Николай Павленко - Меншиков

Иностранные ордена Меншикова без бриллиантов были отправлены в Иностранную коллегию, а часть русских – обрела новых владельцев. Орден святой Екатерины, изъятый у сына Александра Даниловича, царь отдал своей сестре Наталье Алексеевне, а орден Александра Невского, отобранный у пажа нареченной невесты, вручил фавориту Ивану Долгорукому. Прочие ордена с бриллиантами, принадлежавшие самому светлейшему и оцененные в 11 500 рублей, были употреблены в дом его императорского величества.

Наиболее ценные предметы из меншиковских сокровищ Петр II подарил Наталье Алексеевне. В их числе упоминавшийся выше бриллиантовый складень, бриллиант к «прусской кавалерии», золотой пояс с пряжкой, усыпанной бриллиантами, и множество других украшений.

Использование остальных сокровищ связано с двумя событиями в царском доме: коронацией Петра II и смертью его сестры. По распоряжению Остермана серебряную посуду Меншикова весом около центнера передали «для убору ко гробу» царевны. [436] РГАДА, Госархив, Разряд VI, д. 160, ч. 4, л. 32. На изготовление короны использовали бриллианты, алмазы, изумруды, жемчуг. Их пришлось извлечь из пуговиц, портретов, запонок, петлиц, крестов. Общая их стоимость превышала 29 тысяч рублей.

Все, что осталось от дележа, присвоила императрица Анна Иоанновна. Бывшая Курляндская герцогиня затребовала драгоценности на следующий же день по восшествии на престол. Доставленные в ее дворец предметы она, как написано в официальном документе, «пересматривать изволила и по пересмотру указала те вещи», на общую сумму в 22 872 рубля, оставить у себя. [437] РГАДА, ф. Сената, кн. 234, л. 391.

Покончив с описью драгоценностей и имущества, Плещеев приступил к допросам Меншикова. Ему надлежало выяснить связи Меншикова с шведским сенатором Дибеном, которому он якобы дал гарантию, «что со стороны российской ничего опасаться не надлежит, понеже власть в войске содержится у него в руках и наипаче, что тогда здоровье ее величества государыни императрицы зело в слабом состоянии и чает он, что век ее долго продлиться не может». Такое обещание Меншиков дал не бескорыстно. Шведский посол в Петербурге барон Цедеркрейц будто бы выдал Меншикову взятку в 5 тысяч червонных за информацию о внешнеполитических планах России по отношению к Швеции. [438] Нечаев В.Н. Следственные допросы кн. А.Д. Меншикова // Русский исторический журнал. Пг., 1922. Кн. 8. С. 115, 123.

Иными словами, у Верховного тайного совета было намерение обвинить Меншикова в государственной измене. Подозрение в измене покоилось на донесениях русского посланника в Стокгольме графа Головкина, сына канцлера.

В Петербурге были допрошены три секретаря Меншикова. Ни один из них не подтвердил обвинения: никаких писем, «противных ее императорского величества и Российской империи, в чужеземные государства и особливо в Швецию ни к кому не писали». Не удалось обнаружить следов преступной переписки и в опечатанной канцелярии Меншикова. [439] Там же. С. 118. Остерман и Голицын признали убедительными показания взятых под стражу секретарей и распорядились освободить их. Осталось допросить самого Меншикова.

Плещеев вел допросы Меншикова в присутствии капитанов Мельгунова и Пырского. Обвиняемый, однако, категорически отрицал как получение взятки, так и действия, направленные против интересов России. [440] Там же. С. 124.

Помимо официальных допросов, Плещеев вел с Меншиковым частные разговоры. Формально они якобы происходили с глазу на глаз, как непринужденный обмен мнениями, но их подслушивали заранее спрятавшиеся за ширмой капитан Пырский и подпоручик Ресин. Правда, всего им расслышать не удавалось, но во время одного из таких приватных разговоров они уловили следующие слова Меншикова: «С шведской-де стороны и много разговоров бывало и говорено, чтобы им отдать Ригу и Ревель и из Выборха Шувалова и Порошина вывести и определить иноземца, и за то обещали ему, кн. Меншикову, отдать во владение Ревель и объявить князем в Ингрии, и он, кн. Меншиков, того по верности своей к его императорскому величеству и ко всему Российскому государству не учинил. Ингрия и так моя, к тому ж и Ревель», – рассудил князь. [441] Там же. С. 125; Овчинников Р.В. Крушение полудержавного властелина // Вопросы истории. 1970. № 9. С. 87—104.

Обвинение Меншикова в измене повисло в воздухе, улики на этот счет отсутствовали.

Плещеев допрашивал Меншикова и по поводу вымогательства им у герцога Голштинского 80 тысяч рублей. После смерти Екатерины герцога выдворили из России, причем перед отъездом он должен был получить 300 тысяч. Меншикову ставилось в вину, что он вынудил герцога из этой суммы выдать крупный куш в 80 тысяч якобы «за труды», то есть за хлопоты. В инструкции Плещееву действия Меншикова названы «дерзким вымогательством».

В этом обвинении налицо тоже передержка. Во-первых, деньги были выданы герцогу без участия (во всяком случае формального) Меншикова на основании завещания Екатерины и определения Верховного тайного совета, на заседании которого Меншиков, кстати, не присутствовал. Следовательно, он не мог претендовать на вознаграждение «за труды». Тем не менее деньги Меншиков все-таки получил, но совсем при иных обстоятельствах. Он заявил следователю, что герцог накануне отъезда сам подарил вотчины в Голштинии, оцениваемые в 100 тысяч рублей. От щедрого подарка светлейший не отказался, но пожелал взять его деньгами: 60 тысяч он получил наличными, а на 20 тысяч ему был выдан вексель. Мысль обвинить Меншикова в вымогательстве пришла герцогу после падения светлейшего, когда Верховный тайный совет обратился с призывом, чтобы все, кто имел к нему претензии, немедленно их предъявили.

В задачу Плещеева входило и расследование хищений Меншикова. О масштабе казнокрадства Меншикова среди иностранных дипломатов при русском дворе, как мы знаем, ходили невероятные слухи. Сумма начета, предъявленного Меншикову, равнялась 110 тысячам рублей, 1 тысячи ефимков и 100 червонным. Из этой суммы Меншиков признал обоснованными претензии казны только на 100 червонных. Остальной начет он оспаривал, причем на законных основаниях.

С какой целью Плещеев допрашивал Меншикова, в чем состоял практический смысл следствия, затеянного Верховным тайным советом четыре месяца спустя после события, обратившего всесильного вельможу в ссыльного?

Задача следствия состояла в том, чтобы доставить Верховному тайному совету необходимый материал для манифеста «О винах Меншикова»: надо было положить конец пересудам и обнародовать обвинения, убеждавшие всех как внутри страны, так и за ее пределами в том, что в Ранненбург отправлен государственный преступник, достойный самого сурового наказания.