Пьер Клостерман - Большое шоу. Вторая мировая глазами французского летчика

Я повернул и пошел на «мессершмита», который также повернул и пошел на меня. Он скользил на крыле, и я увидел, что его огромный кок воздушного винта образовал спираль ударных подразделений немецких ВВС. Я вел огонь из моих четырех орудий одновременно — один снаряд у его левого крыла… еще два на обтекателе… взрыв… «109-й» прошел подо мной в 60 футах, оставив хвост густого черного дыма, и исчез. С пальцем на кнопке пуска я прошел прямо сквозь густой рой пикировавших «109-х». Боясь столкнуться, я не предпринимал никакого маневра.

Я все призывал моих летчиков держать скорость выше 300 миль в час, так как «109-е» поворачивали лучше нас на низкой скорости, и нам приходилось следить за 30-миллиметровыми орудиями у них на винте — это не дало бы второго шанса. Самая лучшая техника — выполнить спиральное пикирование, набрать скорость 450 миль в час, выполнить прямое вертикальное пикирование, а затем повторить все снова. С другой стороны, «109-е», зная, что мы пикируем быстрее их, попытаются загнать нас на высоту 16 000 футов, где наши «темпесты» становятся неповоротливыми, а двигатели инерционными.

Я сделал неверный шаг и позволил четырем агрессивным «109-м» загнать себя в угол, откуда они не позволили бы мне уйти. Я обогнал их внизу, но когда выпрямился, они нагнали меня и один за другим открыли огонь. Эта канитель с набиранием и снижением высоты могла плохо кончиться.

Это было самым неприятным. Справа от обтекателя видишь их винты, белые следы у концов их крыльев, большой воздухозаборник к компрессорам наддува — затем вдруг вспыхивает стаккато стреляющих 20-миллиметровых орудий, в центре более спокойных, производящих огонь налетом по три 30-миллиметровых снаряда, которые направляются к вам самым сверхъестественным способом. Мой двигатель, как обычно, перегревается.

Сержант Кэмпбелл шел как привязанный к хвосту моего самолета и точно повторял все мои отчаянные маневры. Его жизнь зависела от этого. Тем не менее его задели, и на повороте я заметил, что у него по фюзеляжу текло масло. По радио я крикнул ему продолжать поворот нормально, пока я зайду за него, чтобы прикрыть.

С усилием потянув ручку управления на себя, я выполнил бочку с рывком, и он пошел вперед. Благодая этому я оказался бок о бок со «109-м», немного ниже его, на расстоянии менее 10 ярдов. Солнце, отражаемое капотом, мешало видеть лицо летчика. Это была одна из самых последних машин — «Мессершмит-109К» с новым деревянным рулем направления. Он открыл огонь и попытался выполнить бочку через меня. Прошел над моей кабиной медленно на спине, и, глядя вверх, я мог видеть его черные, с желтым контуром кресты. Пытаясь проскользнуть к нему в тыл, я вдруг дросселировал назад, но он был хитрым малым, и до того, как я успел шевельнуться, он резко повернул и улетел, стреляя из своего 30-миллиметрового орудия.

Один из его снарядов рикошетировал в мой обтекатель, взорвался и изрешетил крыло шрапнелью. В тот самый момент произошли два взрыва на крыле его «109-го», и он, в свою очередь удивленный, убежал и пошел в штопор. Это Кэмпбелл подстрелил его и спас меня. Как раз вовремя!

Десяток «109-х» вышли из потасовки и кружили над нами в облаках, ожидая легкой добычи.

«Темпест» загорелся, и летчик Александр оказался в беде. Другой вышел из воздушного боя и начал бесцельно поворачивать на 180° — это был тот адский Блю-4, как обычно, вечно сонный. Следуя за Кэмпбеллом, чей двигатель серьезно пострадал, я двинулся к нему на полной скорости, по пути выпуская на «мессершмит» шквал огня. Лишь благодаря счастливой случайности я попал в него, и он поспешно ушел, фонтанируя гликолем через выхлопные трубы.

Мы были в полумиле от Блю-4, когда шесть «109-х» пикировали на него, по 3 с каждой стороны. Чудом он увидел их приближение, но в панике вместо подъема пикировал. Эти «109-е», набрав необходимую скорость, легко нагнали его. — Блю-4, поворачивай на правый борт! Я кричал ему, чтобы он прошел подо мной и «109-е» оказались бы в пределах досягаемости моих орудий. «Темпест», преследуемый тремя «109-ми», прошел ниже и чуть впереди меня на расстоянии 50 ярдов. Один из немцев открыл огонь. С силой дав ногой по панели руля направления, я умчался и открыл огонь под углом 45°. Сосредоточившись на своей цели, он не видел моего приближения.

Я осторожно скорректировал свою цель: в поле зрения четыре кольца — осторожный взгляд назад; Кэмпбелл честно прикрывал меня. Снаряды из моих четырех орудий рассекли воздух; вспышка под «брюхом» «мессершмита», сноп искр, толчок, и он разлетелся на кусочки, его крылья оторвались, двигатель пылал. Все, что осталось в небе, это большое облако черного дыма и в преисподней горящие фрагменты, обрамляющие медленно падающий парашют.

— Алло, Талбот Ред ведущий, Ред-2 вызывает. Иду домой; давление масла.

Это был Кэмпбелл. Его непорядок с давлением масла не был неожиданным. Надо идти домой.

— Самолет Талбота, восстанови формирование!

Как раз в тот момент 8 самолетов выскочили из-за облаков — воздушный налет. Но это были «темпесты» Рейлроуда. Они немедленно направились к «мессершмитам», рассеянным в небе. Немцы не вступили с ними в бой и парами направились к облакам широкими восходящими спиралями.

— Талбот, встреча над базой, набор высоты 10. По пути я пикировал вниз, чтобы взглянуть на горящий на земле самолет: это был «темпест», который перевернулся, пытаясь сесть на «брюхо» на поле с молодой пшеницей. Я прошел снова, чтобы посмотреть на регистрационные буквы. Боже, это был один из моих — «JJ-Y-G», — который был Блю-1. Никаких признаков летчика.

Я послал Ред-4 сопровождать Кэмпбелла и кратчайшим путем, по курсу 265°, доставить его в Фолькель. Затем вернулся через Оснабрюк, чтобы прикрывать их на расстоянии моими двумя оставшимися самолетами, вместе с Рейлроудом, который вскоре присоединился к нам.

Когда я прибыл в Фолькель, Ред-4 сказал мне, что двигатель Кэмпбелла вышел из строя в трех милях от Рейна, который ему удалось пересечь только в скольжении. Он, несомненно, правильно выполнил приземление на «брюхо» на поле. В самом деле, после обеда появился на джипе Кэмпбелл с несколькими артиллеристами. Он широко ухмылялся, несмотря на перевязанную голову, синяк под глазом и два шва на губе.

«Мессершмиты-262» определенно причиняли нам неудобство. Эти чертовы реактивные самолеты появлялись на нашем фронте в постоянно увеличивающемся количестве. Каждый день на рассвете и в сумерки они по одному появлялись на уровне земли, чтобы сфотографировать наше расположение. Время от времени, лишь для разнообразия, появлялись патрули из б или даже 12, обстреливали пулеметным огнем или бомбардировали наши границы.

Для авиадиспетчеров Кенвея они были трудной задачей.