Александр Колпакиди - Дело Ханссена. «Кроты» в США

— Как вы смогли сохранять сеть Уокера в тайне в течение столь долгого времени?

— Не вижу в этом ничего необычного, особенно потому, что вы нам помогали.

— Что вы имеете в виду — то, что ВМС очень халатно относились к обеспечению безопасности?

— Не только ВМС. ФБР тоже. Напротив нашего посольства в Вашингтоне, на другой стороне улицы, сидели агенты ФБР и фотографировали каждого, кто входил в здание, но они не засекли Уокера. А теперь серьезно — как это стало возможно? Прежде всего потому, что вся работа с нашей стороны была проделана должным образом. Я сказал бы — на высшем уровне. Московский центр и связники Уокера сделали все, чтобы он был неуязвим.

— Да, ваши люди действовали очень обстоятельно.

— Мы, к примеру, крайне ограничили число лиц, которые знали о нем. В Москве, в Центре, его имя было известно только небольшой группе людей на самом верху. Все эти очень серьезные меры привели к тому, что американцам не было передано никакой информации о нем. Теперь не секрет, что даже в нашем управлении КГБ были шпионы, работавшие на ЦРУ! Они могли бы разоблачить Уокера, если бы узнали о нем. И тот факт, что он не был раскрыт, показывает, что мы хорошо выполняли свою работу. Я считаю, в работе с Уокером с нашей стороны практически не было ошибок. И он бы мог по-прежнему работать с нами до сегодняшнего дня, если бы сам был осторожнее — не тратил расточительно деньги, решил бы проблемы с женой и прочее.

— Делились ли вы информацией, полученной от Уокера, с другими странами? В частности, были ли известны цели наших бомбардировок северовьетнамцам заранее — ведь КГБ знал наши военные секреты?

— Понимаю, что этот вопрос очень важен для вас и было много предположений на эту тему. В мое время имела место практика передачи ведущей страной, то есть Советским Союзом, некоторой разведывательной информации нашим союзникам по Варшавскому Договору и другим членам так называемого социалистического лагеря. Вьетнам не был членом Варшавского пакта, но он был одним из членов социалистического лагеря. Передача информации контролировалась на самом высоком уровне. Это могло быть сделано только с санкции одного из заместителей начальника Первого Главного Управления. Я был одним из них, поэтому лично знаю, как это делалось. И могу сказать, что мы давали не так много информации нашим союзникам. Она всегда излагалась лишь в общих чертах. Вы можете представить себе, что мы проявляли особую осторожность в целях защиты таких источников, как Уокер. Передача вьетнамцам в любой форме сведений, полученных нами от него, противоречила нашим интересам, поскольку это могло привести к его разоблачению. И рисковать таким образом было бы глупо. Простите, но мы, прежде всего, думаем о своих интересах. Уверен, если бы американцы были на нашем месте, они поступили бы точно так же. Исходя из того, что я вам только что сказал, вы можете сделать свои выводы, и если решите, что мы не передавали информацию, полученную от Уокера, вьетнамцам или другим нашим союзникам, то сделаете правильный вывод.

Предполагаю, что в Америке найдутся люди, которые не поверят мне, услышав, что Уокер не несет ответственности за ваши неудачи, связанные с бомбардировками во Вьетнаме. Я рассказываю, что знаю, и логика должна подсказать вам, что это правда. Уокер был слишком важен для нас, чтобы мы пошли на риск его расшифровки.

— Были ли вы удивлены, когда его арестовали?

— Разумеется, да и в то же время нет. Каждый арест более или менее неожидан и в то же время к нему нужно быть готовым. Как правило, не потому, что ошибки делаем мы, а потому, что их делают люди, работающие на нас. Мы всем даем советы и предупреждаем, но они редко слушают. Это в их характере — не слушать предупреждений.

— Что вы имеете в виду?

— На мой взгляд, Уокер был незаурядным человеком — талантливым, с хорошим чувством юмора. Всегда хотел быть в центре внимания, крайне честолюбив, ничто не могло вызвать у него чувство стыда. Он был даже циничным. Как обычно случается с такими людьми, его подвела исключительная самоуверенность. Те черты характера, которые дали ему возможность так успешно шпионить на нас, стали и главной причиной, которая привела его к аресту. И это всегда случается, когда речь идет о таких людях. Они становятся беспечными, потому что верят, что умнее своих начальников, более талантливы и даже неуязвимы.

— Существует различие между русскими, которые предают свою страну, и американцами, совершившими измену? Различаются ли их мотивы и характеры?

— Различия очень большие. Наши предатели — это действительно предатели, а тех, кого вы называете предателями, мы называем, ну, скажем, людьми доброй воли. Так делают обе стороны. Они видят то, что хотят видеть. Мы делаем героев из тех, кто помогает нам, и проклинаем тех, кто предает нас.

Что касается мотивов, то романтики здесь мало. Первый и самый главный — деньги. Только один человек был не таким — Соутер. Он пришел к нам не из-за денег. Он действительно верил в превосходство советской идеологии, системы, так же как и Ким Филби — знаменитый британский разведчик. Но в наши дни большинство агентов — люди, работающие за наличные.

— Считаете ли вы, что российское правительство имеет какие-либо обязательства перед Джоном Уокером?

— В ответ на ваш вопрос я бы сказал, что возможные шаги со стороны нашего правительства по оказанию помощи Джону Уокеру — сфера не моей компетенции. Сейчас для Уокера уже довольно поздно просить нас о помощи. Однако история нашей разведки свидетельствует: мы всегда помогаем своим друзьям. Это относится и к нему, и к тем людям, которые последуют за ним.

— Разрешите задать еще несколько вопросов о шпионской группе Уокера. Джон завербовал своего лучшего друга Джерри Уитуорта, своего брата Артура Уокера и затем подготовил для шпионажа своего сына Майкла Уоке- ра. Кто причинил самый большой вред США?

— Джон Уокер и Джерри Уитуорт были очень ценными агентами, но, я думаю, нет абсолютно никакого сравнения между их информацией и информацией, которую передавали два других агента — брат и сын Уокера. Информация последних была менее ценной. Она не шла ни в какое сравнение с шифрами, которые доставали Уокер и Уитуорт.

— Хотя вы говорите, что не знакомы с делом Эймса, разрешите задать гипотетический вопрос: если бы Эймс был шпионом КГБ, как бы вы сравнили информацию, которую передавал он, с информацией Джона Уокера?

— Я бы не стал сравнивать дело Эймса с делом Уокера. Они действовали в различных областях разведки. Уокер передавал военно-стратегическую информацию, шифры. А Эймс, судя по сообщениям газет, — большей частью информацию из области контрразведки: имена русских, работавших на ЦРУ. Разумеется, оба были источниками важной информации. Но результаты их деятельности очень отличаются. Информация, поступавшая от Эймса, могла быть использована для разоблачения предателей. Это одноразовое событие. Информация же Уокера не только снабжала нас текущими разведывательными данными, но в течение продолжительного времени помогала понять и изучить, как в действительности работает военная система США.