Александр Соловьев - Первые Лица

25 октября 2006 года фондовая биржа ММВБ объявила о пла нах расчета новых индексов: трех отраслевых и трех капитализационных.

5 декабря рыночная стоимость акций на хранении в Национальном депозитарном центре (НДЦ, расчетный депозитарий ММВБ) превысила 1 трлн руб. 31 января 2007 года совет директоров биржи принял решение о создании секции срочного рынка.

В марте биржа объявила о введении новой модели торгов и расчетов: без обязательного стопроцентного депонирования денег и ценных бумаг и с клирингом сразу после заключения сделки.

27 марта НДЦ заключил соглашение о сотрудничестве с международной компанией Euroclear в области расчетов и клиринга по ценным бумагам. 12 и 19 апреля торги на ММВБ приостанавливались из-за технических проблем. 24 мая «Еврофинанс Моснарбанк» объявил о выходе из капитала ММВБ и передаче 6,26 % акций своей дочерней структуре «Еврофинанс Капитал». 19 июля на посту председателя совета директоров НДЦ зампреда Банка России Константина Корищенко сменил член правления Внешэкономбанка Сергей Лыков. 23 июля биржа начала расчет индекса паев инвестиционных фондов. 8 августа у главы ФСФР Владимира Миловидова прошла встреча представителей НДЦ и ДКК (Депозитарно-клиринговая компания, расчетный депозитарий биржи РТС). Стороны договорились найти компромисс в длящейся с 2004 года борьбе за право создания Центрального депозитария.

8 августа группа ММВБ опубликовала отчетность за 2006 год: доходы выросли на 86 % до 5,76 млрд руб., прибыль – в 2,2 раза до 2,4 млрд руб. Стоимость группы оценена в $1,4–2 млрд.

5 сентября ММВБ посетил премьер-министр Михаил Фрадков. Это стало первым визитом чиновника такого ранга на биржу с 1994 года и первой встречей премьера с участниками рынка.

Елена Гостева

Коммерсантъ № 88 (3664) от 24.05.2007

В конце января 2007 года совладельцы «Интерроса» и «Норильского никеля» Михаил Прохоров и Владимир Потанин объявили о разделе бизнеса. Господин Потанин получает контроль в «Норникеле», господин Прохоров – энергоактивы. Остальное будет поделено пополам. Почему раздел именно такой, в первом интервью после объявления о нем рассказал гендиректор «Норникеля» Михаил Прохоров.

– Если говорить о «сухом остатке» от объявления о разделе активов вами и вашим партнером – кто именно решил, что вы продаете «Норникель» Владимиру Потанину, а не наоборот?

– Я решил. Отвечу почему. В «Норникеле» уже не будет кратного роста стоимости. Компания вошла в эволюционный путь развития. Но я не люблю заниматься эволюцией, вы же знаете, я люблю революции, характер такой, мне именно это нравится. Поэтому продаю я.

– В 2001 году вы в интервью Ъ говорили о том, что хотите через пять лет стать CEO мирового уровня в компании мирового уровня. Что получилось и что не получилось?

– Да все получилось. Вначале, в 2001 году, это была большая закрытая региональная компания. Что сделано? Капи тализация компании выросла кратно, мы отработали ряд стратегических линий. Энергобезопасность: у нас теперь собственная энергия, добыча газа, газопровод, своя ТЭЦ и ГЭС. Сейчас цена энергии у всех будет расти, у «Норникеля» себестоимость ее производства понятна на 25–30 лет. Транспортная безопасность: мы сразу поставили под контроль Енисей – Енисейское пароходство наше. Начали проект по созданию ледокольного флота. Одно судно уже ходит, в течение двух лет будет еще четыре. Мы будем полностью автономны на Северном морском пути. Себестои мость перевозок также понятна на 20–25 лет вперед. Рынок сбыта: он был в очень тяжелом состоянии – и по никелю, и по палладию. Раньше 80 % нашей продукции продавалось через биржу, сейчас 95 % продаем напрямую конечным потребителям. Из-за этого в том числе и выросли цены на рынке. Корпоратив ная структура: произошло изменение модели управления. Рань ше был один котел, теперь компания прозрачна, у нас все направления работают друг с другом на конкурентных рыночных условиях. Международная экспансия: были успешные сделки – по Stillwater, OM Group, удачные эксперименты с акциями Goldfields.

– То есть в компании нет никаких проблем, все удалось, вы – CEO мирового уровня?

– Проблема одна. Весь мир сейчас развивается слияниями и поглощениями. Но у нас пока не принято считать, что контрольный пакет в компании может быть менее 51 % акций. Глобальные компании управляются меньшими пакетами – 10–25 %. На пример, в мире происходит слияние CVRD с Inco, Xtrata с Falconbridge – это развитие. А у нас есть только кэш, который мы должны очень аккуратно использовать. В результате мы в «Норникеле» знаем, с кем можно было бы слиться, но нет возможности размывать контрольный пакет.

– Поясните, пожалуйста, что значит «нет возможности»? Это запрещено? Кем?

– Есть среда. Она, конечно, меняется в положительную сторону, сейчас государство поддерживает экспансию российских компаний за границу – еще пять лет назад об этом было страшно даже говорить. Но мы еще не дожили до ситуации, когда общественное мнение перестанет говорить о том, что российские недра должны принадлежать только россиянам.

– То есть вам запрещает сделки общественное мнение? Что такое «общественное мнение», как с ним общаетесь – смотрите дайджесты газет, соцопросы?

– Да нет. Остановите человека на улице и спросите – российские недра должны принадлежать россиянам? Конечно, он скажет, должны. И это не только российская проблема. Когда идет резкий рост цен на энергоносители, во всех странах наблюдается взлет национального патриотизма. Мы находимся в сырьевом цикле развития экономики, все это понятно.

В 2006 году, казалось, уже появился положительный пример для рынка – сделка Алексея Мордашева с Arcelor. К сожалению, она сорвалась. Я переживал за коллегу, потому что войти даже неконтрольным пакетом в крупнейшую мировую компанию – это очень круто, и это многое бы могло изменить. Но сталелитейных комбинатов у нас несколько, а «Но рильский никель» – один, поэтому все сложнее. А ведь у нас есть и другие препятствия к международным сделкам. Во-первых, в мире очень мало активов, которые не девальвировали бы в слиянии стоимость активов акционеров «Норильского никеля» в связи с уникальностью наших руд. Во-вторых, сейчас рынок сильно переоценен – надо платить очень большие премии. Мы могли бы некоторые сделки на рынке слияний провести за кэш, но мы отказались – то, что они создавали дополнительную стоимость для акционеров «Норникеля», было не очевидно.

– А кто является выразителем, транслятором общественного мнения? Кто вам говорит: не надо?