Иван Бларамберг - Воспоминания

Вся коллекция жуков, бабочек и растений была просмотрена, приведена в порядок и уложена в ящички. Наш художник сделал много набросков Эшрефа, а также эскизы портретов посещавших нас персов и туркмен. Почти каждую ночь в силки, расставляемые казаками в лесу, попадались дикие кошки, барсуки или шакалы.

25 июня, день рождения царя, мы отпраздновали на берегу Багу как нельзя лучше. Было устроено соревнование по стрельбе среди казаков, и лучший стрелок получил денежную премию. Во время обеда мы пили за здоровье царя под грохот пушек, и, может быть, впервые с 1782 г. эхо выстрелов раздавалось в Мазендеранских горах. [46]

В последние дни месяца я занимался главным образом сбором сведений об обычаях, привычках, торговле и ремеслах туркменских племен и жителей провинций Астрабад и Мазендеран. Наш консул А. Ходзько передал мне, кроме того, статистические и географические данные о Гиляне и Мазендеране, так что я располагал теперь значительным материалом для описания этих земель.

3 июля в наш лагерь приехал из Наукенда Гамзат-хан. В 1827 г. он был взят в плен в Эривани, [47]прожил восемь месяцев в Тифлисе, а в 1833 г. сопровождал по приказу Аббас-Мирзы [48]известного английского путешественника Бернса [49]из Кучана (в Хорасане) до границы расселения туркменских племен, так как к тому времени был правителем племени гёклен. Теперь он был хакимом Наукендского округа (махала). Он обещал дать нам лошадей и проводника, чтобы совершить еще одну поездку в горы, с условием, что наш врач поедет к нему, чтобы оказать помощь одной из его жен.

Мы воспользовались этим приглашением. Доктор Заблоцкий, Фелышер, я и переводчик Абдулла с 10 казаками запаслись барометром и отправились на заходе солнца на баркасе к устью речки Чебекенд, где и заночевали в баркасе. 4 июля, на рассвете, мы отправились в село Наукенд, находившееся в 5 верстах от берега. Гамзат-бек и его младший брат Сефи-хан встретили нас дружески. Врача с переводчиком проводили в гарем, а мы тем временем осмотрели селение, насчитывавшее 1000 домов, которые утопали в садах и пышной лесной растительности. В час дня врач закончил свое дело, и наши любезные хозяева дали нам несколько своих верховых и вьючных лошадей.

Из Наукенда, через который протекает речушка того же названия, мы по полого поднимавшейся тропе поехали в горы. Долина была покрыта фруктовыми деревьями, лесом и мимозой, усеянной пурпурно-красными цветами, а также папоротником такой высоты, что всадников не было видно. Сильный запах от папоротника вызвал у некоторых из нас головную боль. Первое барометрическое наблюдение мы провели в селе Банюш-Тепе, в котором насчитывалось 30 дворов; оно располагалось у самого подножия гор, на речке Малекастель. Во время нашего отсутствия Карелин проводил днем в устье Багу каждые полчаса барометрические наблюдения, чтобы затем сравнить их с нашими данными. От вышеупомянутого селения начинался подъем в гору через густой лес, и мы с трудом выбрались на дорогу, ведущую из Наукенда через горы в Хезар-Джериб, на южную сторону Эльбурса. Дорога пролегала все время по густому лесу, и мы три раза пересекали каменистые русла бурных лесных потоков. Затем мы ехали вдоль крутого берега большого ручья, который впадает в Наукенд. Ручей протекает в глубоком ущелье, так что его шум едва доходил до наших ушей; самого его не было видно.

В 4 часа мы провели второе барометрическое наблюдение. Чем выше мы поднимались, тем дорога становилась круче, небо начало затягиваться облаками.

На горе Дюкесар мы любовались чудесным видом, открывшимся в сторону севера. Вся равнина вокруг Астрабадского залива, носящая название Энезан-Чом, лежала у наших ног; сам залив, полуостров Потемкин, остров Ашур-Ада и Каспийское море представляли великолепную панораму. Густые леса около берега казались темными пятнами, средч которых выделялась светлая зелень рисовых полей и лугов. Над деревнями курился дымок, в легких облаках садилось солнце, и на землю опускалась вечерняя прохлада. Здесь, на горе Дюкесар, мы провели третье барометрическое наблюдение. Заночевали мы под столетним буком, густая листва которого укрыла нас от дождя. Мы спали на голой земле, и у нас не было ничего, кроме сухарей и капельки рома.

5 июля, в 4 часа утра, мы снова стали подниматься по крутой и грязной тропе. Лошадей оставили и карабкались вверх по узкой тропе вдоль хребта Люссар, между двумя пропастями. Справа в глубине шумел поток Абра-Чешме, слева находился обрыв, такой крутой и глубокий, что не слышно было шума воды. С трудом мы добрались до истока Абра-Чешме. Здесь в 7 1/2 часов утра мы провели последнее барометрическое наблюдение. Туман закрывал ущелья и медленно поднимался вдоль горного хребта. По нашим подсчетам, мы находились на высоте в 3420 саженей [50]над уровнем Каспийского моря. Мы не рискнули подниматься выше из-за крутизны тропы, а также из-за боязни разбить барометр. Мы начали опускаться, несколько раз падали и в 9 часов достигли лагеря, где заночевали. Утром продолжили спуск, взяв лошадей под уздцы, и в 2 часа прибыли в Наукенд. Гамзат-хан дал нам свежих лошадей, и наши казаки покинули деревню с песнями под аккомпанемент тамбурина. На звуки песни из домов выбегали женщины и девушки; они провожали нас до околицы, глядя с удивлением и с улыбкой, так как никогда еще не встречали русских.

В 4 часа мы погрузились в лодку и в 6 часов вечера прибыли в лагерь на реке Багу.

В течение последующих дней мы готовились к отъезду. Хадыр-Мамед уехал раньше в Гасан-Кули, расположенный в устье Атрека, чтобы известить о нашем скором приезде своего престарелого отца Киат-бека. Наше пребывание в Астрабадском заливе, в который впадают 30 речек и ручьев, продолжалось более пяти недель. Погода была большей частью хорошей, небо — ясным, хотя в горах часто шел дождь. Направление ветра было всегда постоянным: ночью с гор (южный ветер), днем с моря (восточный ветер). На якорной стоянке не ощущалось ни малейшей качки. Днем жара не превышала 24° по Реомюру в тени, а ночью не опускалась ниже 18°. На берегу жара была сильнее и в тихую погоду становилась невыносимой, особенно в начале июля, когда начал цвести хлопчатник. В последние дни нашего пребывания здесь заболело несколько казаков, не от тяжелой работы или плохой пищи, а, вероятно, вследствие жары. Питание наше было хорошим. В летний период, когда отары овец перегонялись в горы, мы покупали у местных жителей или туркмен быков. Хотя мясо и хранили в ямах, больше двух дней его нельзя было держать. Наш врач быстро поставил больных на ноги, и мы покинули прекрасный Астрабадский залив в ночь с 11 на 12 июля. Ветер был слабый, и мы медленно плыли на север и лишь в полдень оказались в районе Серебряного бугра (Гюмюш-Тепе), где бросили якорь в 7 верстах от берега.