Надежда Мандельштам - Вторая книга

В стихотворении о Федре впервые говорится о черном солнце, то есть о солнце вины и гибели. В статье о Скрябине Мандельштам говорит, что ночное солнце - "образ поздней греческой трагедии, созданный Еврипидом, - видение несчастной Федры". Я не помню, есть ли у Еврипида ночное или черное солнце, существующее в греческой мифологии (Никтелиос орфиков) [137] ...ночное или черное солнце, существующее в греческой мифологии (Никтелиос орфиков)... - В слове "nyctelios" этимологической связи с солнцем (helios) нет. "Ночь" (nycta), по учению орфиков, состояние, откуда все происходит; эпитет nyctelios прилагается к богу Дионису, прославляемому в ночных праздничных мистериях. , и не собираюсь ходить в библиотеку за справками - это сделают без меня. Мне помнится, что о черном солнце как о видении Федры говорится в одной из статей Анненского [138] ...о черном солнце как о видении Федры говорится в одной из статей Анненского... - В статье Инн.Анненского "Трагедия Ипполита и Федры" слов о "черном солнце" нет. Близкую перекличку с мандельштамовским образом обнаруживают строки из стихотворения Анненского "Который?": Там в дымных топазах запястий Так тихо мне Ночь говорит, Нездешней мучительной страсти Огнем она черным горит... , и Мандельштам мог принять слова учителя на веру. О черном солнце говорил, между прочим, и Розанов [139] О черном солнце говорил... и Розанов. - В книге "Темный лик. Meтафизика христианства" (1910), говоря об исторических случаях самоистреблении в среде русских сектантов, Розанов замечает, что это "постоянное течение в Церкви, как бы тень около предмета, хвост около кометы, тяготение около земли, свет около солнца. Только это черный свет и около Черного Солнца". . В периоды, когда кончается эпоха, солнце становится черным: "Это солнце ночное хоронит возбужденная играми чернь..."

В третьем томе Мандельштама [140] В третьем томе Мандельштама... - Собрания сочинений, выходившего в Нью-Йорке в 1967-1971 гг. я нашла в комментариях перечень упоминаний черного солнца у Мандельштама и в мировой литературе. Он сделан внимательно и любовно, но комментатору следовало сразу отделить ночное и черное солнце вины и гибели от слов о "солнечном теле поэта" (Пушкин) в статье о Скрябине, а также строчку: "И вчерашнее солнце на черных носилках несут". Два последних примера восходят к словам Гоголя, что вчера еще Пушкин, как солнце, был центром притяжения и притягивал к себе людей, а сегодня - мертв и лежит в гробу [141] ...вчера еще Пушкин, как солнце, был центром притяжения... а сегодня мертв и лежит в гробу. - Очевидно, перефразируются знаменитые слова о закатившемся "солнце нашей поэзии" - "Пушкин скончался, скончался во цвете лет" - из некролога, принадлежавшего, как выяснилось, В.Ф.Одоевскому. . Ахматова, чересчур быстрая в своих решениях, поспешила всякое солнце сделать Пушкиным, а для Мандельштама любой человек - центр притяжения, пока он жив, умерший - он мертвое или вчерашнее солнце. "Вчерашнее солнце" не Пушкин, а просто любой человек, и черный траурный цвет - носилки, а не солнце.

Ночное солнце, солнце Эреба, солнце вины и гибели принадлежат к другому ряду - греха, преступления и возмездия. У Нерваля - черное солнце меланхолии [142] У Нерваля - черное солнце меланхолии... - "Le soleil noir de melancolie" - из сонета "El desdichado" ("Обездоленный"). Далее речь идет о знаменитой гравюре А. Дюрера "Melancholia" (1514). , идущее, как мне думается, от Дюрера. Нерваля любила Ахматова и часто его поминала. Особого отношения к Нервалю у Мандельштама я не заметила, а меланхолия была ему предельно чужда, так что и Лурье и Иваск не правы, возводя черное солнце, которым бредили в десятые годы, к Нервалю. В комментарии приводятся другие источники "черного солнца", несравненно более близкие Мандельштаму, чем Нерваль. Это "Слово о полку" и Аввакум [143] ...другие источники "черного солнца"... Это "Слово о полку" и Аввакум. - "Тогда Игорь возре на светлое солнце и виде от него тьмою вся своя воя прикрыты" ("Слово о полку Игореве"); "...и виде: солнце во тьму преложися и луна в кровь, звезды в полудне на небеси явилися черным видом" (Житие Аввакума). (книга-спутник). Но как можно забывать основной образ тьмы, которая настала в шестом часу [144] ...основной образ тьмы, которая настала в шестом часу... - "В шестом же часу настала тьма по всей земле и продолжалась до часа девятого" (Мк. 15: 33); "и померкло солнце..." (Лк. 23; 45). "и продолжалась до часа девятого", "и померкло солнце" - ведь именно под этим солнцем родился еврейский мальчик: "...я проснулся в колыбели, черным солнцем осиян". Судьба еврейства после начала новой эры была для Мандельштама жизнью под тем черным солнцем. Я еще посоветовала бы посмотреть значение слова "черный" у Мандельштама, вероятно, вполне следующее традиции и всегда означающее мрак, тьму, гибель, небытие: хлопья черных роз - о смерти матери, черный парус, черный бархат всемирной пустоты, черный лед стигийского воспоминания, черная Нева и черные сугробы революционного Петербурга... Солнце - свет, жизнь, человек, мужественность (по Платону)... Когда солнце сочетается с чернотой, как в строчке о черни, хоронящей ночное солнце, или солнца не видно ("Не видно солнца, и земля плывет") - жизнь идет на убыль, к концу, к сумеркам свободы...

