Николай Чуковский - Балтийское небо

— Подъем! — звонким голосом крикнул, войдя, дневальный.

В землянке всё мгновенно изменилось, ожило. Стало тесно и шумно. Все разом попрыгали с нар и разом принялись одеваться. Краснофлотцы один за другим взбегали по дощатому настилу, открывали дверь и вместе с клубом пара вырывались из землянки на воздух.

Ветер был так силен, что в первое мгновение трудно было перевести дыхание. Грохот волн, хорошо слышный в землянке, здесь, наверху, был оглушителен.

Снег!

За ночь выпал снег, впервые в этом году, и на острове Сухо всё побелело.

Остров был бел, и от этого еще темнее казалась вода вокруг. Низкие быстрые тучи проносились над самым маяком. Не вполне еще рассвело, мглистая дымка закрывала горизонт, и чувствовалось, что день сумрачный.

На маленькой ровной площадке перед маяком уже стоял старший лейтенант Гусев, свежевыбритый, прямой, с ним его связной Сашка Строганов. Гусев всегда сам присутствовал на утреннем построении батареи. Батарейцы строились, рассчитывались по номерам, сдваивали ряды, поворачивались и маршировали перед маяком, повинуясь командам, которые подавал главстаршина Иван Мартынов, способный перекричать любой ветер.

Сашка Строганов был моложе всех на острове. На лице его, круглом, свежем, улыбающемся, были две совсем детские ямочки — одна на левой щеке, другая на подбородке. Он, несомненно, считал себя лихим малым, — это чувствовалось в его повадке, в каждом шаге, в манере носить бескозырку, небрежно поводить плечами.

Внезапно к Гусеву подошел дальномерщик и доложил, что в дальномерную трубу видны какие-то суда.

— Сколько их? — спросил Гусев.

— Точно не скажу, — ответил дальномерщик. — Но больше двадцати.

— Куда они идут?

— Пока прямо на нас.

— Откуда?

— С северо-запада, товарищ старший лейтенант. Вон оттуда.

И дальномерщик махнул рукой вдаль, в сторону горизонта.

Стоявшие в строю батарейцы разом повернули головы и стали смотреть туда же, но ничего не увидели, кроме волн и мутной дали.

Не обернувшись, не сказав ни слова, Гусев протянул руку назад, и Сашка Строганов, мгновенно поняв его, вложил ему в руку бинокль.

Гусев долго молча смотрел в бинокль.

— Не наши, товарищ старший лейтенант, — сказал краснофлотец с дальномерного поста. — У нас на Ладоге таких нет.

Но Гусев не склонен был разговаривать.

— Мартынов! — крикнул он. — За мной!

Он повернулся и через узенькую дверь вошел в маяк. За ним туда же нырнул и долговязый Мартынов. За Мартыновым — Сашка Строганов.

В полумраке башни маяка Гусев побежал вверх по железной лестнице, вьющейся вокруг высокого столба, — всё кругом, кругом, кругом. В стенах башни кое-где светлели маленькие круглые окошечки. Сквозь них видны были только волны — всякий раз всё ниже. Наверху стало светлее. Свет проникал сюда сквозь раскрытую настежь дверь. Гусев шагнул в нее и очутился на маленькой площадке, висевшей на страшной высоте прямо над морем.

Мартынов и Сашка Строганов догнали его.

Ветер здесь был так силен, что Сашка обеими руками вцепился в перила. Волны надвигались на остров, на маяк, но у стоявших наверху было ощущение, будто это площадка маяка движется, плывет над волнами.

Гусев стоял, слегка расставив нога, и смотрел в бинокль. Потом молча передал бинокль Мартынову.

— Это что же, в первой колонне катера такие? — спросил Мартынов, не отрываясь от бинокля.

— Катера, — подтвердил Гусев. — Орудия видите?

— Кажется, по два на каждом…

— По два. Одно на носу, другое на корме.

— А во второй колонне что за суда? — разглядывал Мартынов. — Длинные, узкие…

— Самоходные баржи, — сказал Гусев. — Видите, сколько на каждой народу. Черно! Это десант. Десантные баржи.

— Тоже на каждой по два орудия.

Теперь уже не нужно было бинокля, чтобы видеть приближавшиеся суда. Темные, в белых бурунчиках, они сначала шли двумя отдельными колоннами, потом колонны объединились, и суда стали расползаться, охватывая остров большим полукругом с востока, с севера и с запада.

— Перестраиваются, — сказал Сашка Строганов.

— Тридцать штук, — проговорил Мартынов, не отрываясь от бинокля.

— Как раз сколько нас, — сказал Сашка.

— Что? Что? — переспросил Гусев, не то не поняв, не то не расслышав из-за ветра.

— Я говорю, их тридцать, и нас здесь на острове тридцать, — объяснил Сашка, улыбнувшись и сверкнув зубами. — На каждого по кораблю. Силы равные, товарищ старший лейтенант.

— Три орудия против шестидесяти, — сказал Мартынов.

Гусев нахмурился.

— Тут считать нечего, — сказал он резким голосом. — Тут либо мы выстоим, либо дверь в Ленинград захлопнется.

— А я не считаю, — сказал Мартынов. — Сами знаете, сколько месяцев я их жду…

— Идите вниз! — приказал Гусев, беря у Мартынова бинокль. — Боевую тревогу!

Внизу все уже были на своих местах — расчеты возле орудий, остальные таскали ящики со снарядами из землянки, служившей складом. Командиром первого орудия был Баскаков, командиром второго — Павел Уличев, командиром третьего — Пугач. С сосредоточенными, суровыми лицами они наводили орудия, и длинные стволы медленно двигались. Всё было готово, ждали только команды Гусева.

Но Гусев команды не подавал. Гусев стоял на камне возле маяка и следил за неприятельскими судами. Суда приближались, дистанция сокращалась. Гусев ждал: он хотел бить наверняка.

Неприятельские суда подошли еще ближе. Теперь уже и пушки и люди были на них отчетливо видны. На головном катере сигнальщики размахивали флажками. Суда опять перестроились: катера пропустили десантные баржи вперед.

Командиры застыли у орудий.

Весь остров ждал, что старший лейтенант Гусев вот-вот скажет: "Огонь!.."

Но сказать он не успел.

Случилось нечто такое, чего никто предвидеть не мог.

Где-то слева, не близко, раздались два орудийных выстрела — бах, бах! И возле головного неприятельского катера поднялись два столба воды. Гусев, с биноклем у глаз, побежал вокруг маяка.

И вдруг снова — бах, бах! И столб пламени поднялся на том месте, где был неприятельский головной катер, и воздух над озером вздрогнул от взрыва.

И все увидели маленький военный кораблик, вынырнувший откуда-то сзади, из-за острова, летящий навстречу вражеской эскадре и стреляющий из двух своих пушек.

Корабль, первым открывший огонь по вражеским Судам, был маленький тральщик, входивший в состав Ладожской флотилии и называвшийся "ТЩ-100". В ночь на двадцать второе октября 1942 года он нес патрульную службу в этой части озера.

Тральщиком командовал старший лейтенант Петр Константинович Каргин. Ему шел двадцать восьмой год, и он был настоящий моряк, любящий море и с детства мечтавший о плаваниях, хотя родился и вырос в степях Казахстана, в самом центре материка.