Александр Колпакиди - Суперфрау из ГРУ

— Нам есть что противопоставить опасности, — говорила она. — Мы работаем в интересах единственной страны, где победил рабочий класс.

Можно подумать, что Иоганн с ней спорил… Оба они твердо верили в победу коммунизма и ненавидели капитализм, угнетение и войну. Ненависть эта была не только идейно-теоретической — в Китае куда более четко, чем в Европе, можно было видеть, что такой эксплуатация, бедность, нищета, голод и рядом — богатство и вседозволенность. И на какие жестокости бывает способен человек для защиты своего права эксплуатировать других.

В апреле 1935 года — разведчики уже почти год работали в Мукдене — Урсула отправилась на встречу с Фэном. Впервые ей пришлось его ждать. Прошло пять минут, десять, двадцать. Женщина убеждала себя: «Его поезд мог опоздать, он мог заболеть или спутать обусловленное время встречи». В конце концов, она отправилась кружным путем к Иоганну. Никогда раньше после встречи она не возвращалась сразу домой.

Два дня спустя Фэн также не пришел. В третий раз Урсула решила не брать с собой записку с информацией, передатчик они также спрятали вне дома. В какой-то момент Урсуле показалось, что она видит Фэна — от радости у нее навернулись слезы на глаза. Но оказалось, что это не Фэн.

Вдруг она заметила японца, который уже довольно долго крутился возле места встречи. Как и Урсула, он прождал ровно пятнадцать минут. «Попалась», — мрачно решила она. Но японец не пошел следом за ней. По пути домой и в следующие дни Урсула все еще пыталась подавить в себе тревогу.

— Если он болен, то болезнь может длиться больше шести дней, — уговаривала она и себя, и Иоганна.

Передатчик она установила на старом месте — надо было вести передачи. Сообщила в Центр об исчезновении Фэна. А вскоре после этого стало известно, что их китайский товарищ арестован и при нем нашли взрывчатку. Арест означал пытки и смерть. Их не тронули — значит, Фэн никого не выдал. Но все равно, от Центра последовало указание: «Прекратить все связи с партизанами, покинуть Мукден, перебраться в Пекин и установить там передатчик».

Урсула думала не только о Фэне, но и об его жене и детях. Они с Иоганном не могли помочь им даже деньгами. Она с ужасом думала о том, что теперь ждет эту семью — Урсула считала недопустимым бросать товарищей в беде. Расстроенная, она несколько раз радировала по этому поводу, но Центр настаивал на своем, требуя, чтобы они немедленно уезжали. Только позднее она узнала, что в это время в Мукден уже ехали люди, которые должны были их заменить.

Отъезд Урсулы отнюдь не был поспешным — он носил вполне легальный, обычный характер. Ничего подозрительного в нем не было: — наигравшись в самостоятельность, молодая дамочка возвращается к мужу, только и всего. Сосед настоял на большом прощальном вечере, от которого нельзя было отказаться. Выполнив все формальности и светские обязанности, она, наконец, отправилась в Пекин.

Отдельные части их передатчика — две лампы и один выпрямитель — Иоганн вмонтировал в обычный радиоприемник. Сам передатчик Урсула засунула в граммофон, из которого был вынут механизм. Она уезжала из Мукдена со всем своим имуществом, поэтому граммофон и радиоприемник выглядели вполне естественно. Маньчжурскую границу она пересекла без проблем. Однако на китайской пограничной станции после того, как чемоданы были просмотрены и вроде бы никаких претензий не было, таможенный чиновник сказал:

— Приемник брать с собой не разрешается, на это требуется разрешение правительства!

Урсула потребовала начальника таможенного отделения. Ничего удивительного не было и в этом, приемник по тем временам был вещью дорогой. Таможенник и один полицейский повели ее на перрон — Миша остался ждать в поезде вместе с чемоданами и граммофоном. Пришел еще один чиновник, с которым Урсула и продолжила спорить. Вокруг собралась толпа, как это всегда бывает в Китае, когда что-нибудь происходит. К другой стороне платформы подошел еще один поезд, и количество любопытных увеличилось.

— Вы можете оставить свой адрес, получить и направить нам разрешение. Тогда мы бесплатно доставим вам приемник в Пекин.

Но Урсуле вовсе не улыбалось «засветиться» еще на границе — она не хотела называть свое имя и оставлять адрес, поскольку в приемнике были спрятаны части, не имеющие к нему никакого отношения. А вдруг кто-нибудь обратит на это внимание? Спор разгорался. Урсула грозила германским консулом, американской фирмой, в которой работала.

— Я буду жаловаться китайскому правительству на плохое обращение с иностранцами! — восклицала она. — Знаю я, как вы «отправите» — я его уже никогда не получу!

Толпа продолжала расти. Раздался гудок паровоза, к ним подошел машинист и сердито сказал:

— Поезд должен трогаться, мы и так опаздываем.

Миша стоял у окна и ревел. В этот момент раздался гудок поезда, стоящего на противоположной стороне платформы. Урсула случайно посмотрела на него и не поверила собственным глазам — из окна вагона высунулся Нико, ее греческий товарищ по учебе в Москве, и с беспокойством наблюдал за происходящим.

— Так вот кто едет мне на смену, — подумала она.

Естественно, они ничем не показали, что знакомы. Единственное, что им было позволено — это обменяться взглядами. Поезд Нико отошел. Урсула поднялась в свой вагон и поехала в Пекин — без радиоприемника, который, все-таки, остался на таможне.

В Пекине она остановилась в отеле, где обычно останавливались все иностранцы, и сразу же отправилась в таможенное управление. Там выяснилось, что разрешение на провоз радиоприемников должны иметь только китайцы. Урсула получила бумагу с печатью и совет отправить ее по почте на границу — через неделю аппарат должен поступить.

— Я не уверена, что это будет неделя, да мы, возможно, столько здесь и не пробудем.

Не могла же она сказать, что они с Иоганном договорились связаться по радио, как только она прибудет в Пекин. И снова она отправилась за сотни километров к границе. Вновь ей пришлось взять с собой Мишу — очень неохотно, поскольку на границе могли возникнуть осложнения. Но осложнений никаких не было. Урсула предъявила свои бумаги, начальник таможни извинился за ошибку. Части передатчика, запрятанные в приемник, не были обнаружены.

Первая радиограмма, поступившая в мае из Центра в Пекин, содержала взволнованный запрос о том, что с ней случилось на границе. Теперь Урсула была уверена, что появление Нико не было галлюцинацией. Он прибыл на определенную, неизвестную ей работу — может быть, действительно, ей на смену…

Наступило время выхода в эфир — вторая ночь пребывания в Пекине. Гораздо позже Урсула задавала себе вопрос: откуда они с Иоганном могли знать, что связь Мукден — Пекин, которой они никогда не пользовались, действует? Было невероятно легкомысленно передавать в двадцать два часа тридцать минут информацию по азбуке Морзе из отеля, полного гостей. Накануне ночью Урсула не спала из-за зубной боли, теперь ей страшно хотелось спать. Заводить будильник ей не хотелось из-за Миши, и из страха заснуть она не решилась прилечь. После посещения зубного врача всю правую половину лица пронизывала боль, страшно болела голова. Но она знала, что для Иоганна это не оправдание — он не мог допустить даже мысли о том, что из-за бессонной ночи и боли можно не выйти в эфир.