Пётр Челищев - Путешествие по Северу России в 1791 году

Во оном городе Онеге, тому назад лет тридцать-пять, Агличанином Васильем Васильевым Гомом заведено было строение купеческих кораблей, и каждый год выстраивал он на продажу иностранцам до шестнадцати кораблей, для оснастки которых, а также и на продажу была, у него канатная фабрика и прядильный двор в большом заведении; но тому, как оное строение, канатная фабрика и прядильный двор за упадком того Агличанина уничтожились, минуло лет пятнадцать; и оныя фабрики, заготовленный им для корабельного строения лес и выше показанные пильные мельницы, за занятые тем Агличанином Гомом из казны деньги, все осталось в казенном ведомстве и распоряжении; и теперь уже корабельного строения нет, и канатная фабрика с прядильным двором стоят пусты, и величайшая заведения строений брошены на сгноение.

Из города Онега ездил я с платинным мастером Баженовым на другую сторону реки Онеги смотреть пильных, анбаров и платин. Одни магазеины с заготовленным тесом доказывают уже ясно, сколь не уравнительно отправление с контрактом, а я еще только видел четвертую часть. Правда — скажут мне — Россия вся преисполнена лесом, — на что хранить безмерные сии дубравы? Сии земли не способны для хлебопашества, составляют только бесконечные пустыни, непроходимые болоты и обширные селения только диким зверям. — Но пусть же жадные сии чужестранцы и неблагодарные рубят лес, сколько хотят, безданно и беспошлинно и заводят свои обширные заводы на северных берегах Иркутской губернии между Лены и Енисее, а не суются в Белое море, где великий Петр и отец России берег сии леса для заведения своего флота; ибо лесу бесспорно много, например, по реке Онеге, но уж по сию пору пригоняют его для пилки верст за полтораста; итак, Агличане и Голландцы в торговом обороте платят России ныне по 25 копеек за бревно, и то пивом, портером да пряными кореньями, а когда бы казне случилось строить флот в тех местах, то бы принуждена была платить по рублю «за собственное свое дерево пиловое, а о корабельных частях не знаю как и сказать. Еще я там видел заготовленный Агличанином Гомом для строения кораблей лес, которого лежит вдоль на версту, да поперек саженей на сто, и гниет он непокрыт и не складен порядочно понапрасну; а сказывал мне таможенный директор Иван Иванович Вулф, что если из любопытства рассмотреть в лесу, то на каждой версте такового для строения кораблей гниющего лесу можно найдтить полмиллиона дерев.

Есть государя Петра Великого указ, чтобы чужестранцам строить на Белом море корабли, но не свыше осьмидесяти футов и шириною двадцати; пусть, положим, строят до ста. Но они ошибкою привезли меру подоле и строили свои осьмидесяти футовые на нашу безграмотную меру до полуторых сот футов:, однако ж не однократные оные ошибки остались у нас бесприметны, пока господам Британцам прошла охота за бесценную плату разорять наши леса на свои флоты. Замысл Гомов видно был глубок и слишком обширен для частного человека, ибо огромные его заведения означают ясно, что и министерство англицкое не подводило ли в сем деле своих подкопов. Содрогнуться должно, увидев, сколько сей зловредный бродяга в пятнадцать лет начудодеел. Против самого города Онега заведена у него, была верфь или, лучше сказать, полное адмиралтейство: тут видны остатки шести доков и заготовленный лес на строение многочисленная флоту: по неволе извлекают вздохи из сердца усердного гражданина. Представь себе дистанцию по берегу реки на версту; на полтораста сажен от реки складен лес грудами в сплошь в два сажня высоты, одна возле одной, между которыми пройдтить не можно, а должно ходить по ним. В сем необъятном количестве лучшего лесу, который бы, из сотой части построив сарай, можно было сохранить навсегда безвредно, брошено безжалостно, без присмотру, и в сии двадцать лет после Гома все без изъятия сотлело, сгнило и погибло. Я любопытствовал от платинного мастера спрашивать цены разным сим частям и нашел, что в то время, когда этот лес на берегу весь стоял не далее двадцати верст от городу, то становилось в поставке самое малое дерево не ниже от двух рублев, а были деревья от десяти рублей и больше, а именно — корабельные какоры, мачты и килевые колоды. Теперь оставляю любопытному смотрителю определить цену страшной сей громаде. Но опустим занавесу на государственную сию болячку, по пословице: знай сверчок свой колчок.

В городе Онеге в мой проезд были господа присутствующие: городничий секунд-майор Карл Иванович Зильберарм; в нижней расправе главный судья Герасим Спиридонович Ларионов; уездный казначей Семен Федорович Барышев; исправник Василий Матвеевич Снесарев; народной городской школы учитель Григорий Иванович Иванов. В ней в мой проезд обучалось того города купеческих и мещанских детей до тридцати мальчиков. Граждане все содержат веру греко-католического исповедания и о церквах имеют попечение.

В Онегском уезде состоит, по нынешней четвертой ревизии, государственных и экономических крестьян мужеска пола 9,370 душ, а по наличности, по ведомости нижнего земского суда, мужеска 12,527 душ, женска — 13,656. Священно- и церковно-служителей мужеска — 205, женска — 272. А обоего пола церковников и крестьян—26,660 душ. Они хотя и все имеют хлебопашество ржи и ячменя, но по суровости холодного климата в самую урожайную пору рожь родится сам-пят, а ячмень сам-шост, но такие урожайные годы бывают очень редко, а по большей части от сильных морских ветров и от падающей холодной росы вызябает и в зрелость хлеб не приходит, почему они на продовольствие своих семейств покупают рожь и ячмень дорогою ценою у купцов города Архангельска, и по малому количеству выдается заимообразно из учрежденных в городе Онеге и по волостям хлебных запасных казенных магазеинов; на покупку ж хлеба и на оплату казенных податей заработывают деньги разными промыслами и рукоделиями, строением больших и малых мореходных судов, карбасов и лодок, вязанием для ловли в реках и озерах рыб разной величины сетей; ездят достаточные на своих судах для рыбного промыслу к Мурманскому берегу, а на весновальных судах ездят по Белому морю и стреляют из ружей и другими орудиями, на ходячих льдах бьют морских зверей: лысанов, серок, заицев и нерьпов, а осенью сетьми ловят в заливах Белаго моря семгу и тюленей, а в прочие времена ловят сетьми ж сельдей и изредка бьют из ружей морских зверей белуг, а иногда их ловят сделанными из веревок нарочито для того сетьми, и все оное продают купцам города Архангельска и на иностранные, приходящие к городу Онегу за тесом, корабли, от которого промыслу жительствующие около Белаго моря крестьяне имеют безнужное пропитание. А которые живут в отдаленности от Белаго моря, те имеют иконописное, серебряное, резное, столярное, плотническое, укладное, кузнечное, чеботное, портное, слюденное, кожевенное и скорнячное ремесло; стреляют в своих лесах зверей оленей, медведей, волков, росомак, выдр, куниц, лисиц, язвиков, норок, горностаев и белок, которых кожи и сало продают в своем городе Онеге, а некоторые, откупивши у других, отвозят в город Архангельск; а иншие, нанимаясь, ездят работниками на купеческих мореходных судах для промыслу морских зверей и рыб в вышепомянутые места; другие для работ, с плакатными пашпортами, от домов своих отлучаются в Санкт-Петербург, Москву и в другие губернские города; но оные от сего промысла нужное имеют для своих семейств пропитание. Bcе ж, вообще, скота держат не на продажу, а за малостию хлеба только для себя по-немногу.