Николай Андреев - Трагические судьбы

Последний раз Пеньковский задумался, оставаться или нет на Западе, когда приехал в аэропорт Орли. Из-за тумана рейс на Москву откладывался несколько раз, и он воспринял это как намек: оставайся. Винн видел, как он в нерешительности переминался у таможенного барьера, потом резко обернулся и махнул рукой: до встречи! Он не знал, что следующая встреча произойдет уже на Лубянке на очной ставке, а потом они проведут вместе несколько десятков часов на одной скамье подсудимых. После приговора на этом свете они больше не увидятся.

Пеньковский возвращается в Москву. Он представляет в ГРУ отчет. Его деятельность в Париже была признана блестящей. Руководство с любопытством ознакомилось с раздобытыми им подробными данными о военных объектах. К тому же завербовал двух французов (кстати, не членов компартии). Оценили его предложения по развитию перспективных направлений деятельности ГРУ во Франции.

Довольное начальство предоставляет ему полуторамесячный отпуск. Пеньковский с Верой отправляются сначала в Кисловодск, потом отдыхают в Сочи. Вернулись в Москву 18 декабря. Пеньковский возобновляет контакты с западной разведкой, через Джанет Чизолм передает материалы.

Вечный вопрос: что движет предателем? В случае с Пеньковским ответ вроде бы прост: не согласен с системой, потому начинает с ней бороться. Он так обосновывает свою измену: «Коммунистическая система губительна для народа. Я не могу служить этой системе… Я презираю себя, ибо я часть этой системы и живу во лжи. Идеалы, за которые погибали миллионы наших отцов и старших братьев, превратились в блеф». Что ж, чувства понятны и справедливо негодование. Но я убежден, что только сам народ может завоевать себе свободу, только эволюция сознания приведет к демократии.

Несогласных с режимом были миллионы, путь борьбы с ним выбрали единицы. Но какой борьбы? Солженицын тоже хотел разрушить большевистскую (писатель использует слово большевицкую ) систему, но он использовал для этого мощь Слова. Он с такой страстью писал «Архипелаг ГУЛаг», что, кажется, строчки способны прожечь металл. Эта книга оказала могучее влияние на умы, до основания потрясла советский строй. Александр Исаевич, безусловно, причастен к падению коммунистического режима. Главный принцип борьбы с системой, по Солженицыну, — жить не по лжи . По этому принципу пытались жить диссиденты. Сколько их было? Как считает Владимир Буковский, не более 10 тысяч.

Андрей Дмитриевич Сахаров создал самое страшное оружие в истории человечества. Но наступил момент, и он задумался: а что дальше? Куда оно, неразумное человечество, идет? «Постепенно, сам того не сознавая, я приближался к решающему шагу — открытому развернутому выступлению по вопросам войны и мира и другим проблемам общемирового значения», — пишет он в своих «Воспоминаниях». В 1968 году Сахаров сделал этот решающий шаг — выступил со статьей «Размышления о прогрессе, мирном сосуществовании и интеллектуальной свободе», в которой выдвинул идею конвергенции двух систем, писал о важности для советского общества свободы убеждений и демократии.

Андрей Дмитриевич тоже оказал громадное влияние на общественное сознание. Но у него и мысли не возникало, чтобы поделиться кое-какими секретами с Западом, а уж знал он немало, куда больше Пеньковского. В «Воспоминаниях» Сахаров так сформулировал свою позицию: «Я занимался совершенно секретными работами, связанными с разработкой термоядерного оружия… О периоде моей жизни в 1948–1968 гг. я пишу с некоторыми умолчаниями, вызванными требованиями сохранения секретности. Я считаю себя пожизненно связанным обязательством сохранения государственной и военной тайны, добровольном принятым в 1948 году, как бы ни изменилась моя судьба».

Кто тогда не разочаровывался в системе, в советской действительности. Егор Гайдар, мальчик из вполне благополучной семьи, еще десятиклассником своим умом дошел до таких рассуждений: «В оценке брежневской действительности, идиотизма происходящего разногласий нет. Вопрос: можно ли что-нибудь изменить, если можно, то как? Идти в народ, клеить листовки, разворачивать пропаганду, готовиться покушение на Брежнева и Андропова? Убедительных ответов нет». Гайдар приходит к выводу, что система слишком устойчива, чтобы бороться с ней, потому решает стать образованным человеком, может, потом что-то придумается. Мы теперь знаем, что придумал Егор Гайдар, чтобы изменить систему.

Работник ЦК Анатолий Черняев тоже пришел к пониманию того, что режим, которому он служит, гнилой. «Что мне делать? — размышлял он. — Бросить партийный билет — тогда еще не приходило в голову. Но хотел уйти из ЦК. Говорил об этом со своими друзьями в отделе. Никто не одобрил… На что жить?.. Словом, я вернулся к своей работе в режиме двоемыслия». Эти отчаянные мысли возникли у Черняева после разгрома Пражской весны. Олега Гордиевского, сотрудника КГБ в Копенгагене, трагические события в Праге тоже заставили по-другому взглянуть на свое место в мире, он понял, что находится не на той стороне. Но, в отличие от партаппаратчика и подобно нашему герою, разведчик решает кардинально изменить свою судьбу, перейдя на службу к Британии. На мой взгляд, это намного проще, чем выйти с протестом на Красную площадь, как сделали восемь человек, не согласных с оккупацией Чехословакии.

«Я навечно повязан секретами» — этот принцип Сахарова не для Гордиевского и Пеньковского, у них иная позиция: секреты для того и существуют, чтобы передавать их тем, кто в них заинтересован. Так что партийный билет Пеньковский бросать не стал, а на Красную площадь вышел только для того, чтобы установить контакт с ЦРУ.

Но мы подходим к трагическим дням нашей истории.

2 июля 1962 года в Москву прибывает Гревилл Винн. В Шереметьево его встречает Пеньковский, отвозит на машине в гостиницу «Украина». Винн сразу замечает, что Пеньковский заметно нервничает. Позже он скажет: «Я никогда не видел его таким возбужденным». Пеньковский объяснил причину своего нервного состояния: «Грев, за мной установлена слежка».

Пеньковский имел основания для тревоги. 26 сентября 1961 года на Цветном бульваре возились в песочнице трое английских малышей, за ними присматривала их мать, Джанет Чизолм. К песочнице как бы случайно подошел мужчина, сказал: «Какие хорошие ребятишки», полез в портфель, достал коробку конфет и отдал ближайшему мальчишке. Дети иностранных дипломатов знали, что ничего и ни у кого нельзя брать на улице, однако маленький Пит машинально взял коробку, но сразу же передал матери. Добрым дядей был, естественно, Пеньковский, а в коробку из-под конфет, разумеется, был вложен пакет с фотопленками. Этот эпизод не был зафиксирован КГБ. Но подобные контакты долго не могли оставаться вне зоны внимания этого ведомства.