Николай Андреев - Трагические судьбы

Бобров был свой, ходил в кепочке, лицо — проще некуда, нос картошкой. Выходил на поле — народ замирал в ожидании чуда. И чудо случалось в каждой игре. И Стрельцов — игрок народный. Но — стать другая, благороднее черты лица. Казалось бы, откуда эта породистость у парня из рабочих низов, но природа распоряжается иногда своеобразно с человеческим материалом. Бобров и Стрельцов — это все равно что Евгений Леонов и Иннокентий Смоктуновский. Оба великие артисты, но с разных художественных полюсов.

Так вот, Бобров, любимец народный, как раз в 1954 году покинул футбол. Открытый, искренний и добрый по натуре, он срывался, когда сталкивался с несправедливостью. Личная жизнь у него складывалась мучительно. Все знали о его тяжелых скандалах с женой, артисткой оперетты Татьяной Саниной. Она изменяла ему направо и налево. В результате развод. Бобров запил по-черному.

В 1954 году вышел на поле Стрельцов. И народ принял его как преемника Боброва. Эдик не играл, а жил на поле. Александр Нилин подметил, что Стрельцов выделялся на поле «среди искаженных гримасами напряженной борьбы лиц особой, артистической праздничностью, обещающей непременный сюрприз». Теперь Стрельцов вместо Боброва — кумир стадионов, герой футбольных сражений. Правда, стихов о Стрельцове ни Евтушенко, ни другие поэты не сочинили.

26 июня 1955 года Стрельцов впервые вышел играть за сборную. Против шведов, в Стокгольме. И как сыграл: заколотил три мяча! Наступит момент, и ему припомнят этот матч. В 1958 году за несколько дней до вылета сборной в Швецию на чемпионат мира начальника сборной Владимира Мошкаркина вместе с председателем Госкомитета по спорту Александром Романовым вызвали в ЦК КПСС, и там им говорят: «Есть сведения, что Стрельцов намерен остаться на Западе, потому есть мнение не пускать его туда». Романов и Мошкаркин рты разинули. Кинулись убеждать, что у Стрельцова и в мыслях такого не может быть. Кое-как уговорили. А причина в том, что после того матча, разгромного для шведской сборной, в местной газете написали: такой талант, как Стрельцов, может украсить команду любой страны свободного мира, а он вынужден выступать за сборную тоталитарного режима. Где-то в досье эта заметка отложилась. И дождалась своего часа.

Появился у Стрельцова потрясающий партнер в нападении — Валентин Иванов. Пара Иванов — Стрельцов наводила ужас на соперников «Торпедо» и сборной СССР. Иванов вспоминает: «Слава у Эдика была большая, но чаще всего мы делили ее пополам, потому что, наверное, никто в нашей дружбе не понимал друг друга так, как мы. Вот, например, он бежит ко мне спиной и другой бы на моем месте остановился, но я-то знал, что Эдик, не оборачиваюсь, отдаст мне свой знаменитый пас пяткой».

В 1957 году сборная СССР должна была ехать в Лейпциг, где ее ждала игра со сборной Польши. Этот матч был дополнительным в отборочном цикле, так как обе сборные набрали одинаковое количество очков. Кто побеждает — тот едет на чемпионат мира в Швецию. Точь-в-точь как 9 октября 1999 года в игре с Украиной: побеждаем — едем на Евро — 2000. Так вот, Иванов и Стрельцов умудрились опоздать на Белорусский вокзал к отходу поезда Москва — Берлин. Схватили такси — и в погоню. Руководство команды связалось с министром путей сообщения, тот лично дал указание машинисту сделать не предусмотренную расписанием остановку в Можайске. Нападающие, под хохот всей команды, поднялись в вагон. «Лучше бы они не догнали поезд», — скажет позже капитан команды Игорь Нетто.

Нетто так обосновал свою странную мечту: «А представьте, что если бы Эдик не попал на игру со сборной Польши и не забил бы полякам гол, то мы не попали бы в финал и, следовательно, не готовились бы к нему в Тарасовке, где случилось свидание с женщиной, которая позже обвинила его в том, что он якобы ее изнасиловал…» Ах, если бы, если бы…

Тренер сборной Гавриил Качалин сурово отчитал парочку и сказал: «Ну, если не забьете полякам…» Стрельцов забил. А не попади команда в Швецию, последовали бы такие оргвыводы, что мало бы никому не показалось. Сборная СССР была тогда на почти вертикальном взлете, крушила всех, кто попадался на пути. Убедительно сделали два раза сборную ФРГ, тогдашнего чемпиона мира, — 3:2 в Москве и 2:1 в Мюнхене.

Оглушительный успех на Олипиаде — 56 в Мельбурне. Стрельцов в Австралии блистал. Особенно в драматичной игре с болгарами. Получил травму ноги Иванов — и, хромая, кое-как передвигался по полю. А Тищенко вообще сломали ключицу — и тем не менее он полтора часа, преодолевая боль, бегал за мячом. Иванов и Тищенко не уходили с поля, потому что тогда действовало зверское правило: замены не разрешались, вышли на поле 11 игроков — они же и заканчивали игру, но в нашей сборной, по сути, на поле действовали только 9 человек. Вообще мужество советских спортсменов поражает. Владимир Куц за день до старта на 5000 метров в том же Мельбурне врезался на машине в бетонный столб. Вышел на старт — и победил.

Болгары забивают гол. Как вдевятером бороться? Бились, сжав зубы. Стрельцов спасает ситуацию. Рассказывает Никита Симонян: «До сих пор стоит перед глазами гол, забитый Эдуардом в ворота сборной Болгарии. Подхватив мяч на своей половине поля, он обыграл по пути едва ли не всю болгарскую команду и с лицевой линии закатил мяч в ворота. Это было потрясающе». А за пять минут до конца Борис Татушин забивает решающий мяч. И мы выходим в финал. Надо же такому случиться, что тренеры на финальную игру с югославами поставили вместо Стрельцова Никиту Симоняна, тот уже был на выходе из футбола и это был его последний шанс стать олимпийским чемпионом. Выиграли у югославов легко.

Сейчас, если команда завоевывает призовое место, то всем игрокам вручают медали. Даже если кто-то выходил на поле хотя бы на минуту. А тогда медали получали только те, кто выступил в финале. Стрельцов остался без золотой медали олимпийского чемпиона, хотя он больше чем кто-либо постарался, чтобы золото попало к нам. Несправедливо — это чувствовали все, ведь Эдик играл все матчи, кроме финального.

Больше других терзался Симонян: «Получил я золотую медаль, а никакой радости, совесть мучает. Иду к Стрельцову, говорю: «Эдик, эта золотая медаль не моя. Она твоя. Ты ее заслужил. Бери». Эдик наотрез отказался: за кого меня принимаешь? Но совесть меня мучает. На следующий день снова подхожу к нему с тем же разговором. Эдик даже покраснел: «Если ты еще раз предложишь мне свою медаль, обижусь». Отметим ради интереса, что в некоторых книжках к рассказу Симоняна добавлялась существенная деталь. Стрельцов в ответ говорит старшему товарищу: «Бери — тебе нужнее. Я молодой, еще выиграю». И выиграл бы, если бы не беда, обрушившаяся на него.