Грейс Слик - Любить кого-то?

- Юная леди, граница - дикое место, - говорит дед. - Никто о тебе не позаботится, если ты сама о себе не позаботишься - и никто не спорит с пистолетом. Если справишься с этим, у тебя не будет проблем, из которых ты не смогла бы выкарабкаться.

Маленькая Бетти разбивает десять бутылок на стене с двадцати шагов и говорит:

- А теперь можно мне поиграть в куклы?

- Хорошо, - говорит старик, бормоча себе под нос: - Блин, а она классно стреляет!

В следующих сценах взрослая Бетти продолжает отпускать саркастические реплики, не терпит насмешек от детей и взрослых и позволяет разнообразным ухажерам понять, что очарована их вниманием, но совсем не доступна. Первоклассный стрелок, она подбирает юбки и вскакивает в седло с легкостью Джона Уэйна. Влюбившись в Сезара Ромеро, она должна спасти его - как от гибели в перестрелке, так и от его собственных смятенных мыслей.

Примечательно, что все это она проделывает без нытья или проповедей против сексизма. Она просто решает проблемы поочередно, всегда с чувством юмора, всегда сосредоточенная, без сантиментов. В конце фильма, узнав, что у Ромеро есть другая женщина на стороне, она опускает его парой хорошо подобранных реплик и снова всаживает пулю в задницу тому же судье - на этот раз во вторую половинку.

"Феминистическая комедия" (понятия, практически несочетаемые) неплохо пошла через пару лет после Второй Мировой. Еще памятна была женская независимость во время войны, когда Рози-клепальщицы работали на заводах, собирая боевые машины союзников, одновременно занимаясь деньгами, домом и детьми. Эти фильмы давали маленьким девочкам в зале повод для самоуверенного поведения в стиле "цель-оправдывает-средства". Никаких проповедей, никаких полутонов, просто принимать юмор жизни таким, какой он есть, и радоваться ей, где бы ты ни была, что бы ни делала.

Все эти образы на целлулоиде создавали портрет меня , какой я хотела бы быть.

Несмотря на то, что пятидесятые ознаменовались возвратом к пушистому домашнему халату Дорис Дэй, я была под впечатлением от героинь, "делающих себя" самостоятельно, на которых насмотрелась в детстве. Они принимали все, не жалуясь, что им нужна помощь, чтобы справиться с горой дел. Соответственно, когда в начале 60-х женщины начинали говорить мне, что я должна "присоединиться к Движению", что мы должны вставать грудью друг за друга, устраивать марши на Вашингтон и т.д., я думала, что это, наверное, не более интересно, чем вступить в организацию "Дочерей Американской революции" [1] Женская организация правого толка, членство в которой возможно только для прямых потомков видных участников американской революции. . Это казалось продолжением старой дурацкой вечеринки.

К тому времени, как я достаточно повзрослела, чтобы понять, как я хочу жить, я читала и слышала о Голде Меир, Индире Ганди, Бэйб Захарии, Кларе Бут Люс, Элеанор Рузвельт, Марии Кюри, Кассандре из Трои, Клеопатре, Элизабет Тейлор, Мелине Меркюри, Анне Павловой, Мойре Ширер, Айседоре Дункан, Марии Толлчиф, Марии Шотландской, Королеве Изабелле и Королеве Виктории, Мэри Шелли, Луизе Мэй Элкот, Бетси Росс, Сюзан Б. Энтони, Мэриэн Андерсон, Элле Фицджеральд, Кармен Миранде, Токийской Розе, Саре Бернар, Джорджии О'Киф, Гертруде Стайн, Энни Оакли, Амелии Эрхарт, Жанне д'Арк, Матери Терезе и Гуру Ма, Джулии Чайлд, Пэмеле Гарриман, Екатерине Великой, Эвите Перон и Белоснежке.

Вышеперечисленные женщины вместе представляли все ступени общества и профессии, поэтому я поняла, что мои возможности очень широки. Я поняла, что женщины, которые борются на домашнем фронте - домохозяйки, домоправительницы, кто там еще - делают это сознательно ; иначе они занимались бы чем-нибудь другим. Я не могла представить себе, чтобы кто-нибудь занимался тем, что ему не нравится .

Кроме клизмы и визитов к зубному, зачем делать то, что не нравится?

Финансовые обстоятельства могут потребовать некоторой неприятной деятельности, но если уж ты решишь преуспеть в искусстве домашнего хозяйства, то потому, что хочешь построить дом своей мечты, а не под давлением общества.

В то время такой ход мыслей не был самым распространенным, но, поскольку взрослые сняли кино с Бетти Грэйбл, я подумала, что где-то есть люди, которые знают, что возможно видеть и дальше своего носа. Они знают, что совершенно не обязательно идти на компромисс, быть, как все.

"Если я не получала отличных оценок, мама шлепала меня по попе не меньше десяти раз деревянной ручкой расчески. Мы тогда носили столько нижних юбок под платьями, что удары не были столь сильны, как она думала. Я пыталась не смеяться, когда она расходилась так, что шпильки летели у нее из волос во все стороны, разрушая здоровенную пончикообразную прическу, которая была тогда в моде. Сидя в кресле в своем бархатном платье, работая над моей задницей и ругая меня, она выглядела так, будто это ее наказывают".

Это не я говорю, это мамины слова. Для бабушки общественное мнение было всем, и мама чувствовала тяжесть ее викторианского характера. В мое время необходимость соглашаться уже не навязывалась; обычно она только подразумевалась. Бог знает, до чего могла дойти моя прабабушка , добиваясь абсолютной дисциплины, бабушка никогда об этом не говорила. Истории, которые она мне рассказывала, были красивой ложью о фантастических приключениях, происходивших с ней, когда она была маленькой.

Я звала мою бабушку Леди Сью, но не как показатель некоего благородства. Это была элементарная логика: я любила прозвища, она была дамой и ее звали Сью. Леди Сью обычно сидела в большом кресле под окном в моей спальне и шила мне костюмы, потому что знала, что мой мир густо населяют разноцветные персонажи детских книжек: Робин Гуд, Алиса в Стране чудес, Белоснежка, Питер Пэн и некоторые герои мультиков, типа Реда Райдера, Принца Валианта или М'лыша Абнера. Я превращалась в этих людей мужчин или женщин - неважно. Накинь костюм - и двадцатый век исчезает. Переместиться в прошлое, сменить пол, акцент, возраст - нет проблем.

Я сидела возле бабушки, мы обе без труда помещались в большом кресле. Ее руки быстро орудовали иголкой с ниткой, она начинала говорить, не поднимая головы от работы, а когда история заканчивалась, появлялся и костюм для нее.

Прекрасно.

Как-то она шила мне коротенькую юбочку для катания на коньках и рассказывала: "Когда я была в твоем возрасте, я попросилась солисткой в ледовый балет. Представляешь, я могу скользить по льду так быстро, что видно только мелькающий размытый образ, пересекающий каток. Чтобы украсить мое представление, я прикрепила на концы полозьев маленькие электрические лампочки. Зрители увидели только радугу цветов, летящую со скоростью 50 миль в час вокруг затемненной арены".