Иван Бларамберг - Воспоминания

Из Кашана в Исфахан ведут две дороги. По правой, прямой дороге, которую называют горной, почти невозможно двигаться с артиллерией и в экипажах. 7 марта из-за нашего экипажа мы двинулись по левой дороге, сделали крюк, чтобы миновать восточные отроги Бахтиарских гор, и 10 марта снова вышли на шоссе у Муртхахора, укрепленной деревни с караван-сараем, где заночевали. Мы увидели сплошные развалины деревни того же названия, знаменитой крупной победой, которую одержал здесь в 1729 г. Надир-шах над афганцами под предводительством Ашрефа и которая открывала ему ворота Исфахана и укрепила в Персии его силу и могущество. [102]Я побывал с бароном Боде на поле сражения, где некогда нашли смерть тысячи афганцев и персов.

11 марта мы отправились дальше на юго-юго-восток, проехали мимо роскошного караван-сарая Мадер-и шах (мать шаха) с амбаром и разрушенную деревню. Этот караван-сараи — единственное строение, расположенное на необозримой равнине, и потому он производит сильное впечатление. Пол-фарсанга мы ехали по холмам, которые тянутся с северо-востока на запад, миновали еще один разрушенный караван-сарай и, проделав путь в 6 фарсангов, остановились на ночлег в прекрасном, недавно построенном караван-сарае Гёз. Здесь была наша последняя ночевка перед Исфаханом, и нам не терпелось попасть туда.

12 марта мы покинули Гёз. В Исфахан вела по солончаковой равнине почти до границ старого города широкая дорога. На полпути нас ждал достопочтенный отец Джиованни, католический армянский священник и миссионер, который служил пастырем душ в маленькой католической общине в Джульфе и был знаменит среди всех иностранцев своим гостеприимством. Он присоединился к нашему обществу, и немного погодя нас встретил большой эстекбаль (встречающие), свита ханов и придворных, посланных шахом, — почетный эскорт, которому в Персии придается чрезвычайное значение. Они проводили нас до наших домов. Знаменитый Исфахан предстал перед нашими глазами. Древняя столица Ирана, о которой персы еще сегодня с гордостью говорят, что она является центром вселенной (Исфахан несфе джахан аст).

Город расположен на левом берегу реки Зайендеруд, берущей начало в Бахтиарских горах, несущей свои воды на восток и, как все реки Ирана, теряющейся в пустыне. Эта древняя столица хорошо описана Жаном Шарденом, [103]который застал ее былой блеск. Позднее Исфахан посетили и описали Малькольм, [104]Морриер, Фрезер [105]и другие. Мы въехали в этот великолепный город, окруженный множеством руин, которые свидетельствуют о том, что во времена шаха Аббаса Великого он, вероятно, мог насчитывать 600 тыс. жителей. Теперь здесь проживает едва ли десятая часть этого. Затем мы проехали верхом, а мадам Дюгамель в своей берлине великолепный крытый базар, который сам по себе образует целый город; на перекрестках находились бассейны с фонтанами. Этот базар, единственный в своем роде по размерам и великолепию архитектуры, сейчас запущен и приходит в негодность. Миновав Шах-майдан, т. е. Королевскую площадь, главную мечеть, некоторые дворцы и другие здания, свидетельствовавшие о былом величии Исфахана, мы проехали по прекрасному двухарочному мосту через Зайендеруд, также построенному шахом Аббасом Великим, который привел нас в Джульфу, где для министра был приготовлен дом. Джульфа — армянская колония, которую Аббас Великий перевел сюда с левого берега Аракса. Он хотел оставить между своими и турецкими районами пустыню и поэтому разрушил богатый армянский город Джульфу, а оставшихся жителей (около 30 тыс.) переселил, как рассказывают, на правый берег Зайендеруда, где они построили новый город со старым названием. Вскоре здешние армяне благодаря своим ремеслам и торговле с Индией разбогатели, и Аббас предоставил им большие привилегии. В то время все товары из Индии еще переправлялись по суше через Кандагар, Исфахан, Багдад в Смирну и Константинополь, а столица Персии была главным центром этой грандиозной торговли. В Джульфе жили консулы Португалии, Голландии и других стран. Они построили себе роскошные дома с бассейнами, фонтанами, садами и оборудовали их с восточной роскошью. Улицы Джульфы были по обеим сторонам обсажены деревьями. Вдоль них были проложены каналы со свежей, чистой водой. Мы остановились в большом доме, принадлежавшем в свое время голландскому консулу. Стены и потолки просторных залов, построенных согласно требованиям здешнего климата, были украшены арабесками, золотом, светлыми, сочными красками, так хорошо сохранившимися, будто были наложены только недавно. Большие цветные стекла, которые поднимались и опускались, обширные дворы с бассейнами и фонтанами, клумбы с цветами и кустарник, тянувшиеся в каждом дворе вдоль стен или вокруг бассейна, просторные конюшни, подсобные постройки всех видов — все это поразило нас своей ухоженностью. Первую ночь я провел в душевном волнении в моей бала-хане (комнате на втором этаже) с балконом (по-персидски «бала-хане» — верхняя комната). Тишина ночи нарушалась лишь плеском фонтанов и близким жалобным воем множества шакалов. Я размышлял о бренности всего земного. Какие катаклизмы пережила эта прекрасная, поэтическая страна с момента своего возникновения! Сколько нашествий народов потрясали ее устои! Сколько династий господствовало здесь! От былого блеска, могущества и великолепия страны сохранились лишь жалкие остатки. Даже величественные здания шаха Аббаса Великого (персидского Людовика XIV) постепенно разрушаются. «Все суетно под солнцем», — говорил еще мудрый Соломон.

13 марта, т. е. после прибытия в Джульфу, каждый член императорской миссии подыскал себе частную квартиру, которую легко можно было снять у армян. Я расположился недалеко от вышеописанного дома министра, у армянина-католика, и занял половину флигеля, который был отгорожен от основного дома большим виноградником. Но прежде я приказал исфаханскому маляру покрыть стены моих комнат клеевой краской, и он придал им нарядный вид. В нижней, сводчатой комнате жили мои люди, а я занял верхнюю, более просторную, с балконом и кабинетом, где устроился с комфортом.

Конюшня для четырех лошадей, а также кухня находились в соседнем дворе. В самом саду имелся колодец со свежей и вкусной водой. Рядом с колодцем были сооружены беседки из виноградных лоз, меж которыми пролегали аллеи, орошавшиеся маленькими журчащими каналами.

14 марта в парадной форме мы нанесли визит шаху и первому министру. Они занимали павильоны в саду Хешт-Бехешт (Восемь раев) — апартаменты, в которых в свое время проживали члены прежней династии и которые еще сохранили в какой-то степени былой блеск. Обширные сады прорезались водопроводами и оросительными каналами. Теперь здесь стояли в беспорядке грязные палатки шахской охраны. Когда мы вышли от шаха и его министра, нас окружила толпа назойливых нищих, и лишь благодаря феррахам, сопровождавшим нас, мы спаслись от этой чумы. Позже я побывал в чистой армянской бане, где смыл с себя четырнадцатидневную дорожную пыль, а также дал сделать себе хороший массаж на персидский манер.