У Мандельштама была довольно большая "упоминательная клавиатура", как он выразился в "Разговоре о Данте", но мне смешно, когда его делают то знатоком всех хтонических божеств, то дурачком, который даже слово "весна" узнал от Вячеслава Иванова. В России даже сниженное образование начала века было довольно пристойным. Не только Мандельштам, но и я, когда он впервые прочел мне стихи про "выпуклый девичий лоб", знала диалог Платона, где он уподобляет поэта пчеле, собирающей мед. Это диалог "Ион", откуда прямо взяты из закромов памяти "мед и молоко", которые черпаются прямо из рек, и мед, собираемый поэтами - "слепыми лирниками". Почему знаток Вячеслава Иванова, написавший про пчел у Мандельштама [145] ..знаток Вячеслава Иванова, написавший про пчел у Мандельштама... - работа гарвардского профессора К.Ф Тарановского "Пчелы и осы в поэзии Мандельштама. К вопросу о влиянии Вячеслава Иванова на Мандельштама" (1967). Метод Тарановского основан на ложном постулате особой "зашифрованности" мандельштамовской поэзии, требующей для ее понимания "вскрытия всех ее литературных подтекстов", то есть всевозможных литературных параллелей - часто в ущерб здравому смыслу.. , не заметил, что в переводах Алкея и Сафо ничего не говорится о Гомере, слепом лирнике, а именно о нем идет речь в диалоге "Ион". Автор "вячеславо-ивановской" версии советует читать то, что читал Мандельштам. Совет хороший, но не следует ограничивать круг Мандельштама одними мэтрами десятых годов, а тщательно пересмотреть поэтов, в первую очередь русских, запомнить цитатку: "Счастлив золотой кузнечик, что в лесу куешь один" (Мандельштам не сомневался, что цикада кузнечик) - и собрать хотя бы минимальные сведения о кругозоре молодого человека десятых годов и об обстоятельствах жизни самого Мандельштама. Ведь этот ученый запросил одного московского исследователя о том, когда венчался Мандельштам. Прошу прощения, но такого с нами никогда не было, если не считать, что нас благословил в греческой кофейне мой смешной приятель Маккавейский, и мы считали это вполне достаточным, поскольку он был из семьи священника. Тот же Маккавейский в той же кофейне в тот же день, когда мы отдыхали после хорошо проведенной ночи, подсказал Мандельштаму слово "колесо" для наших брачных стихов. В этом частичная правда показаний Терапиано [146] ...частичная правда показаний Терапиано... - В своей книге "Встречи" (Нью-Йорк, 1953) Ю.К.Терапиано вспоминал, что в стихотворении "На каменных отрогах Пиерии..." две заключительные строки ("Скрипучий труд не омрачает неба. // И колесо вращается легко") были подсказаны Мандельштаму В.Маккавейским. , приведенных в комментариях к первому тому. Остальное беллетристика. Особенно речь Мандельштама о том, как он пишет стихи. Что же касается до скрипучего труда, который омрачает небо, то это предельно его высказывание. Даже то, что я размалевываю какие-то холсты по народным рисункам в Купеческом саду, казалось ему чрезмерным и насильственным трудом, а на самом деле это было забавой моего табунка художников. Так начался наш брак или грех, и никому из нас не пришло в голову, что он будет длиться всю жизнь. Тогда была юность без мыслей о черном солнце, но юность не успела кончиться, когда снова нахлынули эсхатологические предчувствия.