Сергей Есин - На рубеже веков. Дневник ректора

Путин после Пекина и Пхеньяна на Окинаве. В энергии ему не откажешь.

Накануне закончил читать «Мефистофеля» Клауса Манна. Фильм я помню очень смутно, но книга сильная по замыслу и внутреннему желанию. В свое время из-за множества прототипов она была, видимо, горячее.

Вечером до двух ночи смотрю телевизор. Мне нравится все живое, «не художественное», по одному из каналов показывают круглые сутки мировую моду.

22 июля, суббота. Вдоль дороги от Оленегорска до Мурманска продают семгу по цене 190 рублей за килограмм. Это не браконьеры, а перекупщики: на базе в Мурманске покупают — продают вдоль пути, не без выгоды для себя. Это «норвежская» семга, выращенная в питомнике. Браконьеры продают чуть дешевле, но жмутся к обочине, рыба у них где-то затырена. Перекупщики милиции не боятся — у них все схвачено, да и много ли патрульному надо: хвост от рыбы!

Это комментарий шофера, который меня вез в аэропорт.

За неделю я чуть-чуть поздоровел. Провожали меня Саша и его сосед Витя — прокатиться. В самолете читал «Исповедь» св. Августина. Вот это уровень литературы, вот это уровень духа.

23 июля, воскресенье. Утром ездил с В.С. на дачу, а к вечеру уже вернулся. Тем не менее, день показался мне долгим и красивым. В этом году у меня, наконец-то, урожай петрушки, но никудышные огурцы. Мыслей пока никаких, душа в паузе. Вспоминаю о прочитанной в самолете статье А. Щуплова о родословной и кланах деятелей искусства. Вечером смотрел ТВ и написал коротенький текст для «Труда».

24 июля, понедельник. Первый день на работе начался с удачи — Дима Дежин на неделю раньше вышел из отпуска. Я редко о нем пишу, но только с ним я ощущаю устойчивую надежность тыла. Без Димы всем командовал Славик, который сохранял весь порядок, фиксировал звонки и собирал почту. Без меня вышел журнал Володи Крымского с моими дневниками за 1998 год вплоть до июня. И надиктованная статейка в «Труде» о наших дачных сотках и земле. Статейка лишь наметки моих мыслей, все получилось не совсем продуманно, но главный тезис, что в мое время земли нам дали мало, сохранился. Человек обуржуазивается не от богатства, а от бедности, от скромности своих запросов. За этой повседневной скромностью и крохоборством приходит и интеллектуальная нищета. Много хозяйственных забот. В четыре часа уехал домой. А к восьми надо ехать на прием в честь высокопоставленных особ британского королевского дома. Мое эссе о пище пока стоит. В Москве идет кинофестиваль, и В.С., несмотря на жару и свое самочувствие, на него ходит. У меня интерес к кино почти полностью пропал. Мне кажется, потому, что раньше в кино были прорывы, оно было менее массовым, а значит в своих глубинах менее коммерческим. В наше время появление такого художника, как Феллини или Висконти, почти невозможно и дело здесь не в физиологии самого таланта, а в другом — в ином состоянии общества.

Прием состоялся на Пречистенке, в здании музея А.С. Пушкина. Это в высшей степени архисовременно. Для устройства приема в честь их Королевского высочества Принца и Принцессы Кентских Российско-Британская Торговая Палата выбрала, может быть, одно из самых нынче красивых и вопиюще роскошных зданий. Я уже лет пятьдесят, а может быть и лет пятьдесят пять посматриваю на улице Кропоткина на этот особняк Хрущева. Всегда было жалко разрушающиеся флигели, исковерканный сад и решетку выходящую на улицу, а в самом музее жалковато отреставрированные интерьеры. Для нашего «все» не поскупились на затраты. Двор перекрыт стеклянными переплетами, там, где раньше были гаражи и умельцы тачали жестянку и искушали бумажники владельцев, сейчас буржуазно-аристократическое благолепие и ресторан Балчуг-Кемпинский расставил свои столы. Впервые близко увидел Королевских высочеств. И он хорош и уверен, и она стройна и прекрасно одета. От остальных людей отличаются разве что выезженнностью. Все люди делятся на тех, кто самостоятельно гладит себе рубашки и кому эти рубашки гладит прислуга. Остальное дело времени, дело наживное.

Горжусь, что управился со всем за сорок минут. И с обзором королевских кровей, и с угощением, которое было прекрасным, и с общением. Встретил Ларису Васильеву, Олега Попцова, Наталью Леонидовну Дементьеву, к которой у меня есть тяга, Эдварда Радзинского и Гришу Симановича, с которым, вроде, помирился. Должен сказать, что Гриша показал даже — некоторое благородство, потому что в свое время первым на него наскочил я. Я бы сказал даже — благородство русское, что я очень ценю.

Эдвард — как всегда был в центре разговора. Мы вместе повспоминали, как в Ленинграде в 1968 году его высадили из туристического автобуса, когда мы ехали вместе за границу. Он в нашем автобусе был как бы всеобщим любимцем, все жены начальников, которые ехали в изобилии, были счастливы такому знакомству. А вот когда ему в Ленинграде объявили, что паспорта у него нет, все как-то быстро от него отшатнулись. Оказывается, и он заметил, и я запомнил, как я тогда его поддержал. В тот момент, когда вокруг него образовался некоторый вакуум, когда все мечтательно отвели взоры, я пошел вытаскивать из багажника его чемодан. Вот это чувство справедливости и совесть когда-нибудь меня подведут.

Не буду подробно описывать то, что было на столах. Мы, бедные люди, должны пользоваться такими случаями, но, надеюсь, и богатые не каждый день такое едят. Креветки, еще раз креветки. Гигантские креветки жареные. Тарталетки с рыбным фаршем. Необычная курица. Баранина, специально выращенная для жаркого и десерт, и пирог, и клубника, и крем, и многое-многое другое. Да здравствует британская монархия!

Вчера ночью начал читать романы Ольги Новиковой, о которых говорил по ТВ Саша Шаталов. И умная вроде бы баба, и культура у нее есть, и бойкость, а все неживое, будто бы переписанное с других романов. В сознании ничего не держится. Но это только начало. Нет, как я говорю, раствора, одни сухие плиточки, кафель не держится, летит и бьется.

25 июля, вторник. Утром остался дома, чтобы выбрать темы для экзаменационных этюдов. На этот год, в связи с некоторым давлением на меня по поводу приема, дам темы по-настоящему литературные. Не картинки и наблюдения. В каждой из тем будет некая литературная загадка. Каждая потребует некоторого движения головы. Посмотрим, как справятся, а уж потом будем говорить о снисхождении.

Д/о темы этюдов 26 июля 2000 года среда.

1. Кое-что о «почтовых лошадях просвещения».

2. Как бы Достоевский написал «Толстого и тонкого».

3. Народная сказка как зеркало российской действительности.

4. Легенды и призраки Литературного института — «Дом Герцена».

5. Русский при дворе короля Артура.

Звонили из «Нашего современника» относительно дальнейшей верстки. Интересно, что корректор сразу же начала говорить мне о Маше Платоновой, с которой она прежде работала в каком-то издательстве. Ни дня без Маши. Наглый напор и крик, — это ее кредо. Уже тогда она говорила, «я за счет отца буду жить оставшуюся жизнь». Интересное кино, а меня никто никак не сподвигнет взять справку о том, что я сын репрессированного. Это какие-то льготы при поездках на электричке и при оплате за квартиру.