Михаил Мельтюхов - Трагедия 1941-го года. Причины катастрофы.

После такого масштабного вранья Бешанов расписывает супербронирование советского Т-28:

«…На основании опыта зимней войны танки оборудовали броневыми экранами. Толщина лобовой брони корпуса и башни была увеличена за счет этого до 50–80 мм, а бортовой и кормовой — до 40 мм. По вооружению и бронированию танк Т-28 превосходил все противостоявшие ему немецкие машины. На вооружении состояло 504 “двадцатъвосъмых” — это больше, чем было у немцев T-IV».

Бешанову конечно, неизвестно, что его главный «источник по танкам» В. Суворов его подставил. Про то, как усиливали бронирование, он в своих мудрых книжках написал, а вот про то, что выпустили в варианте Т-28Э, с усиленной броней, и переоборудовали в него в итоге менее сотни машин — ни слова не проронил. Кстати, общая цифра выпущенных Т-28 с 1933 г. — 503 машины. Выходит, советские танкисты не только не потеряли ни одной машины в Финскую войну (откуда тогда эти танки появились у финнов?), не только не продавали пару Т-28 в Турцию (это к вопросу о том, что «никто в мире не имел ничего подобного» Т-28 и другим советским чудо-танкам), но и достали еще откуда-то один танк. Чтобы их стало побольше, чем Pz-IV у немцев. Напомним здесь — Pz-IV начали выпускаться только в 1937 г. и к началу войны находились куда в менее изношенном состоянии, чем основная масса Т-28.

Однако неумолим Бешанов в своем желании воспеть боевые качества советских танков и принизить достижения советских танкистов.

«…В условиях западноевропейского театра военных действий бездорожье, конечно, еще надо было поискать. Но зато на Востоке, русские дороги, по признанию Гота, мешали продвижению его танковой группы сильнее, чем русские войска».

Вот как, оказывается. Бездорожье, которого «в Европе еще поискать», мешало Готу. Откроем «Записки Роммеля», воевавшего с Готом во Франции в 1940 г., и удивимся. Танки будущего «Лиса пустыни» регулярно сворачивают с дорог, обходя заграждения союзников, и шпарят вперед по полям. Это ли не бездорожье? Но ладно. Роммель пишет, что и колесная техника нормально по этому бездорожью проходила. Более того, сами французские дороги мало чем от наших отличались. Откуда во Франции «автобаны на каждом шагу», это же не Германия, там трудовых армий и трудовых фронтов не было. Обыкновенные проселочные дороги, и Роммель точно так же, как его коллеги в России, порой не узнает своих подчиненных, покрытых слоем дорожной пыли.

И вот прославленный Гот в России. И дороги ему мешают. Уже не промчишься по ним, как иной раз Роммель во Франции, 150 миль в день. Проклятые русские дороги! Распутица чертова!

Неужели немецкие генералы не знали о том, что в России бывает распутица и даже иногда случаются сильные морозы? Сами пишут в мемуарах — знали. Но надеялись победить за шесть недель, как во Франции, то есть до конца лета, до подлой русской распутицы.

Как же так? Почему не победили? Ведь В. Бешанов пишет, что все удары советской армии «привели лишь к значительным потерям, но практически не повлияли на развитие операций ударных немецких группировок». Ведь «сражения 1941 года — не столько война, сколько массовая капитуляция Красной Армии!». Ведь «С удивительным упорством, на небольшой высоте одна эксадрилья летела за другой с единственным результатом — их сбивали»).

Как же так получилось, что победоносный вермахт при всех этих обстоятельствах не взял Москву? Оказывается, у вермахта были большие потери. Нет, не подбитые и сожженные танки, грузовики, тягачи, как у русских. А именно потерянные. Ну просто исчезли на «огромных российских просторах». Вот, цитируя Бешанова: «623 танка 38(t) были потеряны». И «410 танков Pz-I к декабрю 1941 года» тоже были утеряны кем-то и где-то. И ещё много чего потерялось по дороге.

«Катастрофических размеров достигли потери в автомашинах, в связи с чем была существенно ограничена маневренность и скорость передвижения пехотных соединений. Из почти 500 тысяч автомашин, тракторов и мотоциклов, которыми располагала Восточная армия в начале войны, к 15 ноября оставались на ходу только 15 %, или около 75 тысяч». 85 % процентов армейского транспорта были потеряны. Естественно, не в боях. Просто затерялись где-то. 425 000 единиц техники. К 15 ноября. А «страшная русская зима» еще не началась.

Впрочем, и зимой Красная Армия воевала отвратительно. Особенно Бешанов нападет на «тактику выжженной земли», «введенную» товарищем Сталиным 17 ноября 1941 г. Мол, от сжигания населенных пунктов за отступающими к Москве войсками страдали больше мирные жители, а не немцы. У тех, мол, бензин был для сугреву. Что самое интересное, он на той же странице зачем-то цитирует Гудериана, полностью себя опровергая.

«Страшный холод, жалкие условия расквартирования, недостаток в обмундировании, тяжелые потери в личном составе и материальной части, а также совершенно неудовлетворительное состояние снабжения горючим — все это превращает руководство боевыми операциями в сплошное мучение, и на меня все более и более давит та огромная ответственность, которую, несмотря на все красивые слова, никто не сможет с меня снять».

Оказывается, и горючего лишнего не было, а «жалкие условия расквартирования» были. Неужели мы не поверим Гудериану?

Тут же, во время описания боев под Москвой, Бешанов начинает критиковать Советскую армию за то, что она только теперь, спустя четыре месяца после начала войны начала сооружать эффективные противотанковые оборонительные районы. Вернемся к его собственному тезису, о том, что «перед лицом массированной атаки танковых и моторизованных сил линейная оборона устарела», и поймём, что именно под Москвой и надо было начинать сооружать эти самые укрепления. Здесь у немцев уже не было той широты маневра, пользуясь которой они широко обходили и окружали укрепленные районы у границы. Автомобилей нет, бензина нет, вот и при в лоб, на пушки, по прямой. Советские войска все делают правильно, но Бешанов опять их критикует. Просто потому что надо.

Авиация ему тоже не угодила. Процитировав там же, ближе к концу книги, описание успешной воздушной разведки советских ВВС, он набрасывается на советских пилотов: «2Эе же была воздушная разведка до этого?» При этом сам же пишет, что с начала войны немцы захватили превосходство в воздухе и удерживали его. Какая могла в таких условиях проводиться эффективная воздушная разведка?

Впрочем, стон об отсутствии связи, разведки, подготовки и снабжения у советских войск летом 1941 г. заполняет чуть ли не половину книги. Странно, но он перемежается с воплями о том, что в этой ситуации советские войска наносили свои «бесполезные контрудары» без этой самой связи, снабжения и подготовки. Бешанов пишет: