Генри Ландау - Белая дама

Немцы имели все основания тщательно оберегать этот район. В Трелоне был расположен замок де-Мерод, где часто помещалась ставка кайзера; там же находился штаб одной из немецких армий. В 15 километрах оттуда лежал Ирсон, главный узел немецкой железнодорожной сети за линией фронта.

Я поручил А.91 и Дюмона моему другу Моро, проживавшему по ту сторону границы и время от времени проскальзывавшему через неё, чтобы закупить продовольствие для своей семьи. Моро с радостью согласился взять на себя роль проводника и заодно выразил согласие вступить в «Белую даму» в качестве пограничного курьера.

Восемь часов пробило на сельских часах, когда все трое, одетые рабочими, отправились в путь. Моро, знавший каждую тропинку в лесу, быстро привёл их к границе. Он так умело указывал дорогу, что они не повстречали часовых. В окрестностях Трелона Моро расстался со своими спутниками: они находились уже недалеко от дома Амиаблей.

Неожиданно у лесной опушки оба путника очутились лицом к лицу с несколькими немецкими солдатами. Солдаты стояли так близко, что было бесполезно пытаться бежать — беглецов неминуемо застрелили бы. Оставалось только спокойно продолжать путь в надежде на то, что их примут за жителей села. Спокойный вид пешеходов оказал своё действие; они благополучно миновали группу солдат и уже находились шагах в тридцати от неё, когда один из немцев крикнул: «Хальт!»

Словно не расслышав окрика, Дюмон и А. 91 ускорили шаги. Раздались новые крики: «Хальт, хальт!», затем послышался свист пули. Они бросились к придорожной изгороди, А.91 — налево, Дюмон — направо. Несколько солдат бросились за Дюмоном. Он перемахнул через изгородь и притаился во рву. Солдаты пробежали мимо, не заметив его. В темноте Дюмону послышались [40] звуки борьбы, и он решил, что солдаты поймали его товарища.

В продолжение часа Дюмон не шевелился и обдумывал своё положение. Сперва он хотел разыскать дом Амиаблей, но его уверенность в аресте юноши была так сильна, что он отбросил эту мысль: в доме его могла ожидать тайная полиция. Оставался лишь один выход — вернуться через границу в Бельгию.

Под покровом мрака и дождя Дюмону посчастливилось достичь Макона. Он был в ужасающем виде: его лицо и руки были исцарапаны кустарником, одежда промокла до нитки. Таким я нашёл его на рассвете у своих входных дверей. Я уложил его спать и приготовил ему сухую одежду. Через несколько часов мы поехали в коляске в Шимей. Вместе с Анотье я выслушал волнующий рассказ о ночных приключениях, и мы втроём принялись оплакивать судьбу А.91.

Что случилось за это время с А.91? Он тоже перескочил через изгородь и скрылся в кустах шагах в пятидесяти. Боясь пошевелиться, он слышал, как немецкие солдаты разговаривали между собой, недоумевая, куда девались беглецы. Только к полуночи он добрался до отчего дома. Всю ночь Амиабли в тревоге ждали прихода Дюмона, а с наступлением утра отказались от надежды его когда-либо увидеть. Арест Дюмона казался им несомненным.

А.91 рассказал отцу, с какой миссией он вернулся домой. Отец, ветеран франко-прусской войны, не раздумывая, согласился; организовать взвод «Белой дамы» в Ирсоне. По совету родных юноша решил немедленно вернуться в Бельгию, ведь в родном селе всем было известно, что он собирался вступить во французскую армию.

На следующую ночь, с помощью Моро, А.91 без дальнейших приключений явился ко мне в Макон. Велика была его радость, когда он узнал о благополучном возвращении Дюмона. Но ещё больше обрадовался и удивился Дюмон, когда А. 91 предстал перед ним в Шимее.

Таковы, в передаче Гобо, приключения, предшествовавшие образованию ирсонского взвода.

Амиабль старший, принявший конспиративную кличку «Пьер», посетил соседнее селение Фурми. Здесь проживал Феликс Латуш («Доминик»), бывший железнодорожный служащий Северной компании. У Доминика были свои счёты с немцами: в первый период оккупации они в принудительном [41] порядке заставили его работать на железной: дороге, угрожая в противном случае выслать его самого и его семью. Доминик с радостью согласился присоединиться к «Белой даме».

Из жилища Доминика, расположенного у железнодорожного полотна, можно было превосходно наблюдать за воинскими поездами. С помощью жены и подростков-сестер, 14 и 13 лет, бывший железнодорожный служащий организовал образцовый наблюдательный пост на линии Ирсон — Мезьер.

Так осуществилась давнишняя мечта союзной разведки. В скромной семье Доминика все принимали участие в наблюдении за проходившими поездами. Днём это делали обе девочки, глядевшие через щель в тяжёлых оконных шторах. По ночам на посту сменялись сам Доминик и его жена. Донесения, написанные условным языком, вкладывались в полую ручку кухонной метлы. Пост начал работать 23 сентября 1917 года, и до самого перемирия ни один поезд не прошёл неотмеченным по этой важной немецкой железнодорожной артерии.

Пьер продолжал вербовать агентов. Какой опасности он при этом подвергался, может понять только человек, участвовавший в разведывательной работе. Он ограничил список вербуемых агентов немногими избранными, которых читал достаточно способными и надёжными для предстоявшей работы. И всё же он подвергался немалому риску: приходилось остерегаться не столько предательства, сколько болтовни, которая могла достичь ушей одного из многочисленных немецких агентов-провокаторов.

В Глажоне, лежавшем на полпути между Трелоном и Фурми, Пьер завербовал своего первого агента, Кресильона — служащего лесопильного завода, реквизированного немецкими войсками. При лесопилке работала мастерская сапёрного имущества, изготовлявшая штурмовые лестницы для форсирования проволочных заграждений, подножные дощатые настилы для окопов, противотанковые мины, различное окопное оборудование. В мастерскую приезжали за материалами команды из различных дивизий. Эти команды и давали Кресильону пищу для наблюдений. Вскоре у него вошло в привычку запоминать номера полков и собирать всевозможную иную военную информацию. Кресильон стал одним из основных работников ирсонского взвода. [42] В дополнение к этой ценной работе Кресильон взял на себя также обязанности «почтового ящика» и курьера. Донесения из Фурми, Авена и других пунктов стекались в его дом и регулярно, два раза в неделю, отвозились им в Грелон и вручались Пьеру, Далее Моро переправлял их через границу в Макон. Опасаясь привлечь внимание немцев частыми встречами с Пьером, Кресильон постепенно передал свои курьерские обязанности жене-акушерке. Ей много приходилось ходить по окрестным деревням, и немцам не приходило в голову, что она скрывает в своём корсете разведывательные донесения.

Невзирая на опасности, курьеры бесперебойно несли свою службу днём и ночью, во всякую погоду. Из числа курьеров особую преданность своему делу обнаружила Эглангин Лефевр. Когда кайзер переносил свою ставку в замок де-Мерод, возле Трелона, все дороги охранялись немцами с удвоенной энергией. В эти периоды Эглангин Лефевр относила донесение в ночную пору, пробираясь напрямик через леса и поля. Она записала свое имя в анналы ирсонского взвода, пожертвовав жизнью во имя долга: заболев испанкой, она, несмотря на высокую температуру, доставила пачку донесений в Трелон. Добравшись до дома Пьера, Эглантин Лефевр лишилась сознания и умерла на следующий день.