Василий Голубев - Крылья крепнут в бою

Так был разработан план второго удара, теперь главное - выполнить его без потерь. За это короткое время люди словно бы стали мне дороже и беспокойство мое возросло.

Успешные удары нашей авиации расшевелили змеиное гнездо врага в районе Погостья. Но так как все группы наших штурмовиков Ил-2 и истребителей выходили на цель с севера, то и "мессеры" в основном патрулировали над Погостьем, а мы-то заходили с юго-запада.

Над макушками хвойного леса на повышенной скорости вновь несемся в сторону Любани. Уходим в тыл врага значительно дальше, чем в первом вылете. Сделав крюк, летим к цели с юго-западного направления, но, как назло, здесь безоблачная погода. Солнце светит точно в хвост, затрудняя просмотр задней сферы воздушного пространства. По расчету до цели - три минуты. Покачиваю правым крылом, и пара Кузнецова, приняв сигнал, обгоняет группу. Теперь все зависит от ее действий. Сумеет ли отвлечь фашистов и взять на себя огонь зенитчиков?

Анатолий - летчик тактически грамотный, не раз выполнял подобные задания на Ханко и всегда успешно. Если истребители не помешают, он и сейчас обведет зенитную оборону вокруг пальца, подумал я, и отвернул чуть влево, чтоб создать временной интервал при подходе к цели.

Через полторы минуты пара И-16 уже набирала высоту. Но не успел Кузнецов достигнуть и семисот метров, как впереди заклубились зенитные разрывы. Обнаружили - это хорошо. Увеличивая скорость, он плавно развернулся на цель. С каждой секундой плотность огня усиливалась, к самолетам потянулись трассы "эрликонов", белые облачка десятками попыхивали вокруг "ишачков".

Осмотревшись, Кузнецов увидел километрах в пяти шестерку "мессеров". Они летели со снижением наперерез курса, но он знал: в зону своего зенитного огня "сто девятые" не войдут. Не теряя их из виду, он лихорадочно искал глазами мою группу. Неужто проскочили на малой высоте?

- Нет, не может быть! - Стиснув зубы, отчаянно потряс головой...

В эти томительные и опасные для него секунды мы горкой выскочили на высоту триста метров, разделившись на пары, спешно искали орудийные дворики. Я мельком глянул в гущу зенитных разрывов, и сердце замерло...

Кузнецов и Бакиров, как будто заколдованные от сплошного зенитного огня, словно не ведая смертельной опасности, завершали разворот в нашу сторону. Они все еще не видели нас... Скорей, скорей, нужно обнаружить цель. Вот, кажется, и она! Впереди правее нас, на маленькой лесной поляне три больших черных пятна, - позиция артбатареи... Сильно жму на кнопку передатчика и буквально кричу:

- Ласточки, справа впереди цель, атакуем!!

Через пару секунд ответил Агуреев:

- Вижу, атакую!

От Цыганова ответа нет. Смотрю на его пару, он у летит в пологом снижении, нацеливаясь на черное пятно, - понял, цель видит. Сам спешу определить точку прицеливания. Перекрестие сетки точно в центре дворика. Навстречу две струи от спаренного зенитного пулемета. Еще секунда, и большой палец надавил на кнопку пуска РС. Самолет вздрогнул, под плоскостями метнулось пламя, в это же время чуть ниже справа блеснули огнем "эрэсы" Герасименко. Два залпа, как один, накрыли цель. Мгновенно ногой доворачиваю самолет на зенитную точку и навстречу ее трассе даю очередь из всех пулеметов.

На выходе слышу, наконец, голос Кузнецова:

- Тридцать третий, вас вижу, атакую, севернее цели шестерка "тонких" (так называли "мессеров").

- Понял. Всем сбор! - Передал я команду и, правым разворотом выйдя на лесной массив, встал в круг для сбора.

Замысел второго удара оправдался. 36 снарядов, по трем орудийным дворикам, не считая пулеметного огня, - порция солидная. Я взглянул в сторону артпозиции, там в дыму и огне взрывался боезапас. Но повторить атаку не пришлось: завязался бой с "мессерами". На малой высоте на встречных курсах мы отбили несколько их атак. Вдруг "мессеры" прекратили бой и пошли в сторону Погосгья. Прослушивая эфир, я понял, что там наносят удар наши штурмовики. Воспользовавшись новой обстановкой, мы избежали преследования и, главное, без потерь вернулись домой.

После посадки, рапортуя о выполнении задания, Кузнецов с виноватым видом сказал:

- Товарищ командир, успех успехом, да вот оба самолета придется ставить в ремонт - дырок много.

- Ничего, Толя, это четверть беды, я боялся, что не встречу тебя больше... Иди в землянку, отдохни, сегодня с тебя хватит.

Перед докладом о выполнении боевого задания решил осмотреть поврежденные самолеты. Да, дырок фашисты наковыряли порядочно, а "ишачок" Кузнецова был в таком состоянии, что техник ужаснулся: "На чем только долетел летчик?" Рули поворота и высоты разбиты, элероны повреждены, козырек кабины еле держится, в маслобаке дыра, винт пробит, плоскости как решето. Этой машине ремонт предстоит большой. Но техник Николай Акимов уверенно доложил:

- Товарищ командир! Не беспокойтесь, к утру самолет будет в строю.

После доклада командиру полка я сделал, детальный разбор нашей работы в эскадрилье и дал высокую оценку ведущим звеньев и пар, умеющим цепко держаться в строю и летать на предельно малой высоте. Но особой оценки заслужили Кузнецов и Бакиров - штурман и старший летчик. Это они на пределе крайнего риска обеспечили выполнение боевой задачи.

Два вылета, в которых я участвовал, показали, что эскадрилья имеет хорошие боевые возможности. Если тщательно готовить каждый вылет, успех обеспечен.

Заканчивая разбор, спросил:

- Какие будут вопросы?

Единственный вопрос задал мне старший лейтенант Владимир Петров:

- Товарищ командир, будут ли поставлены радиостанции и на наших самолетах?

Вместо ответа я предоставил слово инженеру Яровому. Тот тяжело встал, немного помедлил и, наконец, произнес:

- Товарищи летчики, мы скомплектовали РСИУ-3 на все самолеты и за двое суток установим. Удивлен и рад, что вы наконец будете ими пользоваться.

Во второй половине дня погода резко ухудшилась и боевых вылетов не было. После обеда ко мне на КП зашел капитан Агуреев и спокойно передал рапорт на имя командира полка о переводе его в другую эскадрилью.

Я велел дежурному телефонисту пригласить на КП "управляющую четверку": комиссара, адъютанта, инженера и секретаря парторганизации. Когда все собрались, прочитал рапорт Агуреева и написал на нем: "Командиру полка. Сожалею, но не возражаю".

Вернул рапорт Агурееву и спросил:

- Может быть, еще кто-нибудь из присутствующих желает перейти в другую эскадрилью? Извольте сегодня же подать рапорт.

Поднялся комиссар и заявил, что он свое желание изложит лично комиссару полка, но работать будет так, как требует служебный долг. За ним поднялся молчавший до этого Петр Кожанов и взволнованно заявил:

- Я вчера и сегодня беседовал со многими летчиками и техниками, с коммунистами и комсомольцами и как секретарь парторганизации сделал вывод, что командование не ошиблось в назначении нового командира. А два боевых вылета на штурмовку, в которых я участвовал, наглядно показали, как нужно готовиться к боевым заданиям. С сентября 1941 года я не помню подобного случая, и вот результат: сегодня мы не имели никаких потерь ни в летчиках, ни в самолетах.