Василий Гладков - Десант на Эльтиген

От командующего поступила радиограмма:

"Держитесь до вечера. Сообщите Военному совету свое мнение об эвакуации. Петров".

Митридат, подобно огромной туше, навис над низиной предместья, где еще держался десант. Его высоты снова были в руках врага. Мы Ответили Военному совету согласием: "Подброска мелких подразделений не обеспечивает захвата и обороньг горы Митридат. Как ни больно, приходится высказаться за эвакуацию".

В ночь на 9 декабря мы распрощались с полковником Копыловым. В сопровождении медсестры его отправляли на Большую землю. Вместе с ним катер принял ещё 60 раненых, в их числе были мой боевой ординарец Иван Байбубинов и майор Франгулов, все еще не пришедший в сознание после тяжелой контузии.

Расставание с Михаилом Васильевичем было грустным. Нас настолько сроднила "Огненная земля", что мы не представляли себе, как обойдемся друг без друга.

Высокий, худой, с завязанными глазами, он стоял, потирая грязной рукой лоб, а другой все ощупывал мое плечо. Когда прощались, Копылов обнял меня, сдерживая рыдание. Успокаивая его, я радовался, что он не видит моего мокрого лица.

Немного успокоившись, Копылов начал уговаривать:

- Ты очень-то не рискуй, Василий Федорович.

- О чем говоришь! Днями мы встретимся...

- Нет, ты слушай. Я сейчас не столько о тебе говорю. Помнишь, когда прерывали фронт, ты все ругался, что солдаты мешают идти? Они же тогда командира берегли. Они прекрасно понимают, что, пока комдив жив, десант представляет организованную силу. Не рискуй зря, уважай любовь людей...

Копылов, пошарив в карманах, вытянул кисет. Я взял у него замызганный мешочек. Потряс - пусто. Окликнул солдата:

- Пойди поищи на закурку комиссару! Санитары проносили мимо носилки с ранеными. Старались идти осторожно, не в ногу, чтобы легче были толчки. Погрузка близилась к концу. Подбежал солдат, открыл ладонь с горсткой махорочной пыли.

- Другого, извиняйте, нету. Из трех кисетов наскребли...

Пора было расставаться. Последнее крепкое рукопожатие.

- Ну, будь здоров, Василий Федорович. Передай привет друзьям. Вам - далеко идти с дивизией, а я, кажется... отвоевался.

Копылов пошел к лодке, держась за плечо сестры. Голова была откинута назад: как будто он смотрел в небо и видел там то, чего еще не видели мы.

Весь следующий день нас спасала хорошая оборона 37-го полка. Она не дала немцам успешно действовать в южном направлении. После гибели Н. М. Челова полковник Ивакин снова принял 31-й полк и ушел на юго-восточную окраину предместья. Он сообщил, что немцы начали сосредоточивать подразделения в районе Солдатской Слободки, видимо готовя оттуда последний нажим. От Митридата мы прикрылись огнем. Иванян все время держал под обстрелом тяжелой артиллерии южные склоны горы, и немцы отсюда не решились атаковать предместье.

В ночь на 10 декабря начали эвакуацию. Обозначили пункты посадки фонарями. Под прикрытием артиллерийского огня подходили катера. Противник повел обстрел берега. Вместе с Виниченко мы стояли у пристани и смотрели, как десантники бросались в воду, шли, пока позволяла глубина, и садились в лодки. После сорока дней боев они отправлялись в Тамань на отдых и формирование.

Привожу выписку из письма Героя Советского Союза Ларисы Литвиновой:

"...Совершенно неожиданно мы повстречались с героями "Огненной земли" в декабре. А было это так. Шофер вез четырех десантников, решил дать им отдых и остановил машину у домика, из трубы которого вился приятный дымок. Декабрьский ветер подгонял людей быстрее к дому. Они вскочили на крыльцо и распахнули дверь. Четверо солдат с длинными бородами предстали перед нами. Они остановились на пороге, растерянно озираясь. В летной столовой ужинали девушки-летчицы и штурманы. Первое замешательство с обеих сторон прошло.

- Десантники! - звонко крикнул кто-то из нас, Солдаты бросились с объятиями, приговаривая:

- Сестренки! Так это вы к нам летали?

- Ну, спасибо за помощь, спасительницы!

Девушки потеснились. Усадили за стол дорогих гостей, накормили эльтигенских "братишек". За столом долго не смолкала беседа. Нам было очень приятно услышать от самих защитников "Огненной земли", что наш женский полк хорошо помогал славному десанту. Потом мы их проводили, как братьев".

