произошло, я буду рад отнестись ккаждому из вас от мала до велика, как кдругу, и в трудную минуту протянуть руку дружеской помощи. Теперь такой же плодотворной работы от вас ожидает новая Россия. Передавая ей вас, я передаю ей то, что ей так необходимо.

Желаю вам полного успеха в работе и благополучия в жизни. Большое, большое спасибо!"

При этих словах Б. В. Остроумов несколько раз отвесил глубокий поклон. Все присутствующие ответили ему аплодисментами".

Теперь продолжение этой истории.

Остроумов уже завершал свою речь, когда к нему подошли и встали около него несколько китайских полицейских чинов Сыскного отделения. Управляющий предложил им пройти в его кабинет, а сам продолжил выступление. Полицейскими в кабинет был приглашен находившийся тут же Гондатти. Ему предложили пройти через кабинет Оффенберга вниз, в свой кабинет. Там его ожидали еще двое полицейских, которые сразу же объявили ему:

— Вы арестованы!

После этого в автомобиле Николай Львович был отвезен в сыскное отделение.