Михаил Демин - Таежный бродяга

— Сколько же у тебя наличных? — спросил он тихо.

— Мало, брат, — пробормотал я, — пара копеек всего. Эх, да что…

— Ну, так держи! — Он торопливыми пальцами расстегнул тужурку. — Я кое — чего подшиб, подработал. Не знаю, то ли, наконец, фарту набрался, то ли рука начала привыкать, но нынешний вечер был удачным. Мы с Ноздрей, часа два назад, приличного фрайера накололи. Жирный достался сазан, наваристый… Грошей правда, оказалось не густо, но зато среди багажа попался чемоданчик — небольшой такой, плоскинький уголок, — с чем, как ты думаешь? С серебром! Всякие там ложечки, вилочки, то да се…

Сообщая все это обычной, бойкой своей скороговорочкой, Гога — одновременно — рылся в карманах пиджака, вытаскивал мятые бумажки, разглаживал их в ладонях.

— Вот, держи! — Он сунул деньги мне в руку. — Долг платежом красен… Тут три сотни. Мало, конечно, смех, но — на первый случай.

— А кстати, — спросил я, пряча бумажки, — где сейчас Ноздря?

— Отвалил, — сказал Гога, — поволокся к фарцовщикам — искать покупателя.

— Послушай-ка… — Я запнулся на миг. — Ты Ноздре не говори. Не стоит… ладно?

— О чем это ты? — сказал Гога. И потом: — Ах, вот что… вообще-то, ты прав, пожалуй. Трепаться — зачем?

И он мигнул, понимающе.

Вернулся Иван. Вскрыл пачку «Беломор-канала». Щелкнул ногтем по донышку; выскочили три папироски. Одну он сейчас же ухватил зубом, зажал в углу рта. Две других предложил нам. Мы задымили. И погодя, Иван сказал, задумчиво покусывая папиросный мундштук:

— Н-да. Положение твое действительно тухлое. Но что-то делать надо, так оставлять нельзя. Пропадешь. Скажи-ка… — Он опустил на плечо мне тяжелую свою лапу. — Только честно, браток: хочешь со мной — в экспедицию?

— Хочу, — ответил я радостно. — Мне теперь все равно куда, лишь бы была работа.

— Значит, согласен, — протяжно проговорил Иван, хорошо… — Он поморщился, чмокнул губами.

Тогда вот что. Я здесь как раз с начальником, с завхозом экспедиции. Приехали кое-какие грузы получать. Он мужик толковый, свойский. Бывший майор, фронтовик, с ним можно поладить… Идем-ка к нему! Объяснишь ему все, расскажешь, авось он и согласится зачислить тебя в наш отряд.

Экспедиция, в которую я попал, была большой, комплексной; она занималась не только археологическими раскопками, но также и этнографическими исследованиями. В сущности, основной ее задачей было изучение тех путей, по которым шла колонизация русскими полярной этой части материка.

История освоения великих азиатских рек Оби и Енисея любопытна и несколько необычна. Необычна хотя бы уже потому, что по рекам этим землепроходцы двигались не сверху вниз, не по течению (не так, скажем, как Ермак по Иртышу, или Франциско де Орельяно — по Амазонке), а наоборот — снизу вверх, поднимаясь от устья к истокам. Этому есть свои причины. Дело в том, что колонизация здесь шла в основном из Архангельска — вдоль побережий северных морей. Издавна и упорно стремились новгородские поморы на Восток и к началу XVII столетия (в этом именно веке началось широкое освоение всей центральной и восточной Сибири) успели уже основательно исследовать обьское устье. Место это интересовало их не зря, не случайно. Именно там находилось знаменитое Лукоморье, то самое, о котором издревле рассказывались необычные вещи…

"Суть горы, зайдуче луку моря", — так, например, начинается одно из сказаний Первоначальной летописи, посвященное тайнам и чудесам Лукоморья…

"Суть горы зайдуче луку моря…" Лука эта образуется в низовьях Оби, в том месте, где желтоватые, медленные воды ее сливаются с бурной и пенистой рекой Таз. Местность эта труднопроходимая, поросшая дикой тайгой. По древним преданиям, некогда здесь обитало таинственное племя мангомзи. [1] Загадочно исчезнувшее северное племя. К этому ряду относятся также таинственное «Сиртя» — о которых повествуется в немецких легендах… Данным вопросом занимались академики И.Лепехин и А.Шренк — и оба действительно обнаружили признаки обитания каких-то странных, непонятно куда ушедших племен. Мангомзи жили якобы в каких-то тайных пещерах, сплошь осыпанных драгоценными каменьями; в таких пещерах, где стены были алмазными, а своды — из яшмы, рубинов и горного хрусталя. И где-то в самом сердце Лукоморья, в темных недрах его, таилось капище туземцев; они приходили туда поклоняться своему идолу — откованному из чистого золота (в летописях идол этот называется "Золотой Бабой"), и приносили сказочные дары. И это все — золотая эта Баба и сокровища пещер — все казалось тогда реальным, истинным; легенды о Лукоморье ходили по северу с незапамятных времен, достигали даже Европы. Над пустынными скалами обской губы как бы растекалось, маня, золотое сияние, мерцали и брезжили отблески драгоценных камней. И волновали многих. И упорно влекли к себе…

Первыми достигли желанных мест холмогорские поморы во главе с казаком Левкой Шубиным. Золотой Бабы они не обнаружили, но все же осели здесь, освоились. И вскоре вблизи Лукоморья возник городок Мангазея. Постепенно он разросся и к середине XVII века превратился в крупнейший полярный торгово-промышленный центр. У причалов Мангазейского порта швартовались корабли из Ганзы и Англии, из Голландии и Скандинавских стран. Отсюда в Россию доставлялись европейские ткани, оружие, пряности, а в Европу уходило "мягкое золото" — меха.

Затем для Мангазеи наступили черные дни. Указом государя северные моря были закрыты для иностранцев. Город захирел, постепенно пришел в запустение. Начались пожары, голод, мор. Именно тогда-то и двинулись ватаги землепроходцев вверх по Оби — и дальше на восток, к берегам Енисея.

Енисей был также овеян легендами, драгоценные сполохи, отблески золота, мерцали и над ним… Казаки хлынули туда мощной волной. И всюду, где они проходили, возникали остроги, поселения, многолюдные станы, превратившиеся затем в традиционные таежные станки.

Первым крупным поселением в низовьях Енисея был Туруханский острог (его называли когда-то новой Мангазеей). Но подражание — как это всегда бывает — оказалось слабее оригинала. Былого богатства и могущества уже не было — и люди двинулись дальше по реке. С течением времени центром колонизации стал здесь город Енисейск. Расположенный в среднем течении Енисея, неподалеку от полярного круга, город этот поначалу славился пушными промыслами… На древнем гербе его не случайно значится фигурка соболя! И поныне еще самыми дорогими в России считаются соболя так называемого "Енисейского кряжа". Но подлинного, небывалого расцвета достиг этот город, когда в его окрестностях было обнаружено золото.

Случилось это в середине минувшего века; золотая лихорадка, начавшаяся тогда, потрясла всю Сибирь. Да что Сибирь — всю Россию! По масштабам она не уступала Клондайкской. Богатейшие золотоносные пласты — как выяснилось — лежали здесь повсюду. Казалось, земля эта вся насквозь пропитана драгоценным металлом… Так, в конце концов, нашли свое воплощение древние предания и легенды!