Катер доставил меня на КП Приморской армии. Я вошел в капонир командарма. Генерал Петров поднялся навстречу, обнял и сказал:

- Спасибо, товарищ Гладков.

Я хотел доложить командарму, как протекали события, но он сказал:

- Не надо. Я все знаю. Все это пережил вместе с вами.

15 декабря мне позвонили из штаба армии.

- Был у вас такой врач - хирург Трофимов?

Майор медицинской службы Трофимов! Мы уже считали его погибшим, после того как он исчез в первый день боя новороссийцев за Митридат. Особенно о нем жалели в медсанбате.

- Где же он? Что с ним?

- В штабе армии. С группой солдат вышел в расположение шестнадцатого корпуса.

- Куда послать за ним машину?

Вскоре наш хирург сидел рядом со мной, смущенно улыбаясь. С каким удовольствием смотрел я на его сильно похудевшее, но по-прежнему мужественное лицо.

- Ну, рассказывайте, дорогой, что пережили.

- Да, товарищ командир дивизии, пришлось много испытать. Обстановка научила не только лечить людей, но и командовать,

- Хватили лиха?

- Всего попробовали! Но я, должен признаться, чуть привык к командирским обязанностям, то есть оценивать обстановку, принимать решение. И кажется, выходило. Видимо, специальность хирурга приучила к выдержке.

Шутя, я сказал ему:

- Ну, значит, в тяжелую минуту смогу доверить батальон или полк?

Долго мне рассказывал В. А. Трофимов о своих приключениях. Неделя в логове оккупантов, в центре города. Мне об этом не рассказать лучше, чем он сам написал в дневнике.

"Ночь на 7-е декабря. Впереди штурмуют сопку. Гранатами забрасывают доты. Справа ожесточенный огонь. Проволочные заграждения. Набрасываю плащ-палатку. Переваливаюсь через проволоку. Ползем в гору. Капонир. Солдат бросает, вернее, проталкивает в амбразуру РГД, потом туда же лимонку. Вбегаем. Вход направо и налево. Автоматные опереди и туда, и сюда. Заскакиваем в помещение. Свечу фонариком. Посредине труп фашиста у исковерканного пулемета. Через коридор налево. Выходит немецкий офицер. Ребята живо его обступили, обыскали.

7 декабря. Что делать? Где наши? Говорят, пошли в город на соединение. Группа солдат движется вперед. Я - за ними. Беспечность. Идут толпой с оружием за плечами. Спрашиваю, кто командует, кто старший; "Вы, товарищ майор!" К сожалению, это так. Везде стреляют. Выходим на площадь, Пулемёт обстрелял из переулка. Пытаюсь навести порядок. Части бойцов поручаю вести перестрелку с пулеметчиком, а другим - идти в обход. Двое бойцов гранатами закидали огневую точку. Снова бежим по улице. Обстрел сзади. Рядом падают убитые. Рассыпаемся. Гуськом - вперед, а куда - неизвестно. Пробираемся огородами. Близка окраина. Встреча с жителями. Бедные! Как они мучаются. Старуха обхватила, целует. Впереди отчаянная стрельба. Напоролись на засаду. Лежим. Ребята кидают гранаты. Я тоже. Граната летит мимо. Стукнувшись о простенок, отскакивает и рвется в стороне. Вторую - уже с расстановкой, не торопясь. Вопль. Пулемет смолк. Рядом убило бойца. Немцы в большом количестве перебежками окружают квартал. Ломаем стенку сарайчика и по одному уходим в сад. Нас уже мало. Кто-то предлагает занять второй этаж. Нет, не годится, кругом немцы. Ещё 3-4 квартала в сторону. Забрались в одиночный домик. Ставим караул. Приводим в порядок оружие. Решаем с наступлением темноты пробиваться к своим. Разведка обстановки через местных жителей. Впереди огневые позиции немцев. Темно, Выходим. Нарываемся на окоп. По нас открывают стрельбу. Прячемся в большой воронке. Земля кипит от пуль. Движемся левее. Снова окоп. Залегаем в придорожной канаве. Придется ждать следующей ночи. Отползаем втроем. Останавливаем выбор на одном здании. Окна разбиты, двери сорваны. Зато есть ход на чердак. Забрались. Подтянули лестницу. В караул назначил бойца Панченко.