Амир Хисамутдинов - Мне сопутствовала счастливая звезда... (Владимир Клавдиевич Арсеньев 1872-1930гг)

В 1928 г. под руководством В.К.Арсеньева проходили съемки кинофильма «Лесные дали»

Ковке лошадей я обучался в Приморской учебно-лечебной кузнеце, а медицинскому делу в госпиталях при посредстве знакомых мне врачей. Курс ковочного дела я прошел в два месяца, а фельдшерско-санитарный с перерывами в четыре месяца. Во время путешествий у меня был кузнец, привыкший портить копыта лошадей. Мои знания мне очень пригодились. Не раз мне приходилось накладывать швы и людям, и вьючным животным. Помню, один раз ко мне прибежал старовер, сын которого топором порубил ногу. Я зашил рану, оставив отверствие на случай, если произойдет нагноение. Другой раз я лечил мальчика от укуса ядовитой змеи, вылечил женщину, у которой в груди застоялось молоко и получились большие нарывы. Помню случай, когда ко мне пришел молодой китаец с проломленной головой. Раздробленные мелкие кости почернели и загноили. Я обрил ему голову, вынул все отмершие кости черепа, обрезал гнойное кольцо вокруг раны. Там обнаружился пульсирующий мозг под оболочкой. Наложив повяку, я надел ему на голову коробку из толстой бересты. Когда рана затянулась, китаец ушел из отряда. Случаев первоначальной хирургической помощи в своем отряде было много.

Дисциплина в отряде должна быть не по форме, а по духу. Это происходит само собою, как только отряд очутится в поле. Мною лично не разу не приходилось налагать дисциплинарных взысканий. Наоборот, приходилось останавливать людей от излишнего усердия. Проводники насколько бывают полезны, настолько же вредны. За ними надо следить в оба и недоверяться. Не брать патентованных проводников и переводчиков. Люди эти начинают торговать вашим именем. Такой переводчик начинает держать себя барином в отряде, прикрикивать на рабочих и тогда туземцы начинают считать его начальником экспедиции. Пример, солдат (экспедиции 1906 г.) Анофриев, которого считали начальником экспедиции, а меня писарем. Им не надо давать денежных поручений, покупку вьючных животных, продовольствия и т. д. Инородец, вкусивший культуры, непременный плут, выжига и проходимец. Таких проводников всегда надо избегать. Какую бы вы ни дали плату патентованному переводчику, он все-таки будет плутовать и при слабом обращении совсем сядет на шею. С этими господами нельзя сантиментильничать, иначе обманы будут расти прогрессивно и дело может закончиться катастрофой. Не надо допускать секретных разговоров с переводчиками. Это всегда производит неблагоприятное впечатление на чинов отряда и на местное население. Лучше всего ждать случая, когда судьба сведет вас с кем-либо из туземцев, говорящих по-русски. Если этого не случилось, то рекомендую брать проводников от места до места…» Отбою от желающих посещать лекции Арсеньева не было.

В ноябре 1921 года Арсеньева назначили — по его просьбе — на должность инспектора Гижигинского района. Территория этого района, лежащего между рекой Ирет на западном берегу Пенжинского залива и рекой Лесновской на полуострове Камчатка, представляла для исследователя особый интерес в этнографическом и статистическо-экономическом отношениях. Летом 1922 года Арсеньев совершил поездку по этому району.

23 июня 1922 г. Владимир Клавдиевич с борта парохода «Кишинев» проводил взглядом Владивосток, растаявший в туманной ночной мгле. Через месяц плаваний пароход «Кишинев» бросил якорь в Тауйской губе. Там Владимир Клвдиевич узнал новость, которая его встревожила: в районе действовала банда атамана Бочкарева. 31 июля 1922 г. Арсеньев записал в своем дненике: «В 8 часов утра я высадился на берег. Жуткое чувство закралось в сердце, когда я увидел удаляющийся пароход. Я долго стоял на берегу и смотрел долго, смотрел до тех пор, пока он не стал маленьким, едва заметным и, наконец, не скрылся за мысом. Тогда я пошел по берегу к единственному жилому домику, расположенному на длинной косе, отделяющей лагуну от губы. Лагуна эта миль 15 длиной и десять миль шириной. Когда пароход ушел, я почувствовал себя отрезанным от мира».

Хотя исследования не шли в голову, Арсеньев вычертил карту местности, наблюдая за горизонтом — не покажется ли «Пенжина». Наблюдение за морем на несколько дней стало любимым занятием шести человек, которым волею судьбы пришлось жить в маленькой избушке на косе, ожидая шхуны «Пенжина». В полдень 8 августа кто-то прибежал в избушку с криками: «Парус, парус!» Все выскочили на берег. Действительно, шхуна под белым парусом уже подходила к косе. Увы, это была не «Пенжина». На борту корабля ясно читалось его название: «Святой Михаил». Вскоре с нее спустили шлюпку, на которой на берег съехали три человека. Они оказались членами одного из белых отрядов, которых немало было в то время на Дальнем Востоке. Уже на берегу они назвали Арсеньеву свои имена: Мочалов, Вергазов и капитан Петров. Они рассказали, что в отряде атамана Бочкарева произошел переворот. Главаря связали и посадили в якорный ящик. Задержанная атаманом Бочкаревым «Пенжина» освобождена и должна скоро прийти в Ямскую губу.

Следующие дни прошли в тревоге и пустых разговорах: придет ли «Пенжина», а если нет, что делать дальше? Впервые Владимир Клавдиевич не хотел заниматься исследованиями. Да и мрачная погода — солнечных дней совсем не выдавалось — создавала гнетущее настроение. Лишь один раз он сходил на день к тунгусам Уяганского рода на р. Молкаган и записал их сказания, но тотчас же после разговора с ними вернулся на берег. А вдруг пришла шхуна?

19 августа у мыса вновь появился какой-то парусник. Вначале все решили, что она принадлежит японцам. Как же все обрадовались, когда выяснили, что это «Пенжина». Два дня шхуна грузилась товарами и продовольствием. Все торопились, быстрее выйти в море и нервничали, считая, что погрузка идет слишком медленно.

23 августа 1922 года шхуна пришла к устью реки Туманы. В. К. Арсеньев сошел на берег для инспектирования рыбалок. Осложнения между владельцами нескольких участков чуть было не привели к перестрелке. Целый день Арсеньев проверял документы и разбирал все недоразумения между ловцами, в результате чего смог предотвратить конфликт.

Вскоре наступивший шторм погнал шхуну обратно в море. К полудню 25 августа путешественники подошли к Велиги, где Владимир Клавдиевич сошел на берег и купил у местных жителей экспонаты для музея Общества изучения Амурского края.