Олег Мороз - Хронико либеральной революции. (Как удалось отстоять реформы)

Немалый гнев народных избранников вызвал лично Борис Федоров, выступавший с обоснованием президентских поправок в качестве представителя Ельцина. Молодой (в ту пору ему было тридцать пять) задиристый министр терпеливо объяснял депутатам азы рыночной экономики и в подтверждение своей позиции иронично цитировал научные труды парламентского спикера, посвященные экономике западных стран (в коей он, спикер, считался специалистом). Уязвленные откровенно непочтительным и насмешливым поведением министра финансов, депутаты обратились к Черномырдину с требованием уволить его…

Увольнения, естественно, не последовало.

2 сентября Хасбулатов выступил с очередным оправданием действий ВС на бюджетном фронте и обличением злодеев-реформаторов, опубликовав, опять-таки в «Российской газете», статью «Фрагмент политической экономии цинизма». Главная мысль в ней была все та же: какова экономика, таков и бюджет. Он обвинил правительство в том, что оно в своих расчетах, представляемых в Верховный Совет, «постоянно и сознательно» занижает доходы бюджета. «Все это крайне нечестные приемы!» — восклицал Хасбулатов. И снова по поводу безумного дефицита, утвержденного депутатами: «Этот бюджет отражает фактическое состояние экономики и тот тупик, в который ее завела совершенно непродуманная экономическая политика 1992–1993 годов».

Непутевому правительству Хасбулатов противопоставил Центробанк, который, по его словам, «глубже и основательнее занимается отработкой конкретных вопросов», главное же — проводит «сравнительно умеренно-жесткую денежно-кредитную политику». Замечательная формулировка, не правда ли, — «сравнительно умеренно-жесткая». Какую политику проводил в ту пору Геращенко, мы хорошо знаем. Куда уж «сравнительно умеренней»!

Наконец, самое забавное из обвинений, которое спикер адресовал правительственным реформаторам, звучало так: возражая против безудержной выдачи Центробанком так называемых технических кредитов странам СНГ, они, дескать, «дискредитируют панславянскую идею».

Вот уж действительно панславянин!

…Дальнейшая судьба закона об уточненных показателях бюджета, направленного на подпись президенту, была ясна: все понимали, что Ельцин, как и обещал, не подпишет его. Однако в знаменательный день 21 сентября появилось весьма забавное сообщение агентства «Постфактум». Опираясь, естественно, на «достоверные источники», агентство сообщало, что «сегодня», то есть 21-го же, президент, возможно, все-таки поставит свою подпись под документом. Правда, срок, отведенный для его подписания, истек еще накануне — 20 сентября, — но так как «можно сослаться на неполадки со связью», время для того, чтобы Ельцин мог его завизировать, говорилось в сообщении, еще есть. Однако на 17–00 этот закон, по сведениям агентства, еще не был подписан…

Смешное сообщение. В тот день, как мы знаем, у Ельцина совсем о другом болела голова.

В общем, это достаточно символично: в момент, когда от него требовали подписать безумный бюджет, Ельцин подписал Указ № 1400… Бюджетное безумство Верховного Совета в самом деле стало одной из причин, толкнувших президента на решительный шаг.

Каким представлялось из августа 1993-го весьма вероятное будущее? Мнение Анатолия Шабада той поры:

— Взгляд на перспективу у меня довольно пессимистический. Съезд — а Хасбулатов может созвать его до ноября в любой момент — способен вернуть ситуацию в дореформенное состояние, он способен прекратить реформы, сделать президента чисто номинальной фигурой. Самое же главное — сейчас намечается союз Хасбулатова с частью правительства. В правительстве разногласия: силовики и «директора» вовсе не так преданы реформам, как сами оставшиеся еще в кабинете министров реформаторы. Правда, та тревога, которую мы забили после «круглого стола» — о том, что образовалась ось Хасбулатов — Черномырдин, — вроде бы оказалась преувеличенной. Впрочем, возможно, именно эта поднятая нами тревога и оказала свое действие, предотвратила образование упомянутой оси. Возможно, под влиянием ее президент как-то собрался с мыслями и предпринял какие-то упреждающие шаги. Увольнение Баранникова — очень существенный шаг в разрушении союза Хасбулатова с частью правительства. Но в общем перспективы, повторяю, представляются очень тяжелыми.

Напомню, что «круглый стол» политических партий, движений и общественных организаций, о котором говорил Анатолий Шабад, был созван Верховным Советом в феврале 1993-го. На нем Хасбулатов попытался вбить кол между президентом и правительством, привлечь Черномырдина на свою сторону.

Что было бы, если б Хасбулатов с Руцким пришли к власти? На эту тему мы тоже разговаривали с Анатолием Шабадом в августе 1993-го. По мнению моего собеседника, вполне ясно, какой это был бы режим. И тот, и другой явно против реформ. При всей их «рыночной» риторике они — за возвращение госрегулирования. Но поскольку этот путь обречен, их приход к власти привел бы к убыстренному распаду экономики, к экономической катастрофе, после которой наступила бы полная дестабилизация. Так что режим выбирали бы уже не Хасбулатов с Руцким — его выбирала бы стихия. Предел же дестабилизации и хаоса — это, как всегда, некая репрессивная форма правления.

Я тогда возразил Шабаду: установить репрессивный режим на таком гигантском и разобщенно-пестром пространстве теперь уже не сможет ни один Хасбулатов и ни один Руцкой, при всех их диктаторских замашках. Ответ моего собеседника: после достаточно продолжительной смуты репрессивный режим устанавливается сам собой; в такой ситуации все начинают склоняться к тому, что пусть уж лучше будет любая, какая угодно репрессивная власть, но только чтобы не было этого разброда. Собственно, так и было после прихода к власти большевиков.

Я тогда остался при своем мнении: в случае воцарения Хасбулатова и Руцкого, вообще в случае тотального отката от реформ, независимо от персоналий, единого режима, репрессивного или нерепрессивного, на всем пространстве России уже не будет. Будет распад и развал по югославскому или какому-либо иному варианту. Население в регионах мало-помалу начинает подозревать, что, если в этой огромной стране никак не удается навести элементарный порядок, значит, она просто-напросто нежизнеспособна. Очередная попытка вернуться к дедушке Ленину положит конец всяким сомнениям на этот счет.

Если же все-таки, представим себе на минуту, в стране будет установлен единый репрессивный режим, возникает вопрос, каким будет его идеологический камуфляж. По мнению Шабада, если такое случится, возникший режим будет исповедовать шовинистические и националистические лозунги: к тому времени они эксплуатировались все больше и больше; в устах Хасбулатова особенно отвратительно звучало, когда он настаивал на том, что политика властей должна быть прорусской. Здесь он становился похож на приснопамятного Сосо, который, не будучи, как известно, русским, в иные моменты тоже любил апеллировать к национальным чувствам русского народа.