Владимир Брюханов - Происхождение и юные годы Адольфа Гитлера

Вина же общегерманского командования (Гитлер, Йодль, Браухич, Гальдер и другие) оказалась в том, что они не пресекли этот типичный местный командный сепаратизм и не поставили жесткой конкретной задачи всем наступающим войскам.

Почему таковой оказалась позиция Гитлера — к этому нам предстоит вернуться уже не в данной книге.

Тем не менее, даже ослабленные по собственной вине части и соединения Вермахта продолжали тянуться к Москве — уж больно лакомо выглядела цель!

Этому победному прогулочному порыву весьма способствовала и тогдашняя прекрасная погода — стояла чудная золотая осень с редкими дождями!

Но ведь не могла же она длиться бесконечно долго!

А у немцев даже не было доставлено на фронт зимнее обмундирование!

3 октября 1941-го, повторяем, пал Орел, 6 октября — Брянск.

С 5 по 15 октября большинство зенитных 88-мм орудий Московской ПВО снималось с позиций, объединилось в 24 полка и выдвинулось на противотанковые рубежи. [1007] А.В. Исаев. Указ. сочин., с. 242–243.

С 7 октября три армии Брянского фронта развернулись на 180° и двинулись на восток на прорыв окружения. 10 октября погиб командующий 50-й армией генерал-майор М.П. Петров. С 18 по 23 октября нескольким тысячам человек удалось прорваться на разных участках — противоборство с ними связало значительные силы немцев. [1008] Там же, с. 265–266.

9 октября немцы, наконец-то, двинулись из Юхнова на восток и заняли Медынь.

9-12 октября на Можайском оборонительном рубеже появились уже три советские дивизии из резерва, переброшенные по приказу Ставки; они немедленно втягивались в сражения. [1009] Там же, с. 240.

Но этих сил было ничтожно мало, и 14 октября был потерян Боровск с мостом через Протву, в тот же день были оставлены знаменитое Бородино, Верея, Гжатск и Калинин (!), тяжелые бои за возврат которого развернулись в последующие дни.

В этот же день, 14 октября, прекратилось сопротивление в Вяземском «котле», и окружавшие его немецкие войска стали разворачиваться на Москву. [1010] Там же, с. 232–233.

В приказе от 19 октября фон Бок заявлял: « Сражение за Вязьму и Брянск привело к обвалу эшелонированного в глубину русского фронта. Восемь русских армий в составе 73 стрелковых и кавалерийских дивизий, 13 танковых дивизий и бригад и сильная армейская артиллерия были уничтожены в тяжелой борьбе с далеко численно превосходящим противником.

Общие трофеи составили: 673 098 пленных, 1 277 танков, 4 378 артиллерийских орудий, 1 009 зенитных и противотанковых пушек, 87 самолетов и огромные количества военных запасов ». [1011] Там же, с. 275.

15 октября была оставлена Калуга, развернулись бои за Можайск в центре обороны, на подступах к Волоколамску — на севере Можайской линии, Тарусе и Серпухову — на юге, шли бои за Малоярославец и под угрозой оказались Наро-Фоминск и Подольск — на юго-западе.

Последующий прорыв Можайской оборонительной линии по всем направлениям был очевиден.

Стало ясно, что Москву не защитить!

Вечером 15 октября ГКО принял решение об эвакуации Москвы. [1012] К.Ф. Телегин. Указ. сочин., с. 206.

Московские учреждения сжигали архивы — пепел устилал весь центр Москвы.

Днем 16 октября более или менее организованно город покинули в автомобильных колоннах основные правительственные и московские административные власти. После этого и в результате этого Москву охватила немыслимая паника; автор слышал рассказы о ней от родных и близких; многие свидетельства различных очевидцев позднее были опубликованы. [1013] Например: Г. Подъяпольский. О времени и о себе. Франкфурт-на-Майне, 1978, с. 75–85; Л. Ларский. Мемуары ротного придурка. Иерусалим, с. 21–30; Ю. Лабас. Черный снег на Кузнецком. «Родина», 1991, № 6–7, с. 37–38.

Массы москвичей бежали пешком на восток; шла совсем не джентльменская борьба за транспортные средства. Другие грабили продовольственные склады и магазины; многие со злорадством ожидали немцев.

Остается лишь предметом домыслов вопрос о том, не случилось бы то же самое по всей России, если бы пала Москва?

Историкам бесполезно спорить об этом, хотя можно как угодно рассуждать о том, что « пример Наполеона [1014] Выделено Переслегиным. был известен в СССР любому школьнику, рассчитывать на ошеломляющий психологический эффект от захвата столицы не приходилось »! [1015] С. Переслегин. Мировая война и кризис европейского военного искусства. // Б. Лиддел-Гарт. Энциклопедия военного искусства. СПб., 2003, с. 491.

Кому — не приходилось , а кому — приходилось !..

В этот же день, 16 октября, далеко от Москвы, пала Одесса, осажденная румынами еще в середине августа 1941.

Будущая мать автора этих строк, только что выпущенная инженером из Московского института стали и сплавов, оказалась в тот день свидетелем того, как минировали кузнечный цех Московского ЗиСа, где она работала; в тот же день она сожгла свой комсомольский билет. Это существенно умерило ее дальнейшие амбиции: она не рисковала вступать в партию, опасаясь, что при проверке может выясниться тщательно скрываемый с тех пор факт ее прошлого пребывания в комсомоле! В конечном итоге такая неполноценность отчасти и привела ее к браку с моим отцом, имевшим множество ближайших родственников — расстрелянных «врагов народа».

Где был в это время сам Сталин?

Несколько позднее, 6 и 7 ноября 1941, колоссальное впечатление и на Советский Союз, и на заграницу произвели два выступления Сталина, транслированные по радио и показанные в кинохронике: вечером 6 ноября в Московском метро, переоборудованном под бомбоубежище, на торжественном заседании, посвященном 24-летию Октябрьской революции, а утром 7 ноября — на параде на Красной площади, происходившем в нескольких десятках километров от вроде бы наступающих немецких войск!

Похоже, однако, что ничего подобного не могло происходить 16 или 17 октября.

Днем 17 октября по Московскому радио выступили секретарь ЦК и Московского горкома партии А.С. Щербаков и председатель Моссовета В.П. Пронин, успокаивая москвичей. [1016] К.Ф. Телегин. Указ. сочин., с. 210. Они призывали защищать столицу. Щербаков заявил, что Сталин остается в Москве.

Заметим, что определенным подражанием этому было заявление Геббельса 22 апреля 1945 года о том, что Гитлер остается в Берлине — вместе с Геббельсом!

Это заявление Щербакова, надо сказать, несколько разрядило обстановку в городе. Но где же в действительности находился Сталин?

Было принято решение и об эвакуации из столицы все еще остающихся в ней военных академий, состав которых все же не решились бросить в мясорубку под Москвой.

« Транспорта для переброски академий не было. Военно-юридической академии со всем профессорско-преподавательским составом, слушателями и курсантами было приказано 16 октября [1017] Выделено Батшевым. 1941 года выйти из Москвы и следовать 300 км пешком до города Иванова ». [1018] В. Батшев. Власов. Опыт литературного исследования. Части 1–3. Франкфурт-на-Майне, 2001, с. 183.