Г.И. Мишкевич - Доктор занимательных наук

К встрече с директором КНАПа Перельман готовился долго и обстоятельно. Одно дело - книжное существование занимательных наук и совсем другое - их вещественное воплощение. Ведь экспонаты ни в коем случае не должны повторять те приборы, которые хранятся в школьных кабинетах физики и математики. И в то же время они обязаны покоиться на законах и явлениях, излагаемых в учебниках.

На любой технической выставке каждый экспонат - недотрога, а иные упрятаны от зрителей под стеклянные колпаки. И на всех табу: «Руками не трогать!», «За ограждение не заходить!» Такие экспонаты, разумеется, вне стиля занимательности. Напротив, трогать, так и этак вертеть в руках, а главное - осмысленно работать с экспонатом - вот девиз той кунсткамеры, которую задумал устроить Яков Исидорович.

И все же, как заставить вещь заговорить столь же красноречиво и увлекательно, как говорит с читателем занимательная книга? Для этого есть один путь: сделать экспонаты такими, чтобы они вызывали к себе жгучий интерес и были способны его удовлетворить, чтобы приковывали к себе внимание с первого же знакомства, не оставляя никого равнодушным. Ну что, казалось бы, занимательного в обыкновенном кирпиче? Кирпич как кирпич, не более… Но ведь этот строительный элемент способен неплохо послужить и физике: с его помощью можно наглядно продемонстрировать такие явления, как проницаемость пористых тел и теплопроводность. Обычные торговые весы, оказывается, позволяют показать несколько весьма эффектных математических фокусов (например, отгадывание задуманных чисел или фамилий), выяснить разницу между массой и весом.

Все дело в том, как парадоксально повернуть вещь, чтобы заставить ее «заговорить». Тогда она станет, подобно книжной странице, занимательной и поучительной.

На встречу с Камским Перельман пришел не с пустыми руками. Он извлек из своего портфеля и положил на стол стопку листков. Это были «сценарии», то есть схемы и подробные описания примерно полутора десятков экспонатов. Кроме того, Яков Исидорович принес некоторые готовые модели (доску Гальтона, диск желтого дуба с перекатывающимися шарами, целый набор математических игр).

Этого было более чем достаточно для того, чтобы Камский «схватил» идею будущей экспозиции и загорелся желанием как можно скорее осуществить ее.

Началась разработка плана экспозиции. Исполком Ленгорсовета предоставил для ее развертывания один из павильонов на Елагином острове Центрального парка культуры и отдыха.

Павильон занимательной науки - так его назвали по предложению Перельмана - открыл свои двери для посетителей летом 1934 года. В нем было около двух десятков экспонатов, и все они пришли из занимательных книг по математике, физике и астрономии.

У входа стояло «волшебное» зеркало. Как бы посетитель ни приближался к нему, оно упрямо отражало не его, а чье-то чужое лицо. Идея экспоната - напомнить школьную истину: угол падения равен углу отражения. Зеркало стояло под таким углом к зрителю, что отразиться в нем он никак не мог. Зато под нужным наклоном на полочке стояла фотография некоего бравого усача, который и возникал в зеркале.

Стояла в павильоне и своеобразная мебель - два стула, обитых пестрой цветной тканью. На глазах у посетителей обивка мгновенно меняла цвет. Щелкал выключатель - обивка зеленая с разводами. Еще щелчок - обивка ярко-красная, гладкая. Так демонстрировалось явление воздействия ультрафиолетовых и инфракрасных лучей, при освещении которыми флуоресцирующие краски изменяли свои цвета.

Был там реактивный пароходик. Крошечный заряд охотничьего пороха воспламенялся от спички, и суденышко, толкаемое силой реакции пороховых газов, стремглав летело по воде, налитой в длинный желоб. На борту пароходика надпись: «Константин Циолковский».

В углу безостановочно вращался вечный двигатель - тот самый диск с шарами, который некогда служил учебным пособием на лекции. Грохоча стальными шарами, перпетуум мобиле работал, не останавливаясь и словно бросая вызов физике. Посетители требовали от экскурсовода объяснений: «Вы утверждаете, что вечный двигатель невозможен. А ведь этот вертится, работает!» Экскурсовод выключал электромоторчик, спрятанный под столом, и машина тотчас останавливалась.

Самым интересным экспонатом в павильоне был его… потолок.

На темно-синем фоне ярко желтели небольшие, с двухкопеечную монету, кружочки. В центре потолка выделялась белая окружность, внутри которой находилось некоторое количество таких же золотистых горошин.

Что все это означало?

Это был один миллион. Миллион, подсчитанный, отмеренный, обозримый глазом, состоящий из отдельных, поддающихся счету единиц. Миллионы попадаются нам на каждом шагу: книга объемом в 25 авторских листов - это, как правило, миллион типографских знаков; три с небольшим года - это миллион секунд; тонна - миллион граммов; километр - миллион миллиметров… Но поди отдели один миллиметр от другого или грамм от другого грамма! А тут наглядный, осязаемый и уже тем самым занимательный миллион.

Большая часть посетителей сравнивала множество желтых кружочков на темно-синем фоне потолка с «бесчисленным множеством» звезд на небе. Чтобы поразить воображение людей, вступавших в павильон, подлинное число видимых простым глазом звезд на одном полушарии неба обвели белой окружностью. Еженощно над головами мы видим всего лишь около 2 500 звезд до 6-й величины включительно. Такое же число кружочков - одна четырехсотая часть их общего количества на потолке - и выделяла обрисованная на нем окружность.

Потолок-«миллионник» производил большое впечатление. Недоумение посетителей сменялось недоверием, переходившим в любопытство, а затем в радость узнавания. Миллион - величина отвлеченная, часто произносимая и в то же время недоступная живому восприятию - представала в павильоне как вполне ощутимая величина.

Как изготовили «миллионный» потолок?

Было бы нелепо заставить маляра накрашивать на синем фоне потолка миллион желтых кружочков. Даже по минуте на пятно - уже почти полтора года работы. Яков Исидорович поступил иначе. По его совету заказали обои - синие в золотистый горошек. В заказе говорилось: обоями нужно оклеить 250 квадратных метров поверхности потолка. На каждом квадратном метре должно быть ровно 4 000 горошин. Отпечатать на фабрике с помощью клише нужное количество обоев не составило труда.

Так был осуществлен необычный замысел Перельмана - показать воочию, что такое один миллион.

Для закрепления увиденного на стене висела красочная таблица «Миллионы в плане пятилетки»: количество тонн угля, стали, нефти, пар обуви, метров тканей, намеченных к выпуску во второй пятилетке. Так занимательная наука служила делу пропаганды социалистического строительства.