Джон Гибсон - Над нами темные воды

В конце концов они решили это выяснить. Из-за шхуны показалась небольшая белая моторная лодка и направилась к нам. Мы высадили в нее их соплеменников и, не сказав ни слова, уплыли в открытое море. Земля за нами скрылась в сгущающихся сумерках.

Впечатления от этого дня у нас были самые мрачные. Неужели через пять лет после окончания нашей войны весь мир все еще будет оставаться в руинах? Как могли эти люди впасть в кому безразличия? Мы смотрели в сторону оставшихся за кормой величественных холмов и задавали себе вопрос: "Неужели когда-то мы тоже будем вот так стоять среди развалин и смотреть на море глазами, полными разочарования и безысходности?"

Результатом нашей работы стало полное прекращение судоходства вдоль всего испанского побережья. Немцы остались без апельсинов, а их секретные агенты, как, кстати, и наши, стали испытывать трудности с перемещением.

Случай с заходом в порт Паламоса был любопытным, но имел второстепенное значение. Надо было продолжать работу и наблюдать за портами. Через два дня неподалеку от Марселя мы потопили направлявшееся на юг итальянское грузовое судно.

Большинство из нас спали, когда прозвучал сигнал тревоги. Мы повскакивали с коек и стали торопливо надевать обувь, не понимая, что происходит. Несколько минут стояла ужасная суматоха. Шестьдесят человек как угорелые носились по лодке, каждый торопился занять свой боевой пост. Мы находились в неведении относительно предстоящих действий. Погружаемся на глубину 300 футов, чтобы уйти от трала эсминца, или, наоборот, всплываем, чтобы потопить какое-нибудь жалкое каботажное судно?

Однако на центральном посту все было спокойно. Командир расхаживал взад и вперед и тихо о чем-то беседовал сам с собой. Главный механик листал альбом с фотографиями для распознавания судов. Я с растерянным видом глядел на прибор управления торпедной стрельбой.

Мы находились на глубине 30 футов. Нормальная глубина. Рулевые-горизонтальщики спокойно и уверенно, словно катили на машине в Брайтон, крутили рули и вели лодку на нужной глубине и под нужным углом.

- Какое-то торговое судно, - пробормотал командир. - Сопровождения пока не видно. Водоизмещение около трех тысяч. Поднять перископ.

Мощный перископ пополз вверх. Мы с напряженным вниманием следили за происходящим.

- Двигатель поршневой, - сообщил гидрофонист. - Восемьдесят оборотов. Около восьми узлов. Нормально.

- Да, - сказал командир, глядя в окуляр перископа. - Сопровождения нет. Пеленг: двадцать градусов правого и десять левого борта. Расстояние четырнадцать. Попробуем пощупать его кормовым торпедным аппаратом. Флаг итальянский. Хорошо. Опустить перископ.

Мы медленно повернули влево, взяли курс для атаки и привели в готовность кормовой торпедный аппарат. Командир неуверенно листал страницы со списками итальянских торговых судов. Мы бесшумно, на малой скорости приближались к цели, которая спокойно продолжала рассекать волны под солнечными лучами. Эти волнующие минуты тянулись ужасно медленно.

Все происходило в тишине. Я крутил маленькие ручки на приборе управления торпедной стрельбой. Все остальные на главном посту тоже делали свое дело. Командир взглянул на часы. Гидрофонист, прижимая наушники руками, прислушивался к звукам работы двигателя цели.

Как странно, мы воюем с врагом, которого не видим. Неужели на этой войне все так воюют? Неужели рука летчика тянется к бутерброду сразу после того, как он сбросил на землю бомбу весом в 4000 фунтов? И как может офицер-артиллерист жевать резинку в тот момент, когда посланный им снаряд разрывает в клочья японцев в Тихом океане? Пожалуй, на подводной лодке удаленность от противника ощущается особенно сильно.

Командир жестом приказал поднять перископ, и напряжение немного спало. По крайней мере что-то начало происходить. Он тщательно протер окуляр и посмотрел в него долгим взглядом.

- Вот он, красавчик, - произнес командир. - Шестьдесят градусов слева по носу. Какой курс? Девяносто. Хорошо. Кажется, около восьми узлов. Пеленг сто сорок левого борта. Расстояние сорок. Какой угол у нашего перископа? Будьте наготове.

Мы расслабились. Бoльшая часть работы уже сделана. Нам были известны курс судна, его скорость и расстояние. Как только оно попадет в наш прицел, к нему устремятся торпеды.

Итальянцы. Это было наше первое действительно вражеское судно. Не думаю, что кто-нибудь из нас имел что-то против итальянцев. Мы посмеивались над их армией. Но разве она не нанесла Франции предательский удар в спину? Так ведь и Польша, воспользовавшись случаем, отхватила кусок Чехословакии. Мы не очень хорошо разбирались в политике, но знали, что врага нужно уничтожать.

Из состояния задумчивости меня вывел голос командира:

- Десятой огонь!

Лодку тряхнуло. Торпеда с большим зарядом взрывчатки понеслась сквозь синюю воду со скоростью 40 миль в час.

- Одиннадцатой огонь!

Вновь сотрясение и пауза.

- Девятой огонь!

Если наши расчеты были правильными, вражеское судно и торпеды в определенный момент сойдутся в одной точке. Мы ждали. Командир опустил перископ и спокойно произнес:

- Думаю, мы их сделали.

Я взглянул на секундомер. Первая торпеда должна попасть в цель через минуту и двадцать секунд после запуска. Секундная стрелка неспешно ползла по циферблату. Неужели мы промахнулись?

И тут раздался взрыв. Мы скорее не услышали, а почувствовали его своим нутром - сказалось ожидание. И каким приятным было это чувство!

Командир посмотрел в перископ и объявил, что судно тонет, а экипаж уже сидит в шлюпках. Быстро они сориентировались. Через какое-то время раздался еще один взрыв. Еще одна наша торпеда взорвалась на берегу в трех милях от цели. Мы продолжали идти своим курсом, наблюдая за тонущим судном, и ждали, когда оно скроется под водой, но этого не произошло. Нос судна продолжал торчать из спокойной зеленой воды. Корма уперлась в дно - мелководье.

Такое положение дел нас устроить не могло. Это судно представляло опасность для других английских подводных лодок, и мы должны были завершить свою работу. Мы повернули, приблизились к судну, всплыли в полумиле от него, и орудийный расчет занял позиции у 4-дюймовой пушки. После четырех выстрелов прямой наводкой носовой трюм заполнился водой, и судно медленно исчезло из виду. Я посмотрел на часы. Прошел ровно час и сорок минут после объявления тревоги.

На обратном пути произошел неприятный инцидент. "Хейнкель", посланный немцами на наши поиски, появился с солнечной стороны, когда мы делились впечатлениями о проделанной работе. К счастью, бомб на нем не было, но он успел обстрелять нас из пулемета. Стук пуль по корпусу был слышен, когда мы быстро погружались. Этим все и кончилось. Насколько мне известно, нас не пытались преследовать патрульные катера, и на следующий день мы возобновили охоту в районе Тулона.