Николай Зенькович - Высший генералитет в годы потрясений Мировая история

Вот так интерпретировали откровенные высказывания Кулика, привыкшего к самокритичному обмену мнениями на самом высшем уровне, его новые сослуживцы!

Председатель КПК продолжает:

«Из материалов дела видно, что вопрос этот возник в связи с заявлением генерала армии Петрова И. Е. от 10 апреля 1945 г., написанным И. В. Сталину. Как теперь объясняет Петров, заявление он написал по предложению Абакумова, ему неизвестно, каким образом оно попало к Шкирятову, и сам он к Шкирятову не вызывался».

Петров И. Е.! Знакомая фамилия, не так ли? Для тех, кто забыл, напомню: трения между Куликом и Петровым начались в сорок первом, при неудачной защите Керчи.

«Это заявление и послужило Шкирятову для предъявления обвинения Кулику, — сообщает далее в докладной записке Шверник. — Подобного характера заявление 17 апреля 1945 г. написано генералом армии Г. Ф. Захаровым, адресовано в партколлегию».

И снова знакомое по керченским событиям имя — Г. Ф. Захаров!

«В своем объяснении, — читаю в записке Шверника, — Кулик разговоры с Петровым и Захаровым не считал недостойными и в заявлении от 23 апреля 1945 г. просил Шкирятова «свести его с Петровым и Захаровым и точно выяснить, что никакими мы антипартийными делами не занимались». Однако просьба Кулика не была удовлетворена.

Беседа Шкирятова с Куликом оформлена произвольной записью от 18 апреля 1945 г. Имеется два различных варианта записи этой беседы, одна из которых подписана Шкирятовым. Подписи Кулика на записях нет.

27 апреля 1945 г. решением партколлегии КПК Кулик был исключен из партии с формулировкой «как морально и политически разложившийся», и у него в КПК был отобран партбилет.

Протокола заседания партколлегии КПК от 27 апреля 1945 г. об исключении Кулика из партии в архивах КПК не найдено.

Кроме генералов армии И. Е. Петрова и Г. Ф. Захарова, давших показания против Кулика (Абакумов знал, к кому обращаться за компроматом на бывшею маршала, у кого не прошла обида на недавнего замнаркома обороны), к окончательному падению Кулика приложили руки и его непосредственные начальники. Речь идет о начальнике Главупраформа генерал-полковнике Смородинове и члене военного совета управления генерал-майоре Колесникове. Они направили на имя Булганина письмо, в котором Кулик обвинялся в «моральной нечистоплотности и барахольстве, потере вкуса и интереса к работе».

Ведомственники не могли понять душу несчастного военачальника, вынужденного заниматься рутинными военкоматовскими делами после разработки стратегических задач военной доктрины страны — вместе с первыми лицами крупнейшего в мире государства. Какой уж тут вкус и интерес к работе!

Исключенного из партии, пониженного в звании до генерал-майора. Кулика, к его удивлению, не посадили, не расстреляли, а назначили заместителем командующего Приволжским военным округом. В июле сорок пятого он прибыл к новому месту службы — в город Куйбышев.

Войсками округа, где Кулику предстояло отбывать ссылку, командовал генерал-полковник В. Н. Гордов.

Имя этого человека многие годы замалчивалось военными историками. А между тем он был видным военачальником, незаурядной личностью. Гордов стремительно продвигался по ступенькам военной карьеры. Вскоре он обратил на себя внимание самого Сталина.

Гордов понравился Верховному. Именно Сталин настоял, чтобы молодого, перспективного генерала, Героя Советского Союза, назначили командующим Сталинградским фронтом. Правда, в этой должности Гордов пробыл всего два месяца, но, как сегодня известно, по причинам, от него не зависящим. После Сталинграда Гордов командовал рядом армий, освобождал Прагу, дошел до Берлина. Победно завершилась война, и Сталин дал ему округ — подальше от Москвы.

Как догадывается читатель, у Гордова не было оснований относиться к Сталину с почтением. И вот в Куйбышев, к обиженному генералу, приезжает такой же обиженный на своего патрона Кулик. Оба генерала быстро нашли общий язык. Фронтовики, не раз смотревшие в глаза смерти, они нередко забывали о всякой осторожности, откровенно обсуждали послевоенное положение в армии и в стране. В застольных беседах участвовал и третий генерал — начальник штаба округа Ф. Т. Рыбальченко.

Им, опытным воякам, и в голову, наверное, не приходило, что их разговоры могут подслушивать. Прежнее высокое положение виделось Кулику и Гордову охранной грамотой. Наивные! Похоже, что Кулика послали в Куйбышев, к Гордову, с провокационной целью, ибо те, кто это предложил, прекрасно знали, что опальные генералы начнут делиться за рюмкой обидами на Сталина. А это кое-кому как раз и требовалось.

Так и произошло. Первым отправили в отставку Кулика. Случилось это в июне 1946 года. В июле такая же участь постигла Рыбальченко. В ноябре уволили командующего округом Гордова — вроде бы по болезни. Старшим по возрасту среди них был Кулик — 56 лет, Гордову исполнилось 50, Рыбальченко — 48.

Можно понять, что чувствовали генералы, отлученные от военной службы. Никакому иному ремеслу, кроме армейского, они обучены не были. Сразу же свалилась масса чисто житейских забот. Не привыкшие к равнодушию, не говоря уже об откровенном хамстве со стороны мелких служащих, решавших бытовые проблемы, отставные генералы затосковали. И если раньше, находясь при должностях и погонах, как-то еще сдерживались, то, лишившись в одночасье всего, не стеснялись в выражениях. Кому, мол, нужны отставники-пенсионеры, дай Бог уследить за теми, кто вершит мало-мальски важными делами.

Ошибались генералы, ох как ошибались! Следили и за ними.

Третьего января 1947 года министр госбезопасности Абакумов направил на имя Сталина десяток машинописных страниц с сопроводиловкой: «Представляю при этом справку о зафиксированном оперативной техникой 28 декабря 1946 года разговоре Гордова с Рыбальченко. Из этих материалов видно, что Гордов и Рыбальченко являются явными врагами Советской власти. Счел необходимым еще раз просить Вашего разрешения арестовать Гордова и Рыбальченко».

«Еще раз просить…» Стало быть, эта попытка была не первой? Совершенно верно. На прежние предложения Абакумова, чья служба располагала записью разговоров куйбышевских генералов, Сталин санкции на арест не давал. Вы удивлены, читатель? Я тоже. Кремлевские интриги настолько тонки, а борьба за власть такая изощренная, что было бы упрощением называть главным виновником устранения неугодных кому-то людей одного Сталина.

Резолюция на донесении от 3 января 1947 года сделана от руки лично министром госбезопасности. Она коротка: «Тов. Сталин предложил арестовать Рыбальченко. В. Абакумов». И еще, чуть ниже: «Передано по телефону 3. 01. 47».