Исмаил Ахмедов - Служба в сталинском ГРУ И побег из него. Бегство татарина из разведки Красной армии

Делать было нечего, кроме как, как черти нестись на автомобиле в Баликесир. Мы прибыли сюда около полуночи, сняли масляный насос, который был точно таким же, как сломанный в результате саботажа, и доставили его в Манису, опять на страшной скорости. Немедленно Портер установил его на место, и станция заработала к церемонии открытия лишь несколькими часами позднее установленного времени.

Этот кульминационный пункт ознаменовал конец моей чудесной работы. Портер переехал в Баликесир для запуска станции здесь, что было делом нескольких дней, и уехал в США. Перед отъездом он долго тряс мои руки и сказал, take easy , «принимай все легко», американское выражение, которое я должен был знать, и пообещал мне писать.

Мне же ничего не оставалось, как опять взяться за частные уроки. Это было гнетущим падением, что-то подобное, которое случилось с Золушкой. Я старался давать свои частные уроки, как можно получше, но меня не переставало преследовать чувство страха, что я мог остаться навечно в ссылке. Прошло шесть лет после моего побега.

Дела шли таким образом до августа 1948 года, когда я вновь натолкнулся на незнакомцев в лобби нашей гостиницы. И опять ими были американцы, не одни, а с несколькими турками. Все были специалистами, которые проводили анализы почв в долине Гедиз и делали съемки местности для ирригационных проектов. Каждое утро они садились на свои джипы и уезжали на поля, возвращаясь вечерами усталыми, обожженными солнцем и запыленными, тем не менее, довольные выполненной работой.

По мере того, как проходили так дни, я решил подойти к ним, чтобы познакомиться и подружиться. Меня, в частности, привлекали двое. Одним из них был главный специалист-почвенник, пожилой профессор из сельскохозяйственного колледжа на западном берегу США. Другой был молодой турок, инженер-ирригационщик, который был руководителем этой группы.

Позднее турецкий инженер предложил мне работу в качестве переводчика для профессора. Эта была небольшая работа; она давала денег, не идущих ни в какое сравнению с деньгами Портера, только двадцать пять долларов в месяц плюс квартирные и питание, но я без промедления принял предложение. Это было еще одним шансом посмотреть на мир, большим, чем позволяла моя небольшая работа в Манисе.

День за днем я сопровождал профессора, таскаясь по сельской местности для взятия проб почвы, питаясь вместе с ним и живя в гостиницах вместе с ним во многих маленьких городках и деревнях. В те дни добрый старый джентльмен рассказывал мне о свом западном побережье, о Калифорнии, об американском образовании и о жизни американцев.

К середине осени и этой работе пришел конец. Холодная погода сделала невозможным продолжение работы и группа возвратилась в Анкару в ожидании следующей весны, чтобы тогда возобновить свои полевые исследования. С сожалением я сказал гуд бай моим друзьям. Я знал, я не должен упустить, в особенности, молодого турецкого инженера, который дал мне работу. Не только потому, что его дом был в Испарате, в маленьком городке, которого я полюбил, но и потому, что он был очень трудолюбивым и весьма любезным человеком. Его звали Сулейман Демирель, и позднее он стал премьер-министром своей страны.

С окончанием работы, я возвратился к своей практике частных уроков. Мое моральное состояние было весьма низким. Я уже вступал в седьмой год, как стал бездомным, беспаспортным беженцем, без всякого обещания гражданства, без какой-либо идеи, когда придет конец моим странствованиям. В качестве опекаемого я получал от турецкого правительства пособие, равное пятнадцати долларам в месяц, достаточное для жилья и питания. Я решил, что мне следует возвратиться к моим книгам, к моим восхождениям в горы и пешеходным прогулкам. Я начал чувствовать себя как Тарзан, но лучше одетый и только намного с меньшим духом.

В своем странном повороте судьба опять меня свела лицом к лицу с КГБ (тогда он имел уже название МГБ), хотя в то время я об этом не знал и знать не мог. Несколько недель Ким Филби [13] Подробности биографии К. Филби см. http://www.peoples.ru/military/scout/filbi/; http://svr.gov.ru/history/fil.html брал у меня интервью и я не мог даже представить о его намерениях.

Это было время после обеда мягкого и солнечного дня 1948 года. Довольно усталый от восхождения на гору рано утром, я расслаблялся в лобби отеля Эге в Манисе. В это время года здесь обычно бывает немного приезжих в Манисе и отель, где я проживал, был почти пустым. Было тихо и спокойно. Воздух благоухал многими запахами и ароматом, несущимися с близлежащих полей и садов.

Внезапно послышался визг автомобильных тормозов и два мужчины зашагали из машины по направлению ко мне. Мужчина, шагающий впереди, был незнакомцем, до этого я его никогда не встречал. Он был европейцем, по-видимому, англичанином, высоким, сухощавым и белокурым. Я знал второго человека, который, по-видимому, сопровождал первого. Это был начальник измирского офиса службы турецкой национальной безопасности. Назову его м-р Р.

М-р Р. представил мне незнакомца как высокопоставленного члена английской секретной службы, который прибыл повидать меня по некоторым вопросам, однако, он не стал уточнять его имя, ранг или официальное положение. В мире шпионажа люди привыкают к безличным и безымянным личностям. Тот простой факт, что глава измирского офиса службы турецкой национальной безопасности привез незнакомца из Измира, расположенного в 50 километрах от Маниссы и сопровождал его, оказывая всякие знаки уважения и внимания, было для меня достаточным свидетельством важности их путешествия в этот уголок Турции. Мы пожали друг другу руки и я пригласил их на верх в свою комнату.

Англичанин вежливо спросил, могу ли я кратко рассказать ему о моем дипломатическом, военном и разведывательном прошлом; об обстоятельствах вокруг моего побега; и также о кратком резюме по любой значительной разведывательной информации, которой я, возможно, располагаю.

Сидя в комнате моего отеля, мы проговорили, по меньшей мере, три часа. Скорее, говорил я, а англичанин внимательно слушал меня и записывал в своем блокноте. Мы говорили на английском, и м-р Р. лишь слушал, пытаясь понять нашу беседу, поскольку его английский был явно недостаточным для этого. После некоторого времени англичанин предложил остановиться, объяснив, что становится поздно.

«Ваше прошлое зачаровывает; ваша информация также имеет большое значение и интерес», сказал он. «Мы должны сесть с вами на несколько месяцев и обсудить все в деталях. Это можно сделать лишь в Стамбуле, где имеется надлежащие атмосфера и условия. Я поставлю в известность моих начальников в Лондоне, получу от них разрешение для приглашения вас в Стамбул и также попрошу разрешения у турецкого правительства на интервью с вами. Я надеюсь, что турки пойдут навстречу. Вы будете оповещены, когда все устроится. Между тем, мы благодарим вас за вашу любезность. Было приятно встретиться с вами». М-р Р. был доволен и взволнован по неизвестной мне причине. На этом мы расстались, оставляя меня в состоянии крайнего любопытства. «Где же они были с 1942 года? Я разорвал с Советами в 1942 году; сейчас 1948 год! Почему английская секретная служба так долго искала меня? Разумеется, англичане знали об этом задолго перед тем, как я бежал!» Таковы были мои мысли, непрерывно вертящиеся в моей голове. «Возможно, изменились времена. После того, как волнения от победы над Германией улеглись, Запад, наконец, начинает узнавать настоящее лицо Советов. Может быть, я найду свой новый дом и работу на Западе». Мои надежды вновь ожили. Надежда! Без нее человек ничто. Он так может умереть. Он уже опустошен.