Карин Мюллер - Japanland. Год в поисках Ва

Плакал мой японский.

Из гостиной доносится громкий и непонятный звук. Оказывается, это мой телефон. Я тут же покрываюсь потом. Ответить на телефонный звонок по-японски для меня все равно что смотреть на звезды сквозь пожарный шланг.

Осторожно беру трубку, точно передо мной разъяренная гремучая змея. Слава богу, это Роберто.

«Умеешь кататься на лошади?»

«Конечно».

«Хочешь посмотреть, как готовятся к ябусамэ?»

Ябусамэ – очень сложное самурайское искусство стрельбы из лука верхом на скачущей галопом лошади. В Средневековье оно считалось основой подготовки воинов. В наши дни оно превратилось в шоу, которое проходит на территории синтоистских храмов и собирает сотни тысяч зрителей. Эти состязания по-прежнему воспринимаются очень серьезно, хотя теперь проигравший и не совершает харакири*. И мне очень хочется это увидеть.

____________________

* Ритуал самоубийства самурая в случае поражения.

____________________

Тренировка проходит в Цуруоке – 3 часа езды на электричке. К моменту нашего приезда наездники ябусамэ выводят лошадей из загонов, перебрасывают через круп антикварные седла (им по 400 лет) и описывают круг. В центре стоит Канэко-сан, мастер ябусамэ в 35-м поколении. Он медленно поворачивается вокруг своей оси, наблюдая за наездниками и время от времени ворчливо одергивая кого-нибудь из них.

Наконец Канэко, довольный своей командой, приглашает наездников на соседнее капустное поле ставить мишени. На выходе с ринга мы успеваем его перехватить. Канэко 85 лет, у него совершенно прямой позвоночник и привычка резко щелкать зубами, глядя на собеседника. Он кажется выше, чем на самом деле.:

Роберто представляет меня. Я кланяюсь – так низко, как необходимо, ведь Роберто исподтишка подталкивает меня в спину. Упершись лицом в колени, замечаю, как грязно под ногами. А носки у Канэко все равно белоснежные, хоть он и колесил по сырому рингу: Наверное, занятия самурайскими искусствами каким-то образом делают людей непроницаемыми для грязи. Роберто убирает руку. Я выпрямляюсь. Канэко кивает головой и прищелкивает зубами.

«Это великий человек, – говорит Роберто, когда Канэко уходит. – И очень добрый».

«Откуда ты знаешь?»

Роберто колеблется. «Однажды из-за меня он пострадал, но не стал держать зла». «Что же ты сделал?» Он не хочет отвечать.

«Что-то серьезное?» – допытываюсь я. Для меня невообразимо, чтобы Роберто мог кого-то обидеть.

Он качает головой, наклоняется и берет кусочек земли. «Попав в глаз, даже маленькая песчинка может причинить немало вреда».

Всадники скачут по узкой тропинке между капустными грядками, обстреливая пластиковую мишень. «Стрелок ябусамэ, – объясняет Роберто, – должен сидеть в седле очень устойчиво: для точного выстрела ему нужна твердая платформа. Затем он должен подняться в стременах и упереться в них ногами, как поршнями, поглощая движение скачущей лошади. При этом в руках у стрелка огромный шестифутовый лук Все эти манипуляции нужно проделать, не напугав лошадь, чтобы та не взбрыкнула. Начинающим всадникам разрешают упражняться с луком лишь через три года, а через пять разрешают наконец участвовать в состязании».

Мы стоим в открытом поле, солнце печет, и поблизости ни одного автомата с газировкой. Я не ела с рассвета и проголодалась до такой степени, что ободрала листья с грязной капусты и сжевала их, пока все отвернулись. Чтобы не думать об урчании в животе, занимаю место прямо под мишенью: мне хочется снять, как всадник выпустит стрелу как будто прямо в объектив. У стрел 2-дюймовые шишковатые деревянные наконечники: один такой вполне способен снять с меня скальп. Лошадь проносится мимо. Стрела вонзается в мишень в 6 дюймах от моей головы. Теперь я понимаю, что чувствовал сын Вильгельма Телля*.

____________________

* Герой швейцарской народной легенды, отразившей борьбу швейцарского народа против Габсбургов в XIV веке. Телль, меткий стрелок из лука, был принужден габсбургским фогтом Геспером сбить стрелой яблоко с головы своего маленького сына.

____________________

«Карин!» – зовет Роберто. О Боже! Неужели я чем-то досадила Канэко? Что бы это могло быть? Даже маленькая песчинка может причинить немало вреда… «Сэнсэй спрашивает, не хочешь ли ты прокатиться!»

Швырнув камеру в капусту, бегу по тропинке – скорей, пока Канэко не передумал. Мне дают лошадь. Я осторожно карабкаюсь в седло. Здешние лошади – бывшие беговые, им ничего не стоит сбросить ездока, стоит лишь почувствовать его слабость.

Канэко объясняет, как ездить в стиле ябусамэ, но только без лука. Лошадь пускается галопом. Я поднимаюсь в седле, бросаю поводья и горизонтально вытягиваю руки. Мускулистый круп рвется из-под ног. Цель проносится мимо. 12 секунд – и все кончено: лошадь встает, а я неуклюже плюхаюсь в седло. Потом спрыгиваю на землю. Вот это занятие по мне!

После того как все наездники по очереди обстреляли мишень, мы прогуливаем лошадей, чтобы они обсохли, моем их, смазываем копыта маслом, чистим ноги, вытираем седла, раскладываем сушиться одеяла и разводим коней по загонам. Мне поручили расчесывать гривы и хвосты От долгого пребывания на солнце все лицо обгорело и саднит, ноги стали как резиновые. Жду не дождусь, когда же можно будет сесть в электричку, добраться до постели и упасть на мягкую подушку.

Вдруг из-за холки выглядывает Роберто. На лице довольная улыбка. «Канэко-сан пригласил нас к себе домой посмотреть седла!»

От ужаса все внутренности превращаются в кашу. «Отлично!» – отвечаю я и приклеиваю к лицу улыбку.

Дом Канэко похож на заброшенный храм на склонах холмов Камакуры, в окружении вековых деревьев и толстой поросли мха. Внутри – настоящий музей: вдоль стен устрашающее самурайское оружие, шлемы и бесконечные ряды стрел, седел и стремян. Длинный коридор увешан портретами великих мастеров ябусамэ – предков Канэко.

Он достает кипу старых фотоальбомов, и начинается неспешный экскурс в семейную историю. Это похоже на Ветхий Завет: тот-то родил того-то и так далее. Есть и официальный свод правил ябусамэ, владелец которого наделяется поистине мифической властью. Пытаюсь связать слова в предложения, мысленно заполнить пропуски там, где словарного запаса не хватает, понять, к чему относятся глаголы или хотя бы уловить общий смысл того, о чем вещает Канэко, но мозг точно пропустили через барабан стиральной машины. К счастью, мы переходим в дальний конец коридора, и Канэко достает мечи. Роберто с жадностью принимается их рассматривать, а я отодвигаюсь на шаг назад, прислоняюсь к стене и закрываю глаза.

Роберто сразу начинает меня трясти. Мы говорим шепотом, и наш разговор совершенно сюрреалистичен.

«Ты должна блюсти дисциплину, как самурай на поле боя, – заявляет он. – Если самурай уснет, его убьют. И его друзей убьют, потому что он ленив и не умеет себя контролировать. Спящему человеку нельзя доверять: он всегда подводит друзей».