Юрий Щербак - ЧЕРНОБЫЛЬ

Мне в этот момент захотелось одного: посадить этого человека в машину, завезти в мою квартиру и там с ним поговорить…

Его сын работал на атомной станции. Поэтому я говорю: "Судя по всему, он находится в пионерлагере "Сказочный" А он опять кричит: "Как вы со мной разговариваете, я шахтер, я заслуженный человек". Я его спрашиваю: "Откуда вы приехали?" Он отвечает: "Из Одессы".

Дали мы ему машину, он поехал в "Сказочный", нашел там сына, как я ему и говорила, потом благодарности огромные, но это все уже не воспринималось. Меня его поведение так выбило из колеи, что я пару часов не могла прийти в себя.

Понятно, что много было лишений и трудностей, но я бы сказала, что наши, припятские, в основном вели себя достойно".

Эвакуация…

Это правда, что проведена она была организованно и четко. Это правда, что мужество и стойкость проявили большинство эвакуируемых. Все это так. Но разве только этим ограничиваются уроки эвакуации? Неужели снова начнем себя тешить и успокаивать полуправдой, закрывая глаза на горькие истины, открывшиеся в те дни? Разве организованностью и дисциплиной удастся закрыть, заглушить горькие вопросы тысяч людей? Вопросы, обращенные к тем, кто обязан был руководствоваться не холодным равнодушным расчетом трусливого чиновника, а горячим сердцем гражданина, патриота, коммуниста, ответственного за жизнь и здоровье своего народа, за его будущее - детей.

После публикации одной из моих чернобыльских статей в "Литературной газете" редакция переслала мне письмо. Вот оно:

"Пишут вам рабочие из г. Припяти (сейчас живем в Киеве). Письмо это - не жалоба, а только отдельные факты, из которых просим сделать выводы. Приведем примеры преступной безответственности должностных лиц г. Припяти и Киева. В первую очередь безответственность была проявлена по отношению ко всем детям тридцатикилометровой зоны, когда целые сутки до эвакуации ничего не объявляли, не запрещали детям бегать и играть на улице. Мы, зная уровень радиации по роду своей работы, позвонили в штаб гражданской обороны города и спросили: "Почему нет указаний о поведении детей на улице, о необходимости пребывания их в помещении, и т. д.?"

Нам ответили: "Это не ваше дело… Решения принимать будет Москва…" И только потом (7 мая 1986 г.) все узнали, что решение вывезти, отправить в Крым детей, своих внуков и их бабушек, Высокое Руководство приняло немедленно, и "избранные" дети были отправлены в крымские санатории 1 мая.

Другой пример безответственности, когда в трудный момент необходимо было срочно использовать имущество гражданской обороны, приборы по контролю. Все необходимое имущество оказалось непригодно к использованию: неисправно или неподготовлено. Как это расценить? Почему руководители, занимая большие должности и несколько лет подряд получая зарплату (незаработанную), не знали истинного положения дел? Почему не контролировали, а довольствовались бумажками-отчетами о "полном благополучии" ?

Просим проверить все Госкомиссией и принять необходимые меры, особенно по тем больным вопросам, где вина в непорядочности и в должностной непригодности "больших руководителей".

Haш адрес: Киев, Главпочтамт, до востребования (письмо написано в июне 1986 г., когда у эвакуированных припятчан еще не было постоянных адресов. - Ю. Щ.).

Подписи: Никульников С. В., Колесник Д. В., Павленко А. М., Радчук П. Н.".

Процитирую еще одно письмо - из Белоруссии.

"Жаль только, что Вы ничего не пишете о Белоруссии, о нашем Брагинском районе. Ведь до 28 апреля 1986 года, когда по телевидению передали сообщение Совета Министров СССР об аварии, мы были в полнейшей панике.

Вся гражданская оборона, о которой так красиво отчитывались, оказалась фикцией. Ни в райкомах, ни в райисполкомах не могли дать никаких рекомендаций. Рекомендации Гомельского облисполкома были переданы по радио только 8 мая, но и это были только рекомендации. Они были выдержаны в оптимистическом тоне: прямой угрозы здоровью и жизни нет.

Разве простительно, что в Киевской области учебный год для учащихся 1-7-х классов продолжался до 15 мая, а в старших классах - как и обычно! В нашей 30-километровой зоне занятия продолжались до 7 мая и дети днями гуляли на улице. А вот дети, например, парторга могли уехать "из зоны" намного раньше.

Обидно, что даже такая авторитетная газета, как "Комсомольская правда", 18 мая поспешила сообщить, что все жители эвакуированы из 30-километровой зоны. А между прочим, многие деревни оставались в "зоне" до конца сентября.

Но самое возмутительное, когда после дезактивации деревни Савичи проведенный в центре деревни митинг был разрекламирован в республиканской газете "Звязда" от 3 июня как реэвакуация в родную деревню. Правда, там не упоминалось само географическое название Савичи, но по помещенным фотографиям мы сразу узнали самих себя. Кому нужны такие безличные материалы? Тем более что для нас они очень оскорбительны.

Можете ссылаться на меня, но меня оставьте в покое: у меня сейчас больное сердце. Тем более что за критику мне уже не раз доставалось.

Хмеленок Николай Павлович, д. Недойка Б.-Кошелевского района Гомельской области".

Авторы писем затронули, наряду с другими, один из самых больных вопросов всей чернобыльской эпопеи: своевременность и качество мероприятий по защите людей от последствий аварии. Вопрос этот не перестает волновать многие тысячи людей, спустя почти год после аварии он звучал лишь в доверительных разговорах в узком кругу, в семье, но почему-то стыдливо отсутствовал в открытых выступлениях руководителей городского, областного, республиканского уровней, да и сегодня отсутствует. Мне думается, что интересы гласности требуют принципиального и открытого обсуждения этой проблемы. Настало время снять с нее покров таинственности.

Если авторы писем и те, кто согласен с ними (а таких - десятки тысяч), в чем-то неправы, если все было сделано идеально, то надо это убедительно доказать и разъяснить. Боюсь, однако, что сделать это трудно, если не невозможно.

Я не беру на себя роль судьи или обвинителя - теперь, после аварии, легко махать кулаками. Не хочу вставать в позу всеведущего прокурора. Но пытаюсь все-таки понять - что произошло? Многие припятчане никогда не забудут совещания, проведенного утром двадцать шестого апреля в Припяти вторым секретарем Киевского обкома партии В. Маломужем, который дал указание делать все для того, чтобы продолжалась обычная жизнь города, словно ничего не произошло: школьники должны учиться, магазины работать, молодежные свадьбы, намеченные на вечер, должны состояться. На все недоуменные вопросы встревоженных людей был дан ответ: так надо.

Кому - "надо"? Во имя чего - "надо"? Давайте спокойно обсудим. От кого "надо" было скрывать несчастье? Какими правовыми или этическими соображениями руководствовались те, кто принимал это более чем сомнительное решение? Знали ли они о подлинных размерах катастрофы? Если знали, то как могли отдавать подобное распоряжение? А если не знали - то почему поспешили взять на себя такую серьезную ответственность? Неужели утром двадцать шестого апреля еще неизвестны были уровни радиации, резко возраставшие в результате выброса продуктов деления и топлива из АЭС?