Валерий Чумаков - Русский капитал. От Демидовых до Нобелей
- Название:Русский капитал. От Демидовых до Нобелей
- Автор:
- Жанр:
- Издательство:НЦ ЭНАС
- Год:2008
- ISBN:978-5-93196-811-7
- Рейтинг:
- Избранное:Добавить в избранное
-
Отзывы:
-
Ваша оценка:
Валерий Чумаков - Русский капитал. От Демидовых до Нобелей краткое содержание
Настоящее издание посвящено истории развития предпринимательства в России на протяжении XVIII-XIX веков. Это увлекательный рассказ о таких славных династиях, как Демидовы, Третьяковы, Мамонтовы, Абрикосовы, и о многих других, чьи имена незаслуженно забыты или вспоминаются редко, хотя благодаря именно этим людям Россия уже в конце XIX - начале XX века оказалась в числе главных партнеров на мировом рынке. Не случайно Брокары, Нобели и другие европейцы стали русскими предпринимателями и занимались бизнесом в Российской державе.
Русский капитал. От Демидовых до Нобелей - читать онлайн бесплатно ознакомительный отрывок
Интервал:
Закладка:
Раскол
Когда пришло время задуматься и о личной жизни, выбирать супругу из купеческого сословия Козьма Терентьевич не захотел. В то время в моду стали входить браки с иностранками. Однако купец-старообрядец прекрасно понимал, что никакая иностранка не согласится перейти в старую славянскую веру. А традиции этой старой веры Козьма Терентьевич старался блюсти свято. Царь Николай I извел на Руси старообрядческих священников, тогда Солдатёнков на свои деньги тайно вывез из Константинополя в Австрию «своего» митрополита, для того чтобы тот посвящал в сан новых раскольнических служителей культа. Каждый вечер он по-особому одевался и служил молебен в своей домашней молельне. Всякое письмо он начинал с того, что выводил в правом верхнем углу листа две буквы: «Г. Б.», что означало «Господи, благослови!»

Клеманс Карловна Дюбуа
Итак, пришлось ограничиться браком гражданским. Впрочем, гражданские браки тогда тоже входили в моду. Из Парижа вскоре приехала мадемуазель Клеманс. Девушка была хороша собой, умна и имела лишь один недостаток: она совершенно не говорила по-русски. Козьма Терентьевич же, напротив, ни одного другого языка, кроме русского, не знал и знать не желал. Жене пришлось осваивать русский, чтобы общаться с мужем. Они прожили счастливо долгую жизнь. В 1854 году у Козьмы Терентьевича Солдатёнкова и Клеманс Карловны Дюбуа родился сын, которого в документах нарекли Иваном Ильичом Барышевым.
Козьма Терентьевич сына любил и мечтал, что из него выйдет писатель типа Чехова или Тургенева.
– Пиши, Ваня, – говорил он сыну, исполнявшему обязанности старшего приказчика в отцовской лавке в Гостином дворе. – Как станешь писателем, все состояние на тебя отпишу.
И Ваня писал. Под псевдонимом Мясницкий он относил в журналы зарисовки из жизни московского купечества. Даже издал несколько книжек. Написал столько, что удостоился чести войти своим именем в литературные энциклопедии, но вот великого писателя из него не вышло, что сильно огорчило отца. Огорчило настолько, что он оставил ему после смерти лишь 25 000 рублей. Из 8 000 000 возможных.
Цена вопроса
Любовь к писателям возникла у Козьмы Терентьевича не на пустом месте. Еще в 1856 году к нему пришел сын знаменитого актера Михаила Щепкина Николай и предложил учредить совместную книгоиздательскую фирму. Идея Козьме Терентьевичу понравилась, поскольку это позволяло стать не только другом писателей, но еще и издателем-просветителем. Поэтому уже через несколько дней появилось «Товарищество книгоиздания К. Солдатёнкова и Н. Щепкина». Товарищи довольно удачно распределили между собой обязанности: Козьма Терентьевич ведал коммерческой стороной проекта, а Николай Михайлович определял его творческую направленность.
Книги в их издательстве выходили очень красивые, в роскошных кожаных переплетах, с золотыми обрезами, с великолепными цветными иллюстрациями. И со смешными ценами. Из-за цен у товарищей и возникли первые споры.
