Владимир Брюханов - Происхождение и юные годы Адольфа Гитлера

Именно в этот момент Алоиз и продиктовал священнику написание своей новой фамилии — Hitler, [347] W. Maser. Op. cit. S. 52. сменив компрометирующую его фамилию Шикльгрубер на такое милое, невинное и приятное имечко!

Что ж, авторитет Иоганна Непомука был, очевидно, непререкаем в его округе.

Заметим, что один из свидетелей, Йозеф Ромедер, был его зятем — мужем дочери Иоганна Непомука, Вальбурги; эта пара поженилась в 1853 году, когда Алоиз покинул Шпиталь. [348] В. Мазер. Указ. сочин., с. 42, 77.

Немедленно Алоизу передали и уже упоминавшиеся 230 гульденов — из причитавшегося ему наследства от покойных предков, хотя в точности не ясно, от кого именно: от матери? от отца? от деда? Вручил их ему, во всяком случае, его дядя — Франц Шикльгрубер, [349] Там же, с. 32. который, повторяем, считался спившимся поденщиком , в чем Мазер выражал сомнения, основываясь именно на этом эпизоде.

Заметим, однако, что одно вполне может не противоречить другому: основной стороной, заинтересованной в урегулировании новых деловых отношений с Алоизом Гитлером был, несомненно, Иоганн Непомук — теперь уже официально его дядя. Он вполне мог финансировать данную операцию, а основной смысл ее состоял в том, чтобы продемонстрировать ничтожность тех сумм, на которые претендовал Алоиз, не знавший их истинных масштабов. Ведь 230 гульденов — это очень значительная сумма для спившегося поденщика , но совершенно ничтожная, если иметь в виду предполагаемые размеры сокровищ Шикльгруберов!

С другой, точнее — уже третьей стороны, она вполне могла соответствовать легальной части того, что в действительности осталось от умерших предков Алоиза: ведь основная часть имевшихся у них средств носила именно нелегальный характер, будучи награбленной еще до 1821 года и никак не легализованной!

Наконец, можно предложить и весьма зверское объяснение этому эпизоду.

Алоиз, занимавшийся расследованиями преступлений, совершенных в отношении его предков, вполне мог, в отличие от нас, вычислить того человечка, который и отравлял его мать в 1847 году. Появление Франца Шикльгрубера в компании подручных Иоганна Непомука — возможное подтверждение такой версии.

При подробном выяснении отношений Иоганн Непомук вполне мог признать подобный факт, если у Алоиза и без того имелись достаточно весомые аргументы; Иоганну Непомуку даже было выгодно снять с себя часть вины, переложив ее на кого-нибудь другого — это был бы типичный для него поступок.

Заметим, что и вопрос о том, каким образом Алоиз вообще мог вступать в соглашения с убийцей его матери, которым мы задавались выше, был, вполне возможно, значительно нивелирован старым мафиози, переложившим всю свою вину на других; это, однако, не делает чести сообразительности и чуткости Алоиза — или его честности.

Тогда, однако, можно предположить, что Франца вынудили вернуть Алоизу те деньги, которые он и получил в свое время за предательство и убийство собственной сестры. Еще бы ему после такого не оказаться спившимся поденщиком !

Что же касается суммы, то со времен Иисуса Христа все-таки поднакопилась инфляция — и едва ли новые двести тридцать серебреников оказались весомее старых тридцати !..

События затем развивались следующим образом: « Уже в июне 1876 г. католический священник церкви Браунау узнал от своего коллеги из Деллерсхайма, что Алоиза Шикльгрубера отныне зовут Гитлер ». [350] Там же.

Описанными эпизодами, однако, столь явно незаконная процедура изменении фамилии ограничиться не могла — и она действительно вызвала недоумения различных учреждений, вступивших между собой в бурную переписку.

Гражданские чиновники, несомненно, были шокированы столь нестандартной процедурой посмертного усыновления . Такое усыновление (обычно связанное с получением наследства) в общем-то не являлось чем-то необычным — и дела такого рода, разумеется, следовало решать в обычных гражданских судах. Так, конечно, требовалось поступить и в данном случае. Но в том-то и дело, что обычный путь никак не мог устраивать Алоиза: объективный профессиональный суд должен был бы затребовать все сведения, проясняющие существо дела, выяснить все подробности происхождения Алоиза и все данные о его родителях — и вот тут-то и вылезло бы то, что и нуждалось в сокрытии — преступное прошлое непосредственных предков Алоиза, прежде всего — его матери. А из судебной конторы это все могло и даже должно было выйти и на всеобщее обозрение — и возникал бы скандал похлеще того, какой могли заварить жена или тесть Алоиза, причем пострадал бы не только последний, но и, повторяем, его начальство, приютившее и державшее такую сомнительную личность под крышей солидных государственных учреждений. Эффект получался бы прямо противоположный тому, что являлось целью Алоиза. И понятно, что церковные инстанции, располагавшие исчерпывающей исходной информацией, прекрасно во всем этом разобрались.

Тут-то и прояснилось, что вовсе не Иоганн Непомук и не местный священник оказались ключевыми фигурами при решении вопроса о смене фамилии.

Поначалу ситуация рассматривалась руководством финансового управления в Браунау, которому подчинялся Алоиз по службе, и окружным начальством в Мистельбахе, на территории которого он проживал, и которым он, естественно, подал формальное уведомление об изменении фамилии.

Местное начальство не смогло самостоятельно решить вопрос о законности этого шага, и 6 октября 1876 года уведомило о сложившейся проблеме ведомство наместника в Вене. Последнее направило 16 октября запрос в ординат епископа в Сент-Пёльтен. [351] Там же, с. 31.

Последовал категорический ответ: « В подписанном епископом Маттеусом Йозефом письме от 25 ноября, адресованном ведомству наместника в Вене, говорится: «В соответствии с Вашим достопочтимом посланием… ординат епископа имеет честь доложить Вам свои скромные соображения о том, что запись об усыновлении… Алоиза Шикльгрубера, родившегося 7 июня 1837 г. у супругов Георга Гитлера и М. Анны Гитлер, урожденной Шикльгрубер, и внесение ее в метрику церкви Деллерсхайма тамошним священником… отвечает предписаниям министра внутренних дел /…/ » [352] Там же. — епископ, несомненно, был информирован о мотивах этого «усыновления» и поддержал по существу намерение доброго прихожанина избавиться от фамилии, которую носили его преступные предки — при всех изъянах осуществленной процедуры с точки зрения буквы закона.

Это также доказывает, что и священника в Деллерсхайме, патера Цанширма, вовсе не обманули и не уговорили , а действовал он вполне сознательно, рассчитывая на одобрение начальства или даже, возможно, успев получить его.