Елена Хаецкая - Я люблю Конана

Остальных последышей неумелого перевода кое-как удалось изгнать.

Например, чудовищное выражение «несколько ударов сердца», которое просочилось из английского в самопальные переводы (книги и видео), а оттуда — в русскоязычную литературу. «Спустя несколько ударов сердца Говэн открыл глаза». — «Дважды ударило сердце — и Симурдэн выстрелил…» На самом деле это выражение принято передавать по-русски словом «мгновение», «миг»: «Миг — и Симурдэн выстрелил», «Несколько мгновений спустя Говэн открыл глаза».

Слово «судьба» в значении «смерть». «Здесь, в выжженном лесу, Джон лицом к лицу встретил свою судьбу» (т. е., надо полагать, был застрелен злыми гадами). В русской традиции слово «судьба» обозначает преимущественно жизнь, а «встретить судьбу» — значит «встретить любовь», подругу, спутницу жизни. «Крест судьбы» человек влачит по жизни (если уж судьба несчастливая). Помню, впервые я задумалась над тем, какое разное содержание люди вкладывают в слово «судьба», когда прочитала в каком-то этнографическом труде об арабах, имевших три обозначения судьбы: «судьба как неумолимое течение времени», «судьба как неизбежность смерти» и «судьба как воля аллаха». В английском (и немецком) языках выражение «встретить судьбу» относится ко второму понятию; русскому это чуждо.

Очень раздражало, когда дословно переводили все бесчисленные уточнения, нормальные для языка оригинала и абсолютно излишние в русском: «Он взял свой меч в свою правую руку и направился к камину слева от него». Вообще, эти уточнения — «щитовая рука», «рука, держащая меч», т. е. «левая» и «правая» — совершенно ненужные детали. Они приобретают осмысленность лишь в том случае, когда герой-правша, скажем, ранен в правую руку и принужден сражаться левой.

Первый фильм о Конане я посмотрела в 1990 году в Америке, в гостях у Саши Вейцкина. Бесконечный полет над американским континентом, залитым пятнами света, — города, или совершенно черным — какие-нибудь прерии; затем от горизонта до горизонта — море огней, мегаполис Лос-Анджелес, вдруг обрубленный мечом, дальше наступала сплошная чернота — Океан. Это было потрясающе. Но еще более удивительным был Вейцкин, встречавший в аэропорту. Он был совершенно домашний, ленинградский. Казалось, я просто прилетела домой.

Вейцкин схватил меня в охапку и потащил смотреть Конана. Мы вообще довольно много времени проводили у телевизора. Саша жадно грузил меня любимым кино: «Конан-варвар», «Конан-разрушитель», «Звездные войны», «Повелитель зверей», «Уиллоу», «Последний единорог», «Королевские пираты»…

Фильмы мы смотрели так: после каждой реплики Саша нажимал на паузу и в общих чертах переводил, кто что сказал. То и дело комментировал, хитровато усмехаясь: «плохо дело», «вообще — забавный мужик», «славная такая», «это ужасный негодяй», «вот злыдень» и т. д.

Кроме того, мы посещали книжный магазин. Каждый день, как на работу, ходили туда. Ковровое покрытие на полу, стеллажи, лестницы. Мы с Сашей сразу проходили в дальний конец, где продаются fantasy. Несколько стеллажей, снизу доверху уставленные сокровищами. Я брала в руки дешевенькие пятидолларовые «покеты», как величайшие сокровища. Я бесконечно разглядываю обложки, где нарисованы красавицы, чудовища, герои, пещеры, таинственные города, волшебное оружие. Вдыхаю удивительный запах типографской краски, он с примесью какой-то парфюмерии. Пытаюсь прочитать заглавия, пытаюсь по картинке на обложке догадаться — о чем книга.

Я сажусь на ковер, скрестив ноги, обкладываюсь этими сокровищами и начинаю грезить. Мне никто не мешает. Продавец не пристает с «кан-ю-хелп?». Никто меня не торопит. Я в углу никому не мешаю. Один раз только другой покупатель попросил меня подвинуться, он тоже хотел забраться на полку.

Какие чудесные грезы посещали меня во время этих сидений над книжками! До сих пор помню, что не купила (хотя хотела) какую-то заманчивую чушь под названием «Гордый варвар». На обложке — мускулистый красавец со свирепым лицом лезет по веревке, выпущенной из окна замка (крепости? тюрьмы?).

Из Америки я привезла пачку книг о Конане на немецком языке. Первый роман о Конане, прочитанный мною (по-немецки) назывался не то «Конан Непобедимый», не то «Конан Победоносный». Все книги о Конане были озаглавлены по одному и тому же типу: имя героя плюс эпитет («Мятежник», «Чемпион»). Принадлежал мой первый «Конан» перу известного в своих кругах и в общем-то даровитого писателя Роберта Джордана. Я читала его днем и ночью. Там рассказывалось о злом маге Аманаре, которому нужны были для адского ритуала девушки и драгоценные камни (волшебные), а служили ему люди-змеи с'тарра, описанные с жутковатым реализмом: плащ с низко опущенным капюшоном, свистящий шепот… Конан идет по следу с'тарра. С ним его товарищи, воры и разбойники, — старый, но еще крепкий Ордо и буйная нравом рыжеволосая красавица Карела по прозвищу «Рыжий Ястреб» (в оригинале был «Красный Сокол», но это вызывало у меня живейшую ассоциацию с авиаторами сталинской поры).

В конце концов я решила перевести книгу на русский язык. Владеть таким сокровищем в одиночку представлялось мне чем-то нечестным. Текст был несложным («ходить-рубить»), работа шла быстро. Закончив последнюю стирку и уложив ребенка спать, около полуночи я уходила на кухню с книгой, словарем и пачкой бумаги — и писала, пока глаза не начинали слипаться. За месяц работа была проделана.

По качеству мой перевод мало отличался от «системного». Думаю, я не избежала ни одной ошибки из свойственных неумелым переводчикам-дилетантам. Но это казалось тогда несущественным.

Я с жаром взялась за вторую книгу Джордана — продолжение первой, потом за томик другого продолжателя саги о Конане, Стива Перри. Стив Перри понравился мне даже больше, чем Джордан. В его романе действовали злая чародейка, пытавшаяся поработить Конана, и страшный маг, который хотел подчинить себе весь миг с помощью ужасного Создания Силы (Голема, составленного из четырех стихий). Для этого он похитил чудесных детей, каждый из которых являлся воплощением одной из стихий. На свободе осталась только девочка-огонь. С ее помощью Конан спас остальных и одолел чародейку и мага. Книга показалась мне трогательной и вместе с тем захватывающей.

«— Иди и размажь по земле это надоедливое насекомое! — приказал Совартус, сопровождая свои слова повелительным взмахом руки.

Создание Силы, заключившее в себе все четыре стихии, отвернулось от замка и зашагало со страшной скоростью. Гигантскими шагами передвигалось оно на ногах-смерчах…»

Мне решительно не нравились американские названия книг о Конане. Безликие и ни о чем не говорящие, кроме очевидных достоинств главного героя («меченосец», «торжествующий», «триумфатор»). Я решила придумать собственные. Так появились заголовки — «Черный камень Аманара», «Тайна врат Аль-Киира» и «Четыре Стихии».