– Козьма Терентьевич, – уговаривал компаньона Щепкин, – наш Некрасов за пять рублей пойдет замечательно.
– Да ладно вам, Николай Михайлович, кто ж ее за пять купит? Прогорим. Рубля за полтора поставим, по двадцать копеек на книжке поимеем, и то прибыль.
В итоге трехтысячный тираж сборника поэта «улетел» с прилавка за два дня. Через неделю его можно было достать на Никольском букинистическом рынке не меньше чем за 6 рублей; приехавший в Россию Александр Дюма купил себе экземпляр за 16, а для коллекционеров, заказывавших ее у букинистов, цена доходила до 40 рублей.
«Добрые люди! Не крадите у меня эту книжку. Уже три такие книжки украдены. О сем смиренно просит Ник. Лесков (Цена 8 р.)» – такую надпись писатель сделал на титульном листе изданной Солдатёнковым книги «Народные русские легенды, собранные А. Н. Афанасьевым» (начальная стоимость – 1 рубль).
Теперь в доме у Солдатёнкова частенько сиживали и Чехов, и Белинский, и Писемский, и Некрасов, а бывало, даже сам граф Толстой заезжал, чему хозяин всегда несказанно радовался. Порой народу в доме скапливалось столько, что на всех не хватало помещений. Перед купцом стоял выбор: либо резко ограничить число входящих, либо расширяться.
В 1865 году Козьма Терентьевич купил подмосковную усадьбу Кунцево, принадлежавшую ранее князьям Нарышкиным. Вот здесь московской богеме было где разгуляться. Более того, здесь можно было не только гулять, но и жить. Что многие и делали, арендуя у Козьмы Терентьевича за смешные деньги гостевые домики под дачи.
В кунцевском Большом доме Солдатёнкова все поражало великолепием: куда ни глянь – золото и красное дерево. Над лестницей, под лестницей, в залах более двухсот картин известнейших мастеров кисти. Там – «Грачи прилетели», тут – «Вирсавия», в столовой – «Завтрак аристократа» и «Чаепитие в Мытищах», в библиотеке – «Весна, большая вода», в гостиной – самый большой эскиз к «Явлению Христа народу». Стены в гостевых комнатах были отделаны кожей, парчой и бархатом. Шайки в бане были исключительно серебряные, и это не шутка. Каждый вечер в саду гремели фейерверки, а на Петров день в березовую рощу собирали народ из окрестных деревень и устраивали массовые гулянья, с гармошками, с прыганьем через костер, с цыганами, с протяжными русскими песнями.

Козьма Терентьевич и Клеманс Карловна с гостями на даче в Кунцеве.
Фотография 1890-х годов
Однако к хорошему, как говорится, привыкают быстро. Гости, представители интеллигенции, вскоре уже позволяли себе даже подшучивать над хозяином. Пришедший как-то на блины Чехов не удержался и хмыкнул, глядя на недавно приобретенные картины.
– Что, Антон Павлович, картины плохи? – встревожился Солдатёнков.
– Да нет, картины-то хороши, но что ж вы, Козьма Терентьевич, так дурно их развесили?
В другой раз известный археолог Филимонов обругал купца за то, что он отказался финансировать его новую научную работу.
– Вы не Козьма Медичи, а какой-нибудь Козьма-кучер, – в сердцах заявил он удивленному купцу.
Дошло до того, что и сам Солдатёнков начал поругивать гостей. На одном из званых вечеров завсегдатай кунцевской усадьбы Щукин спросил хозяина:
– Что вы, Козьма Терентьевич, спаржей нас не угостите?
Вот тут меценат и не сдержался:
– А спаржа, батенька, кусается: пять рублей фунт, – заявил он гостю.
Между тем, пока гости постепенно наглели, народная любовь к удивительному миллионщику росла. Когда Александр II подписал указ об отмене крепостного права, по России поползли слухи, что на самом деле все было так: ничего царь не отменял, а просто собрались три купца – Александров, Солдатёнков и Кокорев (все трое – из простых) – да и выкупили на волю всех крестьян за свои деньги. А потом, на устроенном в честь воли обеде, пили за государя и за крестьян, а когда дворяне предложили выпить и за их здоровье – отказались наотрез. «Вот если бы вы отпустили крестьян даром, – якобы заявили купцы, – тогда да, а так – нет».
Читать дальшеИнтервал:
Закладка: