Николай Леонов - Фидель Кастро. Политическая биография

Но не всех убедило темпераментное и красноречивое выступление Фиделя. В конце концов сошлись на том, чтобы поставить на голосование каждое из двух предложений: немедленная казнь через расстрел или разжалование в рядовые... Результаты этого необычного голосования были следующими: из 146 присутствующих 76 высказались против вынесения смертного приговора, 70 — за. Лало Сардиньяс был спасен».

Помимо солдат Повстанческой армии, революционным трибуналам приходилось рассматривать дела предателей и бандитов, которые, выдавая себя за повстанцев, занимались грабежами, насилиями, а нередко и убивали местное население. Впоследствии Фидель говорил, что за все время войны, за 25 месяцев, число расстрелянных составило не более 10 человек, но эти меры очистили всю зону действия партизанских отрядов от всякого рода бандитов, компрометировавших своими преступлениями высокое звание повстанцев.

С момента введения революционной законности на освобожденной территории практически не было серьезных преступлений.

В Повстанческой армии с разрешения Фиделя Кастро действовали несколько священников в качестве капелланов. Наибольшей известностью пользовался отец Гильермо Сардиньяс, который был настоятелем церкви в г. Новая Херона на острове Пинос, а после начала войны в Сьерра-Маэстре с согласия церковного начальства выехал в расположение армии. Гильермо Сардиньяс некоторое время ходил с партизанами по горам, а потом он стал вести оседлый образ жизни, занимаясь крещением, венчанием и отпеванием среди крестьян Сьерра-Маэстры. В конкретных условиях Сьерра-Маэстры в то время появление там священника было также определенной формой облегчения положения людей. Ведь очень многие бойцы Повстанческой армии были верующими, не говоря о крестьянах гор. Они нуждались в отправлении некоторых обрядов, к которым привыкли на протяжении веков.

Самый конец 1957 года был отмечен крупной принципиальной конфронтацией Фиделя Кастро с буржуазными оппозиционными партиями и организациями. Она была вызвана тем, что 1 ноября 1957 года в Майами собралась группа лидеров кубинской эмиграции и буржуазной оппозиции, в их числе Прио Сокаррас, Мануэль Антонио де Варона (бывший председатель сената), Роберто Аграмонте и др. Они подписали документ «о единстве кубинской оппозиции перед лицом диктатуры Батисты», который получил название «Пакт Майами». В этом опусе объявлялось о создании Хунты кубинского освобождения и выставлялось требование, чтобы США и Организация американских государств признали Хунту воюющей стороной, поскольку, мол, на Кубе идет война. От имени «Движения 26 июля» его подписал уже упоминавшийся Фелипе Пасос и два малозначительных представителя, которые не имели на это никаких полномочий. Сформированная таким образом Хунта вскоре назначила временным президентом Кубы Фелипе Пасоса и тем самым постаралась предопределить весь характер послереволюционного устройства Кубы. Как только документ был подписан, он был предан широкой гласности. В Сьерра-Маэстру он попал 20 дней спустя и вызвал резко отрицательную реакцию со стороны Фиделя Кастро, который созвал Национальное руководство «Движения 26 июля» для обсуждения ответа на эту провокацию. Отправленный авторам «Пакта» 14 декабря 1957 года ответ Фиделя носит принципиальный характер для понимания его кредо в разгар революционной войны.

Он начал послание с подчеркивания того факта, что 20 ноября, в самый разгар боевых действий, которые партизаны ведут одни, не получая никакой помощи от других оппозиционных партий и группировок, был неожиданно получен документ, который ставит под сомнение «не только наш престиж, но и саму историческую роль событий 26 июля».

«Для революции, — писал Фидель, — важно не единство само по себе, а принципы, положенные в его основу, та форма, в которой оно осуществляется, и те патриотические идеи, которые его вдохновляют.

Принять решение в пользу соглашения о единстве на условиях, которые мы даже не обсуждали, согласиться, чтобы это соглашение подписали люди, которые на это не уполномочены, без всяких церемоний провозгласить единство из какого-нибудь уютного города, расположенного за пределами нашей страны, и тем самым поставить руководство «Движения 26 июля» перед необходимостью противостоять общественному мнению, обманутому мошенническим пактом, — все это представляет собой гнусную ловушку. Нельзя допустить, чтобы в эту ловушку попалась по-настоящему революционная организация. Это обман общественного мнения страны, обман мирового общественного мнения».

Первое, против чего категорически возражал Фидель, — это снятие пункта о недопустимости иностранного вмешательства в дела Кубы. Он пишет: «Обойти в документе о единстве вопрос об отрицательном отношении ко всякого рода иностранному вмешательству во внутренние дела Кубы — означает в патриотическом плане равнодушие и трусость».

Вторым положением, вызвавшим возмущение Фиделя, была договоренность о создании Хунты для временного управления республикой. «В этом документе отсутствует пункт, в котором говорилось бы о том, что военная хунта в любом виде неприемлема. Замена Батисты военной хунтой была бы губительной для нации, тем более что существует обманчивая иллюзия, будто кубинскую проблему можно решить путем устранения диктатора...»

Фидель Кастро категорически возражал против наличия в «Пакте» так называемых секретных, т. е. необнародованных положений. Он приводил слова X. Марти о том, что «в революции методы борьбы должны храниться в секрете, а цели борьбы всегда должны быть достоянием общественности».

Далее следовало заявление, вообще не оставляющее камня на камне от честолюбивых намерений профессиональных политиканов, рассчитывающих прийти к власти за счет подлинных революционеров.

«Руководство борьбы против тирании, — писал Фидель, — находится и впредь будет находиться на Кубе. Тот, кто хочет, чтобы в настоящем и будущем его считали вождем революции, должен находиться в стране, где идет борьба, неся на своих плечах ответственность, идя на риск, принося жертвы, которые требует в настоящий момент кубинская действительность.

Те, кто находится в эмиграции, должны принимать участие в этой борьбе, но было бы абсурдным допустить, чтобы из-за границы нам диктовали, какую высоту мы должны взять, какую плантацию сахарного тростника мы должны сжечь, какой акт саботажа мы должны осуществить или в какой момент, при каких обстоятельствах и в какой форме нам следует провести всеобщую забастовку. Это не только абсурдно, это просто смешно».

Поставил точку в своем письме Фидель словами: «Чтобы погибнуть с честью, не нужна компания».