Семен Резник - Мечников

После обеда переходили в гостиную пить кофе, и у Лаврова с Ольгой Николаевной завязывался оживленный разговор об искусстве. Илья Ильич лишь изредка вставлял замечания, «всегда тонкие и оригинальные, часто очень остроумные или едко-иронические», как вспоминал один свидетель этих бесед.

Иногда Илья Ильич в тот же день приглашал к обеду кого-нибудь из своих товарищей по институту — чаще всего Ру, иногда Дюкло, Йерсена. В таких случаях обычно вспыхивал научный спор, и тогда беседой руководил Мечников, а Лавров, утонув в мягком кресле, внимательно слушал. Работами Пастеровского института, и в особенности И. И. Мечникова, он намеревался воспользоваться в своем труде «Опыт истории мысли новейшего времени».

Познакомился Илья Ильич с Лавровым, по всей вероятности, еще в один из своих приездов в Швейцарию, у Льва Ильича, которого уже не было в живых — он умер летом 1888 года.

Лавров был для Мечникова как бы живым напоминанием о брате, и Илья Ильич относился к нему с нежной заботливостью.

Однажды случилось так, что Илья Ильич вовремя пришел к обеду, а Лавров запоздал минут на пятнадцать (в пути сломался омнибус). Я. Ю. Бардах, приехавший после Лондонского конгресса в Париж, был свидетелем того, как взволновала эта задержка Мечникова. Он поминутно вскакивал, доставал часы и, решив, что Петр Лаврович, видимо, заболел, чуть было не отправил к нему Бардаха; а когда Лавров появился целый и невредимый, он был счастлив и весь вечер окружал гостя трогательным вниманием. «Если мы вспомним, что И[лья] И[льич] был человеком весьма умеренных политических взглядов, а П[етр] Л[аврович] — крайним революционером, — заключает этот эпизод Бардах, — то увидим, насколько верны и отвечают действительности сказки о „нетерпимости“ И[льи] И[льича]».

Бардах, безусловно, прав: хотя Мечников обрушивался на своих научных противников с прежней страстью, из статей и речей его окончательно исчезло то, что порою встречалось в работах его молодости. К противникам своим он обращался теперь как к союзникам. Илья Ильич осуществлял на деле то, что еще в Одессе проповедовал студентам на их вечеринках: ученый ищет новое, часто ошибается и потому должен быть терпим к ошибкам других.

И еще в одном прав Бардах: не политические пристрастия сблизили Мечникова с русскими эмигрантами. Просто ему необходимо было общение с соотечественниками.

Из многочисленных молодых людей, приезжавших в Париж поработать в его лаборатории, Мечников неизменно отдавал предпочтение русским.

Александр Михайлович Безредка окончил Новороссийский университет, но в Медико-хирургическую академию его не приняли. Он приехал в Париж, окончил медицинский факультет и поступил в лабораторию Мечникова. Со временем Безредка стал ближайшим помощником Ильи Ильича, а после смерти учителя возглавил лабораторию. Остался во Франции также М. Вейнберг, выполнивший вместе с Мечниковым ряд работ по аппендициту.

Владимир Хавкин тоже вел исследования под руководством Мечникова. Он увлекся противохолерными прививками и потом уехал в Индию, где работал над совершенствованием вакцины, которую испытывал на себе самом и применял во время эпидемий. В Индии В. А. Хавкина чтут как героя.

Но большинство русских ученых, проработав — кто несколько месяцев, а кто и по два-три года — в Пастеровском институте, возвращались на родину. Они занимали кафедры, организовывали лаборатории, наиболее талантливые из них создали свои научные направления.

А. В. Сорокина установила имена сорока русских ученых, прошедших выучку в лаборатории Мечникова, но список этот неполон. В Париже Илья Ильич продолжал создавать отечественную школу микробиологов.

Первый из русских учеников Мечникова в Париже, Николай Яковлевич Чистович, изучал реакцию фагоцитоза при пневмонии и вернулся в Россию, овладев новейшими методами исследований. Впоследствии он был избран профессором кафедры заразных болезней Военно-медицинской академии, открыл в клинике оспенное и холерное отделения; бактериологию он ввел в учебный план в качестве обязательного курса и воспитал целую плеяду высокообразованных врачей-бактериологов.

Г. Н. Габричевский, командированный Московским университетом, также получил подготовку в лаборатории Мечникова и, вернувшись, создал Московскую школу микробиологов. Ему принадлежит ряд выдающихся работ по возвратному тифу, бактериологии чумы и другим проблемам.

Ассистенткой Габричевского стала ученица Мечникова П. В. Циклинская, впоследствии первая женщина — профессор бактериологии.

Глава Казанской школы микробиологов И. Г. Савченко также практиковался в лаборатории Мечникова. Учеником Ильи Ильича считал себя Д. К. Заболотный, начинавший свою деятельность под его руководством в Одессе, а потом приезжавший в Париж. Заболотный стал крупнейшим ученым, первым президентом Украинской Академии Наук.

Дважды у Мечникова работал В. И. Недригайлов — один из создателей Бактериологического института в Харькове. В лаборатории Мечникова выполнил интересные исследования В. И. Исаев — главный врач Кронштадтского морского госпиталя. Питомцем и близким другом Ильи Ильича был Л. А. Тарасевич, блестящий ученый, педагог, общественный деятель…

Основателями советской медицинской микробиологии по праву считаются Николай Федорович Гамалея, Даниил Кириллович Заболотный, Яков Юльевич Бардах. Николай Яковлевич Чистович, Лев Александрович Тарасевич. Все пятеро — ученики Мечникова.

Мечников принадлежит всему миру, но не случайно именно в нашей стране так свято чтут его память. Именем Мечникова у нас названы улицы и площади, высшие учебные заведения и научно-исследовательские институты, госпитали и больницы. В его честь вычеканена медаль. Издано шестнадцать томов его Академического собрания сочинений (к сожалению, незаконченного). И главное, в Советском Союзе научные идеи Мечникова нашли наиболее активных последователей.

…Илья Ильич выписывал кучу русских газет, с жадностью их прочитывал, а каждого свежего человека из России атаковал вопросами: что там, как там?

Там царило спокойствие. Самодержец всероссийский «успокоил» общество. Теперь уже не стреляли в министров и губернаторов, не пытались пустить под откос царский поезд. Студенты не волновались, разве что самую малость.

Только вот беда: изверившаяся в возможности одним махом установить на земле царство справедливости, молодежь в массе своей вовсе не кинулась в лаборатории, как должно было быть по представлениям Ильи Ильича…

Мечников недоумевал: почему такое пренебрежение к науке, которая одна только, как он полагал, может дать ответ на все «проклятые» вопросы, а значит, привести к всеобщему счастью?..