Александр Парадисис - Жизнь и деятельность Бальтазара Коссы

Как в прежние времена, когда он был пиратом, а потом студентом в Болонье, так и теперь, когда он стал папой, «духовным пастырем христианства», его неудержимо влекло к красивым женщинам. Он нисколько не переменился. Сидя на папском престоле, он переписывался с правителями, рекомендуя всем вести «праведную жизнь», «не сворачивать с прямой дороги добра», «с пути, указанного господом», а сам делал всё наоборот.

Римляне видели, что этот «духовный пастырь», «блюститель нравов», призывавший в своих буллах и посланиях к моральной строгости и воздержанию, сам оставался всё тем же волком, охотившимся за нежными овечками.

Только теперь, когда он стал папой, ему легче было «укрощать» тех из них, которые оказывали ему сопротивление.

Активность его на этом поприще с годами только возросла. Теперь, когда он был не простым священником и даже не средним иерархом церкви, а «отцом христианства», его некому было контролировать. Теперь никто не мог ему препятствовать в его распутстве. Его связи с распутными женщинами или с девушками, которых он сам развращал, словно сладострастная обезьяна, а затем бросал на произвол судьбы, были бесконечны. Как раз в это время началась его связь с Динорой Черетами из Перуджи. Читатели помнят, может быть, что, ещё будучи молодым пиратом, наш герой имел связь в Неаполе с молодой девушкой, которую звали Констанцей. Через несколько лет, в бытность свою кардиналом при папе Бонифации IX, Косса вступил в связь с дочерью Констанцы, утверждавшей, что девушка эта — его дочь. И вот теперь он стал любовником уже своей внучки, Диноры, которая носила фамилию Черетами, так как Косса сумел выдать замуж свою тогда юную любовницу, её мать, за Черетами, состоятельного буржуа, учёного лекаря и владельца аптеки в Перудже. [34]

Диноре было четырнадцать лет. Мать её, Джильда, неоднократно говорила нашему герою, что её дочь — и его дочь (как её мать, Констанца, утверждала когда-то, что Джильда родилась от него). Но Иоанн ХХIII делал вид, что не верит этому, хохотал, принимая это за шутку, и сумел увлечь девочку. Но и мать и бабушка девочки говорили об этом Иоанну только ради приличия. Притворно сердился и глава семьи Черетами, но Косса, оказавший немало услуг отцу семейства, не обращал на это внимания. Что касается девочки, ей очень льстило внимание такого высокопоставленного лица.

— Балтазар, — лукаво улыбаясь, спрашивала она нашего героя, — это правда, что ты мой отец и дедушка?

И хвалилась перед матерью и бабушкой:

— Я теперь важная особа. Сам папа римский без ума от меня [2]!

Читатели должны иметь в виду, что в ту эпоху каждая женщина или молодая девушка считала за честь иметь любовную связь с высокопоставленными церковниками. Петрарка в своих «Письмах без адреса» приводит вызывающие удивление примеры стремления молодых девушек быть обласканными кардиналами [35].

Естественно, что сравнительно молодой, красивый и всемогущий Балтазар Косса легко склонял к любви молодых женщин и девушек. Ежедневно из пятидесяти красивых женщин он выбирал красивейшую. Во Флоренции, в Болонье, а теперь в Риме он часто приказывал своему верному приближённому Буонакорсо:

— Гуиндаччо, помести девушку в такой-то монастырь…

Настоятельницы любого из монастырей лезли из кожи вон, чтобы услужить «отцу христианства». В монастыре готовили несколько комнат, постель с белоснежными благоухающими простынями, чтобы оказать достойное гостеприимство редкому высокому гостю и его подруге, создать все условия для его «телесных радостей».

Растолстевший гигант в лепешку расшибался, чтобы угодить своему хозяину.

— Хорошо, святой отец, через полчаса она будет на месте…

Так описывает жизнь монастырей П. Аретино. Может быть, не во всем он прав, может быть, он несколько преувеличивает, и это вызывает недоверие у читателей. Но всё-таки надо признать, что нравы в монастырях и их влияние на народ несколько отличались от теперешних!

Насколько было велико это отличие, видно из указа, изданного в 1403 году Балтазаром Коссой в Болонье, где он был тогда папским легатом.

В указе говорилось:

«Чтобы сохранить непорочность нравов и честь монахинь, живущих в святых обителях, оградить их от соблазна… мы запрещаем доступ в монастыри светским лицам мужского пола без специального разрешения высшего церковного правителя города, так как они легко могут встречаться там с монахинями и разговаривать с ними. Мы запрещаем также игру на гармонике и других музыкальных инструментах вблизи монастырей. Нарушитель нашего указа будет задержан и должен будет уплатить в папскую казну 25 золотых. Виновная в прелюбодеянии монахиня должна будет уплатить штраф 500 дукатов, а в некоторых случаях может быть приговорена к смерти» [44, 91].

Почему именно Косса так заботился о нравственности монахинь? В других местах наказания за «грех» не были очень строгими. Обычно согрешившую монахиню раздевали и пороли на глазах «сестёр», не сажали за стол, заставляя ещё при этом языком вылизывать изображение креста на полу, и то только в тех случаях, когда она была поймана на месте преступления. Итак, Иоанн, ещё до того как он стал папой, строго следил за нравственностью «христовых невест». Не потому, что он очень заботился об их непорочности, а просто потому, что считал светских мужчин опасными соперниками и, желая обеспечить свою «монополию» хотя бы в монастырях, всеми способами старался оградить себя от них.

Косса считал, что только он сам может наслаждаться чистотой «христовых невест». Как пишет Дитрих фон Ним, а затем и де Поте, Иоанн XXIII за время своего правления лишил девственности триста «христовых невест».

Но только ли одному Коссе приносили монахини в жертву свою «чистоту»? Это сомнительно.

Ни монахини, ни монастыри в те времена не были похожи на теперешние. Монахинь не содержали там взаперти, как можно было бы предполагать. И они совсем не оставались слепы и глухи к тому, что кардиналы и другие корифеи церкви в их монастырях устраивали встречи со своими светскими любовницами. Любая из монахинь с завистью поглядывала на счастливых женщин и девушек, только что покинувших объятия Иоанна XXIII. И любая из них при случае обращала к нему зовущий и страстный взгляд.

Заметим, что большинство девушек, призванных стать «христовыми невестами», шли в монастырь не по собственной воле.

Девяносто процентов из них попадали в монастырь по воле родителей ещё шести-семилетними девочками. Содержание в монастыре обходилось дешевле, чем воспитание дома [69, 91]. [36]

Многие монахини отличались поразительной чувственностью. Иероним Пражский говорил когда-то: «Один только голос мужчины для женщин, посвятивших себя богу, является дьявольским искушением».