Владимир Брюханов - Происхождение и юные годы Адольфа Гитлера

Позднее стало принято считать, что Алоиз-младший был абсолютно непутевым ребенком — об этом как бы свидетельствует и его последующая биография.

После побега из дома он сначала подвизался рабочим на фермах, [398] Там же. потом — « официантом, в период времени с 1900 по 1902 г. дважды попадал за кражи в тюрьму. В 1907 г. он работал в Париже, откуда в 1909 г. переехал в Ирландию, где женился и где у него родился сын Уильям Патрик. В 20-е годы он жил в Германии, снова попал в тюрьму в Гамбурге по обвинению в двоеженстве и затем вновь возвратился в Англию. Когда Адольф Гитлер стал важнейшей политической фигурой в Германии, Алоиз попытался извлечь из этого выгоду для себя. Незадолго до войны он открыл на Виттенбергерплатц в Берлине ресторан «Алоиз». Однако Адольф всегда полностью игнорировал его и даже запретил упоминать имя брата в своем присутствии » [399] В. Мазер. Указ. сочин., с. 57. — Алоиз-младший, таким образом, кроме всего прочего и увернулся от исполнения патриотического долга в Первую Мировую войну.

После же Второй Мировой Алоиз сменил свою фамилию и мирно скончался в Гамбурге в 1956 году. [400] К. Залесский. НСДАП, с. 161.

Согласимся — не очень почтенная биография, но и не слишком мрачная для человека, с четырнадцатилетнего (или — даже тринадцатилетнего) возраста оказавшегося на улице . Большая часть его жизни пришлась при этом на достаточно праведную трудовую деятельность — и он, в отличие от своих ближайших родственников, похоже, никого не убивал!

В чем заключались претензии к нему со стороны закона в различных странах — это, вроде бы, вполне очевидно, но вот чем конкретно были недовольны его отец и его младший брат Адольф — это очень и очень неясно.

При этом нам, в отличие от биографов Гитлера периода 1933–1945 годов и позднейших его поклонников, было бы положено воспринимать негативное отношение к кому-либо со стороны Алоиза-старшего и Адольфа Гитлера отнюдь не в качестве отрицательной характеристики этого кого-то !

Заметим, что сам Алоиз-младший (в отличие от Адольфа) никогда не высказывал никаких претензий к поведению собственного отца и никогда не разъяснял причин своего бегства из дома — и строго придерживался этого всю жизнь: и до 1933 года, и в последующий период, и после 1945. Это можно было бы трактовать, как осознание им самим его собственной вины, но какой конкретно?

Да и что мешало бы ему что-нибудь присочинить на эту тему, как это проделывал Адольф? Ведь реальных свидетелей истинных взаимоотношений двух Алоизов, бывших взрослыми и близкими к ним еще во времена их конфликта, уже абсолютно не оставалось после ухода из жизни Клары Гитлер и ее сестры Иоганны Пёльцль, что произошло еще до Первой Мировой войны. Тем не менее, Алоиз-младший упорно молчал на эти темы — и это притом, что и его сын, упомянутый Уильям Патрик Гитлер, и другие лица, возможно общавшиеся с Алоизом-младшим, вовсю распространяли разнообразную конкретную информацию, полученную ими от Алоиза, но, жестко повторяем, нисколько не порочащую Алоиза-старшего и не проясняющую суть взаимоотношений последнего со старшим сыном!

Сильно похоже на то, что Алоиз-младший был не менее озадачен знакомством с собственным отцом, неожиданно случившимся в 1895 году, как и этот последний — знакомством с подросшим собственным сыном. В результате сын позволил себе покопаться в отцовских бумагах — о чем мы уже упоминали. Это-то последнее и привело, вполне возможно, к его бегству из дому, причем, заметим, непонятно: выгнал ли его разгневанный отец, застукав на месте преступления, или он сам предпочел унести ноги — дабы не разделить последующей судьбы своего брата Адольфа, обреченного на продолжение общения с отцом!

Позднее, с 1930 года, когда Адольф Гитлер приобрел общеевропейскую известность, а его старший брат, которому исполнилось тогда 48 лет и он-таки не достиг никакого существенного благополучия, сомнения в истинности избранного пути вполне могли посетить последнего — и он попытался-таки как-то обогреться под крылышком знаменитого братца.

Но и тут, заметим, он не позволил себе ничего большего, чем попытку устройства моднейшего ресторана (что отчасти ему удалось!) — и не подался, например, куда-нибудь в начальники концлагеря, что снискало бы ему если не уважение со стороны собственного брата, то, во всяком случае, признание ближайших соратников фюрера!

Адольф Гитлер, в отличие от старшего брата, неоднократно позволял себе увлекаться залихватскими рассказами об общении с собственным родителем, например: « Позднее Гитлер рассказывал своей свите, что отец подолгу и жестоко избивал его. И мальчик придумал хитрый способ помочь самому себе: во время побоев он начинал громко считать удары. Отец, сильно испугавшись этого, прекратил свои истязания. Он решил, что бедный парень, видимо, совсем спятил ». [401] Г. Кнопп. Указ. сочин., с. 130.

Это свидетельство, заметим, относится к категории забавных сказок . Едва ли это придумано Гитлером, но сам рассказ свидетельствует не о душевных или физических муках, пережитых юным Адольфом, а звучит бахвальской легендой о маленьком Давиде , победившим могучего Голиафа — и явно доставлял удовольствие рассказчику. Он ссылался и на то, что подражал своему любимому герою — Виннету, который стоически выдерживал пытки. [402] Там же, с. 135. Рассказ этот многократно повторялся Гитлером — с указанием даже окончательного подсчета ударов — 32! [403] В. Мазер. Указ. сочин., с. 298.

Нелепо думать при этом, что поначалу вынужденное общение отца и сына, начавшись с лета 1895 года и завершившись смертью отца в январе 1903, т. е. продолжавшееся семь с половиной лет — почти до четырнадцатилетия Адольфа, могло сводиться лишь к подобным анекдотическим эпизодам, охотно упоминаемым взрослым Гитлером.

К тому же это рассказ о последнем физическом унижении Адольфа. Еще позднее, следовательно, отношения отца и сына складывались на совершенно иных основах.

Или данный эпизод относится к совсем заключительному времени перед смертью Алоиза? Но Адольф явно не делал на этом упор в своем рассказе!

Заметим притом, что данный анекдот содержит чрезвычайно любопытную информацию и об отце, и о сыне. Последний очень четко предугадал последующую реакцию отца, хотя едва ли мог быть заранее уверен в столь точном попадании в цель . Алоиз же обнаружил в этом эпизоде весьма существенные индивидуальные человеческие качества.

В свое время, приблизительно в начале семидесятых годов, автор этих строк наблюдал на экране телевизора в Москве беседу с Михаилом Михайловичем Громовым — одним из лучших и знаменитейших пилотов в истории советской авиации. Автор этих строк с удивлением отметил, что в нескольких рассказанных эпизодах (не авиационного, а житейского характера) заслуженный ветеран выглядел явным позером и пижоном. Разъяснение наступило тогда, когда ему был задан вопрос о том, как он сам объясняет свою способность совершить те немыслимые подвиги, какие он совершил. Громов ответил, что это потому получалось так, что он привык всю жизнь наблюдать себя со стороны и таким образом контролировать собственные поступки. Стало понятно, что это был театр одного актера и одного зрителя в едином лице: Громов хотел быть героем в своих собственных глазах, старался выглядеть таковым, а в результате и был таким на самом деле!